Александра Давыдова - Не/много магии

— Почем я знаю? Я только знаю, что этот второй был. У нее сыновья от разных мужей. Это все мне тогда бабка рассказала.

— Понятно. Вы не дадите свой номер телефона? Обещаю часто не звонить.

— Конечно.

Опрос других соседей представил Марию просто идеальной мамой. Она души не чаяла в сыновьях, ни в чем им не отказывала, провожала в школу, гуляла с ними каждый день… вплоть до того момента, как их парализовало. Естественно, такая опека привела к тому, что оба паренька росли избалованными и вредными подростками. Несчастье, которое произошло с Алексеем, соседи описывали с плохо скрываемым злорадством, хотя его мать жалели вполне искренне. Про младшего сына Дмитрий им не говорил.

Что-то не нравилось ему. Даже если не учитывать странные совпадения, веяло от истории этой семьи чем-то тошнотворным, болезненным. Провожать сыновей в школу в пятый класс? Гулять с ними в парке? Это ненормально. Так не должно быть.

Дмитрий вышел из подъезда и посмотрел на часы. Почти пять. Сигнал на скорую поступил в пятнадцать минут седьмого. Пора навестить злополучный овражек. Может, кто-то их вчера видел. Другие мамочки с детьми или собачники. Из тех, что регулярно бродят по одним и тем же местам. Вдруг повезет?

Шагая по тротуару, Дмитрий вытащил мобильник.

— Миш? Это я. Выяснил насчет Стекловой? Фармацевт? Интересно. А образование? Менделеевский? Очень интересно. Спасибо, Миш! Пока ничего… хотя стой! Ее старшего сына, Алексея, три года назад клали в больницу пару раз. Попробуй выяснить, в какую. Давай, пока.

Овраг был пуст.

Одно из тех мест, которые еще прекрасны потому, что к ним не протоптаны тропы. Место, о котором знают только избранные. Сухие кленовые листья ровным пологом укрывали землю — даже вездесущие дворники еще не добрались сюда со своими граблями и огромными уродливыми мешками.

Впрочем, кто-то шебуршился вдалеке, за деревьями. Дмитрий подошел ближе. Парнишка лет десяти утрамбовывал саперной лопаткой холмик, в центр которого была воткнута разлапистая ветка.

— Привет, — спросил Дмитрий. — Это что ты тут сотворил?

— Здесь лежит Генри, — торжественно заявил мальчик. — Он упал с балкона.

Только сейчас Дмитрий заметил, что под веткой, полускрытая листьями, лежала фотография щенка.

— Ох ты. Как жаль.

— Нет, — неожиданно возразил паренек. — Хорошо, что он умер. Если бы он выжил, он бы стал бешеный, и его пришлось бы убить.

— Вот как? — Дмитрий поднял бровь. — А почему ты так думаешь?

— У моего друга была собака. Сенбернар. А потом он стал бешеный и напал на моего друга. Теперь у него вот такие шрамы. Поэтому, пока Генри маленький, я его… то есть, я хотел сказать, хорошо, что он умер, пока маленький.

— Понятно. Ты здесь один? Хочешь, провожу тебя домой?

Мальчик подумал и кивнул.

Звали его Артемом. Жил, как выяснилось, неподалеку. По дороге Дмитрий расспросил, не видел ли он кого-нибудь в овраге двумя днями раньше, но Артем помотал головой, сказав, что был в это время в музыкальном классе.

— Артем, с кем это ты! — раздался крик. Ухоженная женщина в дорогой шубке бросилась к ним, схватила паренька за руку и даже попыталась отгородить его собственным телом от Дмитрия, как будто тот угрожал.

— Я решил, что нелишне будет проводить мальчика, — сказал следователь. — У него такое горе.

— О, вы очень любезны, — голос мадам потеплел, но недоверчивые нотки не исчезли. — Действительно, такая неудача. Уже третья собака за два года. Как же ему не везет. Я все говорю ему, не играй на балконе. А он не слушает. Спасибо за заботу!

А уж как щенкам не везет с Артемом, думал Дмитрий, наблюдая, как мамаша повела сына к подъезду, сверкая дорогим лисьим воротником. Конечно, они могут себе позволить покупать ему живые игрушки. Столько, сколько нужно. Интересно, они действительно верят в то, что собаки погибают случайно? Или прячутся от реальности, оставляют ребенка бороться со своими страхами в одиночестве, превращаясь в равнодушного убийцу?

Во дворе никого не было. В этом районе вообще царила непривычная для Москвы пустота. Ветер таскал между домами опавшие листья, смятые бумажки и окурки, зашвыривал их охапками на ступени, ведущие к подъездам. Только их неровный шелест и слышался. Дмитрий рассеянно коснулся опоры для качелей, отковырял несколько хлопьев краски, закинул голову и посмотрел в небо.

Зарево от городских огней расцвечивало темноту в красно-сиреневый. Один за другим загорались окна домов, бледными мерцающими квадратиками. Сверху чуть слышно жужжал фонарь.

Следователь потер шею и зашагал к ближайшему метро, загребая листья ботинками. Прошел мимо замороженной стройплощадки и двух домов-«призраков», предназначенных на снос. В другое время он бы притормозил и осмотрел их подробнее, по старой студенческой привычке — в свое время Диме приходилось не раз и не два бегать от сторожей и собак с недостроев и заброшенных объектов, срываться с ржавых лестниц и царапаться об арматурины — но сейчас было не до того.

В голове крутилась фотография щенка. Который не успел стать бешеным, потому что умер. Потом всплывали глаза мальчика в больнице. Уже третья собака. Уже второй сын. С одной стороны, это может быть совпадением. Или не может?

Он дошел до метро, спустился по эскалатору и удачно притулился в самый угол вагона. Устало прикрыл глаза. Ехать до конечной — если никто не помешает, он успеет всё обдумать в десятый раз. Подберет болтающиеся «ниточки», составит план, еще раз расспросит мать — ничего не поделаешь, придется ей вытерпеть внимание к своей персоне. И обязательно выяснит, как было на самом деле. Потому что такие дела нельзя оставлять так просто. Когда кого-то приводят на порог смерти без его на то согласия.

Но думать не получилось.

Сначала его прервали визгливые тетушки — из разряда тех, кого можно считать проклятием общественного транспорта. Громкие, пребывающие в полной уверенности, что всем окружающим важно их мнение и мысли. Дмитрий поморщился и открыл глаза. Аккурат напротив него примостились две старушки в мешковатой одежде, в стоптанных грязных ботинках и с клетчатыми китайскими сумками — по две на каждую.

— И ведь как орал, как орал-то! Вы-ы-пустите меня! Будто его кто держит! — одна из них бурно жестикулировала. Вторая мелко и часто кивала, соглашаясь с каждым словом товарки.

— Ладно бы только кричал, так и на людей кидаться начал! Пока его не скрутили, женщину толкнул, мужика избил…

— Изби-и-ил?

— Вот те крест, своими глазами видела. Врезал ему по носу, кровищей весь переход залило. Псих, как ни есть.

— Сумасше-е-е-едший?

— Да кто ж в здравом уме будет драку с толпой устраивать?

«Слишком много психов», — снова подумал Дмитрий и уставился пустым взглядом в пол.