Денис Кавченков - Обратная сторона жизни

— Молодец! Храбрый какой, а?! — свинорылый виновник незапланированного недоразумения ткнул напарника в жирный бок, показывая человеческую несгибаемость, а не какое-то там молчаливое противостояние боли и пыткам. — Гляди, каков герой! Одним пальцем!! Не рукой, а пальцем!! Удаль так и брызжет!! Видел ты когда-нибудь подобное?! Ха-ха-ха! — гнусаво и искренне захохотали оба сатира, оказывается обладающие адекватным чувством юмора, переплетенного с сарказмом и язвительностью.

Дмитрий же, стараясь не нервничать и не обращать внимания на смех двух карликовых выкидышей Ада, целенаправленно стряхнул все более-менее видимые выделения разумной свиньи и как ни в чем не бывало поднял спокойное лицо, уподобившись наступившей в кучу конского навоза королеве Англии. За этим увлекательным процессом краешком глаза наблюдала Лиза, оставаясь серьезной, как никогда, однако искринки смеха явно проблескивали в карей радужке зрачка, на секунду сбросившего груз памяти о местонахождении в настоящем кошмаре.

Тут, как тут, сквозь вопли мучеников послышалось спасительное цоканье Джумоука, именно его, ибо спутать отдающую уверенностью хозяйскую походку с вальяжным, но все равно лакейским шагом, например сатира было бы сложно. Мальчишка обрадовался, как никогда, но виду не подал, ведь если бы не спешащий продать людской скот собакоголовый, пришлось бы и дальше ощущать клыкастые ухмылки парочки отвратительных свиней, не могущих перестать скалиться при взгляде на него.

Закутанный в золото «Анубис» величаво процокал вперед, оставив цепного пса, то есть Варгха позади, да и кому кроме здоровенного людоеда контролировать массу человеческого скота, пугающегося разных звуков и запахов? Еще потеряют разум и побегут сломя голову, ничего не видя, а тут как раз усиленное железом трехметровое чудовище приструнит скотский норов, натянув поржавевшие цепи до предела их возможностей. Собакоголовый демон ощущался выспавшимся, хотя это было понятно еще в скотском загоне, но все еще чувствующий сопли на животе Дмитрий не мог не взглянуть на Джумоука, замершего напротив четырех передних узников и принявшегося постукивать смертельным жезлом по нечеловеческой ладошке. Угольно-черная собачья морда прямо-таки лучилась хорошим настроением, что являлось очевидным даже в жутком полумраке, состоящем из материальной вони перемешанной со страдальческими воплями бесконечно-мучаемых людей.

— Прекрасно! Просто прекрасно! — прогавкал собакоголовый, бросив внимательный взгляд желтых глаза на Диму с Лизой и чуть медленней пройдясь по спящему младенцу, что заставило девушку сжаться и повернуть личико безмятежно-спящего малыша к налитой груди. — Пора на Рынок животные! Пора увидеть настоящий Ад! — улыбка растянула черную пасть, пахнув холодом, а рабы, услышавшие жуткие слова, протяжно заскулили и тяжело задышали, не понимая, что это значит, ведь уже плохо. — Вперед! — Джумоук развернулся и сделал первый «цок», а сатиры яростно и лакейски скрежетнули клинками по камню, напоминая рабам, что их ждет за неповиновение, но те сами не могли забыть, как ни старались.

Сзади раздался подгоняющий рев кровожадного Варгха, а потрескивание высокотехнологичного хлыста отлично аккомпанировало хозяину, чей голос наверняка ассоциировался с голосом Бога, а как иначе объяснить столь влюбленный взгляд у столь отвратительного создания? Никак, лишь любовь к хозяину… Собачья, а значит преданная до нельзя, как бы это глупо не звучало в случае с демоном-псом.

Высокие, мускулистые черти дисциплинированно повернулись и, чеканя цокот широких, покрытых серебром копыт, двинулись по безумному коридору, не забывая наблюдать за обнаженными пленниками оранжевыми глазами, прекрасно охватывающими человек по восемь, а жирные сатиры задорно скакали чуть впереди «Анубиса».

Путь обратно ничуть не отличался от пройденного навстречу бессмертию. Одна за одной пролетали клетки с неторопливо разрезаемыми людьми и полностью обработанными их подобиями, в некоторых темницах вроде как сменились арендаторы, но… Это ничего не меняло. Все те же вопли, все те же запахи и все тот же непрекращающийся ужас, витающий между железных прутьев каждой темницы.

Жизнь здесь кипела ручьем, правда не та, от которой растут смеющиеся дети и красивые цветы на подоконнике, а искусственная и создаваемая «волшебной» капельницей, использующейся в те драгоценные секунды, когда изуродованное тело арендованного подопечного отказывается работать и измученное сердце перестает качать кровь.

В ход сразу же идет ржавая от сотен проколов иголка, далее вена умирающего счастливчика, а затем… Его глаза распахиваются и он видит… Нет-нет, не апостола Петра, а козлиную, баранью или свиную морду временного хозяина, скалящего заточенные под клыки зубы и будто говорящего: «Еще не все, мой юный друг! Еще не все! У меня осталось еще много отличных идей, которым я не успел дать ходу из-за твоей слабости! Подожди! Время есть! Его много!», — и несчастного пленника окутывает всепоглощающее чувство безысходности, не дающее даже завыть…

С адской системой регенерации, придуманной неким здешним гением, эти «счастливчики» могли бесконечное количество времени «работать» на данной должности, имея недолгие минуты покоя между сменами клиентов, но Дмитрий не думал, что человеческая психика настолько крепка, каким бы выносливым не являлся заточенный в мрачную темницу страдалец. А с учетом того, что у любой проститутки есть постоянный клиент, значит и тут могут уделять слишком много внимания ненасытные благодетели, почаще навещающие полюбившееся животное…

«Что ни говори, а в любой более-менее населенной деревушке всегда найдется плюгавый мужичонка, любящий натянуть в сарае обожаемого петуха или гуся… Именно в темноте, под гавканье беспородного Барбоса, озадаченного похотливым хозяйским пыхтением, что придает остроту особенному половому акту между двумя столь разными созданиями… Извращенцев огромное количество и Геенна Огненная дает ответ откуда они берутся… Подобные желания и инстинкты не заложены ни в одном человеке, однако они проявляются, а значит некая чужеродная сущность внедряется в тело зачатого младенца и спокойно развивается в нем, ожидая выхода в насыщенное будущее, полное изнасилованных курей…», — на этой мысли темницы с вопящими от жуткой боли рабами были пройдены, и появился поворот в не менее ужасный коридор с тянущимися из темных клеток руками и бьющимися об обслюнявленные прутья человеческими телами.

Жуткий грохот и безумные крики, больше походящие на животный вой, чем звуки издаваемые людьми, заполнили уши трясущихся и едва дышащих пленников, ведомых на отправку в место, где по словам собакоголового начинается Ад… Треск искрящегося хлыста Варгха и вспышки света от впитывающихся в прутья разрядов тока, разбавлялись цоканьем чертей и сатиров, будто подпевающих величавому стуку копыт Джумоука… Все это создавало неописуемый коктейль из визуального ужаса и материальной боли, неторопливо смешанный с лезущей в ноздри вонью, пытающейся вытащить наружу пустой желудок…