Виталий Кулик - Ведьма полесская

Янинка сразу как-то оживилась и с благодарностью посмотрела на Прохора.

— Что ж, тогда и мне легче будет о тебе вспоминать. Какая ни есть, а всё ж мать была…

— Твоя мать странные слова говорила… Пугала, будто меня ещё ждёт встреча с каким-то сущим дьяволом. Это меня сильно разозлило. Стращать меня напоследок вздумала! Я уж было подумал, не о тебе ли она намекала… Сомнения насчёт тебя были большие, — Прохор изучающим взглядом наблюдал за Янинкой.

Ни тени волнения, ни единого признака беспокойства не отразилось на лице девушки.

— Не гляди на меня так — напрасно это. Мать, видимо, знала, чувствовала, что тебя ожидает ещё какое-то сильное потрясение… или испытание…

— Какое потрясение?! Хуже чем сейчас уж быть не может! — то ли всполошился, то ли возмутился Прохор.

— Не знаю. Ну, вот, для примеру, взбесится на тебя пан Хилькевич, попадёшь в опалу гневную, вот и будет тебе пекло несносное. Тут уж нехотя дьявола примажешь к такому лиху.

— Да, кажись, нема причины для гнева панского…

— Ну, так я ж тебе говорю, что это просто так, к слову.

— Янинка, а ты ведь тоже многое можешь предвидеть. Неужто Хима что-то заметила, а ты — нет, — не унимался Прохор.

Янинка как-то устало, но ласково провела рукой по волосам Прохора.

— А помнишь купальскую ночь?

— Ещё бы не помнить.

— Я ведь уже тогда любовалась тобой, а ты и не замечал бедную девушку.

— Я тогда тебя вообще, по-моему, ещё ни разу не видел. Ты это к чему?

— Просто, — грустно улыбнулась Янинка.

— Ты так и не ответила мне.

Янинка глубоко вздохнула и сказала:

— Мать правду тебе сказала. Вскорости тебя ожидает ещё какое-то потрясение…

— Когда?

— Не знаю… Но в твоих глазах он уже стоит… Значит, скоро.

— Кто стоит?! — со страхом переспросил Прохор.

— Знак беды.

Прохор в крайнем смятении посмотрел на девушку.

— У меня и так сейчас такая беда, что на семерых с лихвой хватило бы.

— Этой бедой твои глаза уже живут. А о той ты ещё даже и не догадываешься.

Прохор опустил тяжёлый взгляд и крепко задумался. Что ещё готовит ему судьбина? Сколько ещё будет испытывать на стойкость? Сколько ещё будет изматывать душу и тянуть жилы? А главное, за что?

Янинка сидела молча, не мешала его раздумьям, но время шло, и она встала.

— В последний раз я обращусь ко всем тёмным и белым силам, к Дьяволу и Богу… За тебя буду просить… — пристально глядя на Прохора, решительно сказала она. — А теперь мне пора.

— Все-таки уходишь?

— Я так решила. Прощай.

Янинка наклонилась и на прощание крепко поцеловала всё ещё сидящего Прохора, а затем, круто повернувшись и подхватив собранные в дорогу вещи, со слезами отправилась в неизвестность. Как сложится её судьба, что ждёт впереди? Об этом она сейчас не думала. Она полностью доверилась своему чуткому сердцу…

Прохор с тоскливой жалостью провожал взглядом удаляющуюся девичью фигуру. Сердце сжималось от горечи. Он вдруг с необычайной ясностью осознал насколько дорога ему эта девушка. Господи, ну почему столько горя в одночасье свалилось на его плечи. В другое время он бы удержал её, не отпустил, нашёл бы какой-нибудь выход. Но сейчас сердце лишь разрывалось от боли и не могло подсказать правильного выбора; да, собственно говоря, никакого выбора и не было: ему предстояло хоронить сына…

Когда фигура Янинки в последний раз мелькнула среди деревьев, Прохор с опозданием и с тревожным сожалением отметил, что слишком уж скудный скарб у неё в руках для начала новой жизни. Ни знакомых, ни друзей, ни своего угла — ничего! «Эх, пропадёшь, Янинка… Не выжить тебе, милая, одной…» — горько подумал он, и противное чувство вины ещё более рьяно начало грызть сердце парня.

На старую резную шкатулку в руках Янинки Прохор не обратил ни малейшего внимания…

Смерть… Само по себе это явление уже окружено до конца неосмысленным жутким ореолом. А сколько ещё в народе всяких обрядов, поверий, всевозможных примет и домыслов на эту тему — так и вовсе не счесть. Но одна истина с самого начала мироздания остаётся незыблемой: никому и никогда не удалось избежать рокового приглашения в царство мира иного. Будь ты нищий или богач, будь ты царь или холоп — никто не будет забыт, всем до единого приглашение придёт.

Самый прилежный, трудолюбивый и самый неподкупный в исполнении возложенной миссии — вестовой с того света. Для него не существует ни выходных, ни праздников, ни даже перекуров. Днём и ночью, в стужу и зной — он всегда в пути, всегда исправно делает свою работу и рано или поздно всех почтит своим вниманием. И, наверное, для него нет ничего дороже этой работы: договориться, откупиться или спрятаться от посыльного с косой невозможно!

И ни одному живому ещё не удалось обмануть смерть. Так уж устроена жизнь, вечного в ней ничего нет.

Смерть… Она бывает многоликой и разной. Как нет на земле одинаковых линий жизни, так нет и их одинаковых обрывов. Под взмахом смертоносной косы эти линии обрываются и лопаются каждая по-своему.

И люди встречают смерть тоже каждый по-своему: одни дрожат от страха, другие умоляют о скорейшем её приходе. Одни даже не успевают заметить, как оказываются в холодных объятиях нежданной гостьи в балахоне, а другие трезво осознают, что смерть уже давно стоит у их изголовья и равнодушно дожидается своего часа. В этом грешном мире неисчислимое множество людей уходят из жизни насильственно, вопреки своему желанию, но немало и таких, которые добровольно и осознанно уходят туда, откуда возврата нет.

Смерть также может быть легкой и выстраданной, красивой и страшной, быстрой и мучительно долгой. Но в каком бы обличье не явилась она, всё равно нет ничего более дикого и ужасного, чем смерть родного дитяти! И вообще, гибель любого детёныша противоречит всем законам самой Жизни.

Вот и молодую мать несоизмеримое горе основательно подкосило безжалостным клинком, выдавив из неё все силы и слёзы. Что произошло? Как такое могло случиться? Кто виноват? За что? Воспалённый разум Марыльки плавился от напряжения. В немом отчаянии он напрасно выкрикивал эти вопросы. Они без ответов канули в пустоту, оставляя ещё больше поводов для мрачных раздумий. Но в глубине души, пугая Марыльку вершившейся действительностью, подсознание зародило и упрямо нашептывало один ответ на все вопросы: «Кара Божья!» И изнеможенная от горя мать панически противилась в это верить…

Вот уж, наверное, с месяц как она начала ощущать комом разрастающуюся тревогу. И с каждым днём в душе крепло чувство скорого приближения судьбоносного часа, когда должна решиться участь не только некоторых ненавистных ей людей, но и её тоже. Марылька была уверена, что, как всегда, всё будет вершиться по её замыслу. Она в напряжении ждала этого момента, хотела этого и была готова к любому повороту. К любому, но только не к такому…