Карина Сарсенова - Хранители пути

— А что вы думаете, легко быть на нашем месте? — схватившись обеими руками за сердце, вопросил он. — Все ругают меня за то, что я ною и жалуюсь. Но ведь без нас мир рухнет! — мужество самозабвенно страдающего человека стальным блеском засветилось в скорбных глазах Александра Евстигнеевича. — Никто иной как мы, плачущие ангелы, берем на себя страдания мира! Люди вырабатывают слишком много негативных чувств! И мы проживаем за них часть их последствий… А вы думали, — неожиданно повысив голос, он решительно шагнул к Меруерт, но был остановлен твердой рукой продолжавшего стоять к ней спиной Амадео. — Почему со мной все время гадости происходят? Я просто беру на себя излишние человеческие страдания…

По задрожавшей щеке секретаря медленно, чересчур медленно, будто специально, чтобы быть увиденной, скатилась крупная слеза.

— А! — безнадежно махнув рукой на ее оцепенелость, бросил секретарь. — Вы же еще не доросли до понимания всего происходящего, чего я тут распинаюсь. Одно я вам скажу, полуангел, — его взгляд, насыщенный огромным количеством проживаемых чувств, прожигал Меруерт, выталкивая ее на какой-то новый уровень понимания. — Час вашего главного испытания близится… Не заблуждайтесь. Вы еще не появились на свет. Вы еще только рождаетесь. И чем все закончится — зависит только от вас…

Круто развернувшись на каблуках, Александр Евстигнеевич вновь застыл у двери, демонстрируя свои белые крошечные крылья. Глубоко вздохнув, Меруерт вернулась в окружающую ее реальность, запрятав невероятную памятную картинку в надежный тайник в глубине сердца. Подобрав подол голубого платья, она вышла из зала.

— Я тебя предупреждал, ШАЛКАР! — раскаты сверхнизкого баса, сотрясавшие абсолютную тьму, звучали без угрозы, но с полным равнодушием. — Что если ты не справишься с заданием, то будешь наказан.

— Да, мой повелитель… — натужный писклявый голос Шалкара выдавал пожиравший его смертельный ужас.

— Ну, так что же? Ты готов принять заслуженную кару?

— Но, мой господин… Ведь я не провалил задание! — цепляние за хоть какую-то, но все-таки жизнь формировалось в сознании демона в жажду оправдывать свои действия.

— Это как понимать «не провалил»? А ДАМБАЛЛА? Что ты мне тут сказки рассказываешь?!! — от вопиющей бесстрастности Самаэля не осталось и следа. Волны обжигающего холода пронеслись по непроницаемой тьме.

— Он еще на нашей стороне, — слабея от накатывающегося на него разрушительного намерения Самаэля, выдавил Шалкар.

— О, непременно! — голос разъяренного Самаэля, и без того низкий, понизился еще на несколько тонов.

— Он еще не принял их предложе… — умоляющий голос Шалкара оборвался утробным всхрипыванием.

— Но он живет в кабинете Амадео, — возразил вновь бесстрастный Самаэль.

— Да, мой господин, но должно пройти ровно тринадцать дней, чтобы его решение набрало силу и перевело его в стан света, — обретший способность говорить, Шалкар натужно дышал в уплотнившемся вокруг него кромешном мраке.

— Предположим… — немного помолчав, задумчиво изрек Самаэль. — Возможно, это и так. Но ты допустил, чтобы ситуация зашла слишком далеко. Ты не сумел вовремя определить, в чью душу подселилась душа Анники. Ты, Шалкар, проморгал врага под самым своим носом. И ты расплатишься за это.

— Как пожелаете, мой повелитель! — выдохнул Шалкар, снова сдавленный разрушительной мощью абсолютной тьмы.

— Конечно, как пожелаю! — громовой хохот Самаэля прошел по мраку шквалом ледяного ветра. — Ты получишь наказание сполна. Но не сейчас. Сейчас мне нужна вся твоя сила, чтобы выполнить задание до конца. И не одно, а несколько. И чем больше неудач ты потерпишь, жалкое отродье, тем хуже тебе придется…

— Да, мой господин, — корчась от невыносимой боли полученного удара, прошептал Шалкар. Кромешность тьмы скрывала глубокие раны, оставленные на его душе и теле яростью Самаэля.

— Обезвредь ДАМБАЛЛУ, — приказ Самаэля обжег Шалкара вспышкой ледяного пламени. Голос абсолютного мрака вгонял в разгорающуюся в Шалкаре боль новые и новые приказы.

— Войди в будущее тех, кто его видел и встречай их там.

— Направь полуангела по ложному пути.

— Если выполнишь все задания, я накажу тебя только за душу Анники.

Непродолжительная пауза, повисшая в непроницаемой тьме, развернулась в душе Шалкара воронкой заглатывающего его небытия. Едва удерживающийся на ее краю, он просипел:

— Я понял, мой повелитель. Я все исполню.

Зеркало вытолкнуло его с такой силой, что, влетая в свой кабинет, Шалкар врезался головой в покрытый старинным золотом угол письменного стола. Кровь, брызнувшая из раскроенного черепа, мгновенно залила дорогой антикварный ковер, жадно впитавший ее до последней капли. Несколько минут полежавшее на нем мужское тело наконец дернулось, и пришедший в себя Шалкар сел, скрестив ноги, с мученическим видом держась за голову.

— Да понял я… — с трудом проскрежетал он в окружавшую его тишину. — Зачем оболочку портить… Я же время трачу на ее восстановление…

Поморщившись, он провел рукой по закрывшейся ране.

— Ничего, и не такое заделывали… — с тоской взглянув в зеркало, отражавшее его залитое кровью лицо, он скорчился в страдальческой гримасе. — Черт, черт, черт… Ну, давай же, возьми себя в руки! Шевелись, кому сказал! Где весь твой опыт… Неужели все зазря… Столько лет безупречной службы… Неисчислимое количество лет… И все коту под хвост из-за одного промаха…

Ощерив в злобной улыбке острые белые зубы, он попытался придать подобие хоть какой-то прически вздыбленным в спекшейся крови волосам.

— Понятное дело, момент особый… Или все или ничего… Ох, уж эти переломные вехи Вселенной… И почему, спрашивается, вся ответственность на мне? Где, черт побери, остальные?!!

Одним прыжком вскочив на ноги, он подбежал к стоявшему на столе телефонному аппарату.

— Эрик, никого ко мне не пускать! Ни одну душу — ни живую, ни мертвую! Ты меня понял? Иначе пеняй на себя. Уничтожу к чертовой матери! — напряженно выслушав неровно булькающий в трубке секретарский голос, он с размаху швырнул ее на рычаг.

— П-п-онял, чего уж тут не понять, — брезгливо, двумя дрожащими пальцами Эрик вернул трубку на ее законное место. Открыв трясущимися руками ящик в центре стола, принялся с подчеркнутой скрупулезностью раскладывать на золотистой шелковой салфетке маникюрные принадлежности.

— Кажется, заварушка крутая намечается. Но что бы ни случилось, встречать судьбу надо с подготовленным лицом, — немного успокоившись, пробормотал он вполголоса. Перевернув нашейный медальон зеркальцем к себе, он встревожено улыбнулся своему отражению. Подцепив отполированным ногтем лежавший на салфетке золотой пинцет, Эрик углубился в борьбу с видной лишь ему одному растительностью на идеально выбритом лице.