Алексей Котов - Черная книга (сборник)

Между тем рыцарь искоса осматривал мешок и черта.

– Вот тут непонятно, – сказал Карл, протягивая вперед руку, словно собираясь перевернуть страницу, – ну, погладил священник мальчика пониже поясницы, что это за грех-то?..

Черт наклонился вперед. Он с опаской смотрел не на текст книги, а на указующий, толстый палец рыцаря. Тем менее реакция Карла не раз спасавшая ему жизнь в двух, а может быть даже и в трех десятках схваток, помогла ему и в этот раз. Одним движением руки Карл набросил открытый угол мешка на голову черта. Тот тут же рванулся в сторону, но его догнал удар левого кулака рыцаря, при чем такой ловкий, что черт буквально влетел в середину мешка-западни. Следом полетела черная книга. В мешке сердито загромыхала посуда, словно туда кинули разъяренного кота.

Карл быстро завязал мешок. Напряжение спало и рыцарь, вытерев со лба пот, едва не присел на ерзающий по полу мешок.

«Тьфу, ты!.. – выругался он про себя. – Куснет еще за одно место…»

Взвалив мешок на плечи, Карл направился к реке. Спуск к Тронксу нельзя было назвать пологим, тропинка то и дело замысловато виляла из стороны в сторону. Кое-где из земли выступали мокрые, глинистые участки, и Карлу приходилось ставить ступню едва ли не поперек тропы, чтобы не заскользить вниз.

К удивлению Карла, Анри Деладье сидел примерно на том же месте, где до этого стирал рубаху Анри, и пил из фляжки обтянутой серой кожей. Едва взглянув на Карла, он виновато улыбнулся.

– Что тащишь? – Анри кивнул на мешок за плечами друга. – Лишнее, что ли нашел?

– Без лишнего в жизни никак нельзя, – отдуваясь, заявил толстяк. – Человек обрастает вещами, как старая черепаха.

В мешке с грохотом переваливалась мелкая посуда.

– Выкинуть надо, зеленеть стала, – пояснил Анри Карл. – Теперь эти чашки только кузнецу продать можно. А до Византии этот мешок переть себе дороже.

Карл подошел к берегу осторожно, снова по-медвежьи ставя на тропинке ноги. Не сильно размахнувшись, он бросил мешок в воду.

Анри проследил его короткий полет и снова приник к фляге. Карл присел рядом. Какое-то время он тяжело отдувался и брезгливо вытирал руки о грязные штаны.

– Ну, ее эту рыбу! – наконец сказал он. – Хотел монетой у Отто разжиться, да видно не судьба.

Анри ничего не ответил. Он смотрел на горизонт изломанный линией гор и о чем-то думал. В глазах рыцаря не было ничего кроме тоски.

– Брось… – Карл почесал затылок и попытался улыбнуться. – Что было, того уже не вернешь, понимаешь? Вот был у меня мешок, а теперь его нет.

Карл подмигнул другу. Анри растеряно улыбнулся в ответ. Он подумал о двух монетах Карла, на которые он купил флягу с вином, и ему стало стыдно. А сам Карл вспоминая о теперь уже пустой фляге Анри, принялся рассказывать другу об утренней потасовке с болгарами…

Рыцарский поход в Святую землю, три месяца назад собиравшийся в Роне, был похож на водоворот. Желающих отправиться в Землю обетованную было не мало, а тех, кто испытывал какие-то сомнения, кружили слова неистового аббата Круазье. Слова были разными. Одни словно сливались с тяжким колокольным звоном, в котором каждый житель Роны слышал «Этого хочет Бог!», другие, более мелкие, колко напоминали людям те или иные их грешки. Смерть от вражеского меча или болезни во время похода вдруг перестала быть страшной и таинственной, потому что там, возле ее предвечного порога вдруг исчезли менялы в монашеских рясах с пустыми мешками для сбора еще не отпущенных людских грехов и полными, с еще не розданными сверхдолжными добродетелями святых. Дорога в рай выпрямилась, посветлела и вела прямо на небеса, а не в мрачные монастыри. Да и сама жизнь вдруг стала казаться гораздо проще, потому что рукоятка христианского меча, заполняя собой всю ладонь без остатка, не оставляла места для иной платы для входа в рай.

Толпа ревела: «Этого хочет Бог!» и верила этому. Мир словно стряхнул с себя слой многовековой пыли и развернулся во всей своей красоте. Люди стали смелее, добрее и улыбчивее. И – странное дело! – рынок на площади перед кафедральным собором вдруг превратился во что-то напрочь лишенное человеческой расчетливой жадности, житейской ухватистости и простого жульничества. Меч можно было купить за гроши, доспехи – чуть дороже, но тоже по приемлемой цене, что же касается остальной мелочи – луков, шлемов, кольчуги, поножей и простой одежды, то цена экипировки простого воина почти не превышала полугодового дохода обычного крестьянина.

«Этого хочет Бог!»

Иногда площадь пересекало светлое (а еще чаще сияющее лицо аббата Круазье) и народ приветствовал его так, словно аббат шел по воде, а не по потертой брусчатке.

Неведомая сила сразу же потянула в поход Анри Деладье. Он прожил со своей красавицей-женой пять лет, был счастлив, но смерть молодой жены и новорожденной дочки опустошила его крошечный замок. Если Анри в какой-то вечер и оставался в нем, дело всегда заканчивалось грандиозной попойкой с друзьями или теми, кто себя за них выдавал. Анри постепенно беднел и чтобы ускользнуть от грозных признаков надвигающейся нищеты, сбежал в Испанию на войну с маврами. Там он познакомился с весельчаком Карлом Матиусом и обедневшим герцогом Трайомом. Выйдя живыми из более чем десятка схваток с маврами, друзья сблизились, хотя их характеры мало располагали к этому. Герцог Трайом был воином до мозга костей. Карл – смелым толстяком готовым пойти на любую авантюру, а Анри Деладье – если поблизости не было вина – и тем и другим, в зависимости от обстоятельств, в которые попадала неразлучная троица.

Вернувшись во Францию, после неприятности с герцогом Трайомом, троица не рассталась, потому что в Роне уже собирался крестовый поход. Карл Матиус приходился каким-то дальним родственником аббату Круазье и надеялся оказаться к нему поближе и в походе. Но аббат – хорошо зная характер родственника – принял его довольно холодно, а присутствующему рядом Анри Деладье посоветовал прежде избавиться от греха пьянства, прежде чем посвящать жизнь Богу. Что же касается Трайома, то лишь аббат едва взглянул на него, а в короткой фразе, брошенной герцогу, упомянул о самом страшном грехе – гордыне. Короче говоря, дело стало принимать совсем уж дурной оборот, – о походе в Святую землю не стоило и думать – но тут вдруг всплыла история с «черной книгой». Беда пришла откуда ее не ждали. И хотя аббат Круазье сделал вид, что ему нет никакого дела до всяческой чертовщины, пересекая площадь перед кафедральным собором, он уже не излучал сияющей, святой улыбки. Суть дела состояла в том, что родной брат аббата Круазье – тишайший священник, ставший им по настоянию своего старшего родственника – написал сатанинскую книгу «черную книгу», а затем сунул голову в петлю. Как позже выяснилось, все это время с ним сожительствовала двоюродная сестра герцога Трайома. Женщину схватили. И хотя эти трагические события видимым образом никак не отозвались на карьере аббата Круазье, злые языки хорошо помнили эту историю и молчали только до поры.