Клайв Баркер - Книги крови V—VI: Дети Вавилона

Он вздохнул.

— Ты что-нибудь помнишь из последней ночи?

Сначала перед мысленным взглядом Балларда было лишь слепое пятно; потом воспоминания стали всплывать одно за другим. Огромные фигуры, движущиеся в тумане.

— Парк, — сказал он.

— Я вытащил тебя оттуда. Одному богу известно, сколько людей там погибло.

— Еще один… русский?..

— Мироненко? — подсказал Криппс. — Я не в курсе. Я отстранен от должности, ты же знаешь. Рано или поздно мы снова понадобимся Лондону. Особенно теперь, когда они знают, что у русских есть служба, подобная нашей. Мы, конечно, разведали об этом, а потом, после того как ты встретился с Мироненко, заинтересовались им. Я устроил наше свидание. И когда я увидел его лицом к лицу, я уже знал Что-то было в его глазах. Какой-то голод.

— Я видел, как он переменился…

— Да, зрелище не для слабонервных, верно? Освобожденная энергия. Мы разработали программу, чтобы обуздать эту энергию, заставить ее работать на нас. Но есть трудности с контролем. Нужны годы подавляющей терапии, шаг за шагом истребляющей желание трансформации — так, чтобы в итоге получился человек со способностями зверя. Волк в овечьей шкуре. Мы думали, что справились с задачей. Что, если убеждения не удерживают человека в подчинении, должен действовать болевой отклик. Но мы ошиблись. — Криппс встал и подошел к окну. — Теперь придется начинать сначала.

— Саклинг сказал, что вы ранены.

— Нет. Просто понижен в должности. Меня снова вызывают в Лондон.

— Но вы ведь не собираетесь туда?

— Теперь собираюсь, когда нашел тебя. — Он оглянулся на Балларда. — Ты — мое алиби, Баллард. Ты живое доказательство того, что моя методика жизнеспособна. Ты несешь знание о своем состоянии, хотя терапия еще не завершена.

Он снова повернулся к окну. Дождь хлестал в стекло, и Баллард почти физически ощущал его на голове, на спине: холодный свежий дождь. В один счастливый миг ему показалось, что он льется вместе с водой до самой земли, и воздух наполняется запахами, поднятыми ливнем с тротуаров.

— Мироненко сказал, что…

— Забудь Мироненко, — сказал Криппс, — Он мертв. Ты — последний из старой команды. И первый из новой.

Внизу раздался звонок в дверь. Криппс посмотрел из окна на улицу.

— Все в порядке, — сообщил он. — Делегация. Прибыли умолять нас вернуться в Лондон. Ты должен быть польщен. — Он пошел открывать дверь. — Оставайся здесь. Не нужно, чтобы тебя видели сегодня. Ты утомлен. Пусть подождут, а? Пусть попотеют.

Баллард слышал, как Криппс спускается по лестнице. В дверь снова звонили. Он встал и подошел к окну. Свет предвечернего неба казался таким же утомленным, как и сам Баллард; несмотря на нависшее над ним проклятие, он и город все еще оставались в гармонии. Внизу на улице из-за машины появился человек и подошел к входной двери. Даже в этом ракурсе, под острым углом, Баллард узнал Саклинга.

В прихожей послышались голоса. Кажется, с появлением Саклинга обстановка стала накаляться. Баллард подошел к двери и прислушался, но его отупевший от медикаментов мозг не вникал в смысл разговора Он молил бога, чтобы Криппс сдержал свое слово и не выдал его. Он не хотел стать таким же монстром, как Мироненко. Какая свобода, если станешь чудовищем? Это другой вид тирании. Он не желает быть первым в новой ударной группе Криппса. Он не принадлежит никому, даже самому себе. Он безнадежно потерян. Разве не так; говорил Мироненко при их первой встрече: человек, не чувствующий себя потерянным, потерян? Уж лучше существовать в сумеречном пространстве между двумя состояниями, находя компромиссы в сомнениях и двусмысленности, чем страдать от определенности темницы.

Голоса внизу становились все более раздраженными. Баллард открыл дверь, чтобы лучше слышать. До него донесся голос Саклинга, язвительный и угрожающий.

— Все кончено, — говорил он Криппсу. — Ты что, по-английски не понимаешь?

Криппс попытался возразить, но Саклинг грубо оборвал:

— Или ты пойдешь сам, как джентльмен, или Гидеон и Шеппард тебя выволокут. Что ты выбираешь?

— В чем дело? — возмутился Криппс. — Ты никто, Саклинг. Ты смешон.

— До вчерашнего дня, — ответил тот. — Теперь кое-что изменилось. Один раз везет и собаке, не так ли? Ты должен знать об этом особенно хорошо. На твоем месте я бы надел плащ, на улице дождь.

После минутной паузы Криппс сказал:

— Хорошо. Я иду.

— Хороший мальчик, — издевательски ласково сказал. Саклинг. — Гидеон, проверь наверху.

— Я здесь один, — сказал Криппс.

— Не сомневаюсь, — отозвался Саклинг и снова повернулся к Гидеону. — Пошевеливайся!

Баллард слышал, как кто-то сделал несколько шагов по коридору, а затем — резкие движения нескольких человек. Криппс совершил попытку к бегству или набросился на Саклинга, одно из двух. Саклинг что-то выкрикнул, завязалась борьба Затем, покрывая шарканье ног, прозвучал выстрел.

Криппс вскрикнул, послышался звук падения тела.

Затем снова голос Саклинга, тонкий от ярости:

— Идиот!

Криппс что-то простонал, но Баллард не разобрал слов. Возможно, он просил добить его, потому что Саклинг ответил:

— Нет. Ты отправишься в Лондон. Шеппард, останови кровотечение. Гидеон — наверх.

Баллард отпрянул от перил, когда Гидеон начал подниматься по лестнице. Баллард плохо соображал и чувствовал слабость во всем теле. Из этой западни нет выхода Они загонят его в угол и уничтожат. Ведь он зверь — бешеная собака в западне. Следовало убить Саклинга, когда была такая возможность. Но что бы это дало? В мире полно таких, как Саклинг — выжидающих, чтобы показать свое истинное лицо; подлые, недалекие, скрытные людишки. И вдруг, словно зверь пошевелился в нем, Баллард вспомнил и парк, и туман, и улыбку на лице Мироненко. И почувствовал прилив горя, оттого что никогда не жил — не жил жизнью монстра.

Гидеон уже почти добрался до верха. Чтобы отсрочить неизбежное хоть на несколько мгновений, Баллард скользнул по коридору и открыл первую попавшуюся дверь. Это оказалась ванная. На двери была задвижка, и он ее закрыл.

В ванной журчала вода Кусок водосточной трубы оторвался, и на подоконник ручьем бежали струи дождя. Этот звук и холод в ванной снова напомнили о видениях той ночи. Баллард вспомнил боль и кровь, вспомнил душ — как вода лилась на голову, освобождая его от укрощающей боли. При этой мысли его губы непроизвольно произнесли три слова:

— Я не верю.

Его услышали.

— Тут кто-то есть! — крикнул Гидеон. Он подошел к двери и ударил в нее. — Открывай!

Баллард слышал его хорошо, но не отвечал. В горле он чувствовал жжение, а в голове снова нарастал гул турбин. В отчаянии он прислонился спиной к двери.

Саклинг моментально поднялся по лестнице и встал за дверью.