Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

Варгх немного подвинулся, пропуская входящего в высокий проход Дмитрия, не забыв обдать его зловонием изо рта, отчего подрагивающий от напряжения парень чуть не закатил глаза, но сдержался и вышел в отвратительный коридор, встретивший жуткой вонью и нечеловеческими криками. На протяжении следующих метров пятнадцати стояли бесстрастные черти, не вошедшие в человеческий загон и ожидающие пленников для контроля возможных беспорядков. Как они могли пребывать без движения и эмоций в столь отвратительном месте, полном почти материальной вони и страданий людей — неизвестно, видимо Дима многого не знал об их истинных возможностях и выдержке, а если и знал, то не помнил.

Мальчишка сморщился и заморгал от рвущихся в уши криков бесконечно-мучаемых людей, а в горло полезла несусветная вонь, что вызвало пустые рвотные позывы, однако он вытерпел и прошел ровно то расстояние, которое требовалось, дабы ряд следующих за ним рабов вывалился в проклятый, темный коридор, встретивший клетками с разрезаемыми людьми.

Несчастные выли и орали, захлебывались кровью и давились легкими, но арендовавшие жертву рогатые мучители использовали купленное время на все безжалостные сто, с улыбками кормя несчастных их же органами и тотчас выращивая новые. Черти знали толк в развлечениях с людской скотиной, используя возможности отличнейших тел на полную катушку, и будто показывая грешникам поневоле, как они себя запустили и на что способны в реальности… А те плакали кровавыми слезами и умоляли разорванными, беззубыми ртами убить, пожалуйста убить, но адские жители, лишь заливисто хохотали и засовывали в окровавленную пасть со срезанными губами еще кусочек сочащейся селезенки.

Тусклый свет, идущий из людского загона, давал достаточно возможностей для осмотра, творящегося здесь кошмара и Дима, как в первый раз, почувствовал буквально сдавливающий его ужас, ибо слышимое переносилось намного легче виденного. Парень задышал, как научил японец, сказав тому мысленное «спасибо» и стало легче, однако жуткие картины с обеих сторон остались на своих местах, продолжая наносить морально тяжелые удары.

— Неужели им никогда не дают передышки? — раздался едва слышимый, ни к кому конкретно не обращающийся голос Такеши, искренне переживающего за мучимых пленников. — За что им такие наказания? Они же живые и думающие!

«Люди мучают животных, препарируют их, пожирают живых крысиных эмбрионов, причем твои же, почти земляки китайцы, а в Японии, так вообще занимаются сексом с осьминогами… Еще люди, которых ты так жалеешь трахают яблочные пироги, коз, овец, сучек алабая, давят ногами щенков, котят, им же вспарывают животы, сжигают живых, обливают кислотой… А ты спрашиваешь почему? Потому, что им так нравится, как и людям, так много о себе возомнившим… Человек отличается от местных демонов только внешностью, а в остальном никакой разницы…», — мысленно ответил японцу Дима, моментально забывший про жалость к пленникам и возжелавший еще больше боли для них.

— Лкетинг знал много плохих и жестоких людей! — в ухо ворвался гулкий голос, покрытого шрамами воина-масаи. — Они часто били ручных буйволов палками! Им нравилась чужая боль! Буйволы не делали ничего плохого, но их били просто так и очень много!

— Но люди… — из японца никак не могли выйти плотно впитавшиеся на Земле устои. — Люди… Это же… — он замолчал, понимая, что сказать нечего, но Дима продолжил.

— Не более, чем люди! Одно название и уже давно никакой ценности! Как говорил один великий советский вождь, человек — это маленький винтик в огромной системе, поэтому их требуется не лечить, а обслуживать, ибо женщины нарожают новых, — его слова умело проталкивались сквозь нечеловеческие вопли боли и достигали искомых ушей, черти же по бокам никак не реагировали на болтовню «Спящих». — Таким образом удалось избежать огромных затрат на обучение хороших докторов, создав отдельные их категории и плевать, что слух может испортиться из-за барахлящих почек, все равно иди к ЛОРу! — закончил категоричный и циничный Дмитрий.

— К ЛОРу?! — повысил голос азиат, отвлекшись от переживаний за мучеников. — Это кто?!

— В России доктор, лечащий уши, горло и нос! Узкая, не требующая мозгов специализация, а лишь диплом! Так сейчас во всем мире! Идиотском мире!! — злобно вымолвил юноша, вглядываясь в темноту, где пряталось еще множество клеток с людьми, по злой воле купленных Низамом и в большинстве своем обладающих вторым и третьим клеймом.

— Ты такой молодой Дима-сан! А знаешь больше меня и Лкетинга! — немного помолчав, добавил азиат. — Меня дед учил совсем другому… — крик из клетки рядом усилился настолько, что японец замолчал, а парень непроизвольно повернул голову, дабы понять, что подняло тональность вопля некого бедолаги и увидел.

Высокий, покрытый густой, непонятно какого цвета шерстью черт медленно сдавливал яйца молодому пареньку, уже безухому, безносому и безгубому. Тот орал с увеличивающейся силой, однако на самой высокой ноте рогатый внезапно отпустил их и как только прибитый к стене паренек облегченно вздохнул, парнокопытный садист мигом оторвал ему все хозяйство разом, отчего дичайший вопль огласил весь коридор, вызвав гулкие аплодисменты и поздравления из клетки напротив.

— Я хотел все знать, поэтому много читал… — глухо пробормотал себе под нос Дима, чувствуя, как подгибаются разом ослабевшие ноги и не от ужасного зрелища, а оттого, что ему также могут оторвать член с яйцами, не сказав «извините». — Кха! Кха! Кха! — новые и снова пустые рвотные позывы сотрясли его в кашле, а ближайший черт-охранник вроде насмешливо блеснул оранжевыми глазами.

Парень выпрямился, чувствуя, как дрожат внутренности и тяжело задышал, пытаясь вернуться в нормальное русло. Зрелище напротив, потрясло его до глубины души, намного сильней, чем все до этого виденное и он вспомнил слова старого Анатона, сказавшего, что эту часть тела нельзя трогать, ибо тогда образцы Адам становятся слишком пассивными к боли и да… Так оно и было.

Прибитый к стене мученик, будто выкричал всю боль и страдания, обмякнув и апатично закрыв глаза, но рогатый мучитель отечески пожурил его заскорузлым пальцем и профессионально воткнул в вену капельницу, отчего из брызжущей кровью промежности полез новый половой орган и вот тогда принадлежащий Низаму узник взвыл еще сильней… Это было настолько страшно и непереносимо, что Диме стало нечем дышать от понимания количества невообразимой боли, предназначаемой молодому пареньку в темной клетке.

Тем временем подошла следующая цепь с рабами и вроде бы под вторым номером, по крайней мере, вел их мусульманин, один из первых добровольцев. Глядя на него, на душе становилось немного светлей, ведь этот, теоретически должный быть несчастным человек имел спокойное лицо, принимающее все вокруг, как должное, хоть и ни разу за весь путь не улыбнулся. Конечно с другой стороны, его восприятие окружающего кошмара, как данности, причем без какого-либо сопротивления, не являлось нормальным, но если сравнивать с цепью, где ведущим был Дмитрий — это восхищало.