Кэмерон Джейс - Безумие 2. Выдумка

— Вау. Да у тебя зуб на «жирдяев». Мне не нравится, как это звучит на моем языке, но мне необходимо говорит на его безумном языке, чтобы читать между строк.

— Ты поймешь, ЧТО я имею в виду, если выяснишь это, Нэнси Дрю. — Она дышит на свои когти. — Ты и твой курильщик кальянов Испектор Гаджет. — Кажется, это до смерти его позабавило.

— Если все дело в старой вражде между тобой и Пилларом…

— Все не так, — перебивает она.

— Если все дело в обиде, что ты затаил на человечество, прошу, вспомни, что все это произошло так давно. — Я даже не знаю, что я творю, разговаривая с врагом.

— Ничего не давно. — Она по-прежнему разглядывает мое лицо, будто хочет обнаружить доказательства того, что я Настоящая Алиса. Я замечаю, как он/она пялится на мою шею. — Ты хоть смотришь новости? Люди — говорящие мартышки, изможденные от своего варварского поведения спустя стольких лет эволюции. Они могут одеваться лучше, говорить красивей и изобретать крутые гаджеты. Они скажут, что войне предпочитают любовь, но все это чушь. Люди по-прежнему монстры. И всегда ими будут. — Он замолкает и переводит дух, так и не найдя того, что искал во мне. — Но опять же, моя вражда не имеет к Войне Страны Чудес никакого отношения.

— Тогда зачем все это? — Если Пиллар отказывается отвечать, стоит ли ожидать подобных подвигов от Чешира?

— Если бы ты была Алисой, ты бы знала, — отвечает он. — Прямо сейчас, мне необходимо продолжить устраивать тебе тесты, пока ты не докажешь что ты — это она.

— Убивая детей? — Не могу уловить смысл в его логике.

— Все, что потребуется, — отвечает он. — Кроме того, ты по-прежнему можешь минимализировать убийства, решив загадки. — Он склоняет голову набок с еще одной ухмылкой. — Подумай над этим, как в «Уловке — 22». Либо ты не решаешь загадку, и я позволю убийствам продолжаться; либо ты отгадываешь загадку, я узнаю, что ты — Алиса и мы начнем Войну Страны Чудес. — Он почесывает подбородок когтями.

— Да что ж ты за псих такой?

— Довольно злобный, — усмехается гробовщица. — Давай не будем тратить время, Алиса. — Она начинает поглаживать когтями металлические инструменты на столах. — Ты оказалась достаточно умной, чтобы найти послание с маффином, и гораздо умнее, чтобы понять, что все жертвы жирдяи. — Он склоняет голову набок, когда я бросаю взгляд на молоток, прислоненный к стене за столами. Для чего в морге нужен молоток? — Вижу, что ты и Пиллар не воспользовались мудро подсказками, которые я для вас оставил. — Не смотря на то, что он говорил женским голосом, это лишь придавало ему зловещий оттенок. Что-то, что не подвластно объяснению. Что — такое, что могут порождать лишь кошмары. — Так вот моя последняя подсказка. — Он поднимает руку в воздух, средний и большой палец расположены довольно близко друг к другу, он словно вот-вот щелкнет ими. — Ты готова к моей главной подсказке, Алиса?

— Да. — Я бы согласилась на все что — угодно, лишь бы подобраться поближе к молотку. Мне нужно хоть какое-нибудь оружие.

Чешир щелкает пальцами, и несколько тел справа и слева от него оживают. Они резко садятся и ухмыляются на меня. Четверо слева от него. Четверо справа. Я застываю на месте.

Я только-только узнала, как расправляться с психами…, кем-то кроме себя, с этим еще можно поспорить. Но я не готова столкнуться с живыми мертвецами. Это за гранью абсурда. Почему эти восемь тел ожили?

— Ты не знала, что я могу обладать девятью жизнями одновременно? — Смеется она, хватая со стола инструменты, похожие на вилки. Что она собирается делать, разрезать их? — Я даже могу обладать ими, когда они мертвы. Как круто, да? — Кажется, Чешир перешел на свой жаргон. — Давай потанцуем, Алиса. Давай потанцуем.

Как бы мне сейчас хотелось оказаться сумасшедшей. Этого просто не может быть.

Два инструмента в руках Чешира используются крайне необычным способом. Такого я не ожидала.

Он взмахивает ими на тела, словно дирижер, управляя музыкантами оркестра. По сигналу, восемь оживших трупов на столе начинают исполнять нечто вроде мелодии.

Я морщусь, смущенная, озадаченная и подавленная, наблюдая, как первая безголовая покойница берет свою голову. Она прилепляет ее к шее и начинает петь:

— А ты знаешь Пекаря? — Произносит она, словно послушная школьница… на самом деле, это и есть одна из пятерых детей. Затем, она склоняет свою отрубленную голову к сотоварищу, лежащему на столе рядом с ней. Другой труп поднимается со своей отрубленной головой, не в силах правильно приложить ее. Поэтому, он решает держать ее обеими руками, после чего раздается пение:

— Пекаря, Пекаря?

Покойник размахивает своей головой вправо и влево, когда говорит «Пекаря», словно счастливое дитя в школьном хоре. Голова в руках поворачивается в сторону следующего трупа, передавая эстафету ему.

Третий труп, с неправильно повернутой головой на шее, по-прежнему довольно пригодной для пения с губами шиворот-навыворот:

— А ты знаешь Пекаря?

Он повторяет фразу, выгибая бровь на четвертое тело… лежащее внизу, конечно же. Четвертый покойник не относится к Арбузным преступлениям. Какая — то старушка с целой головой, около семидесяти, одетая в большой белый поварской колпак. Ее лицо в ожогах… должно быть, она умерла в печи. Старушка заканчивает песенку хриплым, но тихим голосом.

— Что живет на Друри Лейн? — На этот раз, старушка смотрит прямо на меня уже без зубов.

Я не собираюсь отрывать себе голову и петь песню!

Чешир бросил на меня взгляд. Также сделали и другие четверо трупов справа от него.

— Еще раз. — Чешир взмахивает вилками. — И с чувством.

В унисон они все запели еще раз:

— А ты знаешь Пекаря?

Пекаря, Пекаря?

А ты знаешь Пекаря?

Что живет на Друри Лейн?

Следуя руководству Чешира, они заканчивают пение двойным хлопком окровавленными ладонями. А затем они повторяют ее еще раз. Громче.

Я обхватываю голову обеими руками и подумываю над тем, чтобы закричать. Я знаю, что крик редко помогает решению проблем. Если во всем этом кроется какая-то подсказка, то я ее не понимаю. Если Чешир намерен свести меня с ума, то он проделал исключительную работу. Если ничего из этого не происходит на самом деле, и я всего лишь воображаю себе все это, то я лучше предпочту сеанс шоковой терапии в Мухоморне, чем пение покойников в морге. Я ощущаю себя Алисой из книги, падая в бесконечную кроличью нору, где падение не прекратится никогда.

Пока они продолжают петь, желание ударить Чешира усиливается во мне. Я делаю шаг вперед и подбираю молоток, руки дрожат. Я хочу ударить им Чешира, чтобы безумие прекратилось. Это на меня не похоже, но я запуталась. Давление слишком велико. И их голоса через чур громкие. Все это заходит слишком далеко.