Игорь Середенко - С улыбкой хищника

Абрафо дал приказание своему зомби:

— Иди ко мне.

Тело шелохнулось, закачалось и неверной походкой оно двинулось в сторону Абрафо. Тело дошло до колдуна и остановилось, его глаза были открыты и тупо смотрели вперед, зрачки были неимоверно расширены, как у покойника, руки безучастно свисали.

Бокор подошел к зомби, открыл его рот, нажал двумя пальцами на щеки и вложил в него горсть соли, которую прятал в руке.

— Как тебя зовут?! — ледяным голосом, строго потребовал Абрафо.

Тело сперва безмолвно шевелило языком, расталкивая соль внутри рта, потом закрыло рот, как бы пережевывая содержимое и, наконец, томно с расстановкой, но уверенно произнесло тянувшимся голосом:

— Я Абу.

— Твоего друга зовут Салех? — спросил твердым требовательным голосом Абрафо.

Тело пошаталось, как бы вспоминая, а потом все тем же протяжным могильным голосом, выдало:

— Друг.

Убедив Салеха в том, что зомби был знаком с ним и даже помнил о дружбе с ним, отдал ужасающий и коварный приказ.

— Убей его дочь!

Приказ подействовал на зомби, как слова хозяина, и тело безропотно, повернувшись в сторону камеры, угрожающе двинулось на девушку, прижавшуюся неистово от страха к отцу и ища спасения у него.

Слова, произнесенные бокором, как молот, ударил по сердцу Салеха, от ужаса, ожидавшего его и дочь, у него едва не ушла почва из-под ног. Он почувствовал дикую слабость в ногах, попятился назад, но почувствовав теплое, дрожащее тело дочери, искавшей в нем защиту, остановился. Отступать было некуда, позади была его дочь. Он собрался с силами, которые возникают у смелых и отчаянных людей, прижатых, загнанных в угол, и, выставив вперед руки, приготовился к смертельному бою.

Мертвое тело бывшего друга Салеха вошло в камеру. Ситуация стала более зловещей. Неожиданно тело содрогнулось под сильным ударом ножа в спину, в область сердца. Абрафо весьма проворно бросил на голову зомби горстку костяной пыли и громоподобно произнес три слова: «Гузде, Барон Самеди» задом наперед. Это действо произвело такой сокрушительный эффект, что тело зомби остановилось, зашаталось, а потом рухнуло плашмя и уже не двигалось.

Перед Салехом стоял Абрафо, и с презрением, высокомерно смотрел на испуганные лица.

— Это всего лишь тело без души, — произнес, без сожаления, равнодушно, Абрафо.

— Это все, на что ты способен? — как бы в защиту ответил Салех, но тут же осекся, пожалев выпущенных необдуманных слов ненависти.

— Может, ты желаешь увидеть мертвую душу без тела? — спросил устрашающим голосом Абрафо.

Салех знал о таком, но только в теории. Речь шла об астральном зомби, самом коварном, безропотно подчиняющемуся хозяину, и мстительного существа, спастись от которого простому смертному было невозможно, а тот, кто ведал знаниями, находился в еще большей опасности, ибо он знал все уловки и жуткое воздействие на человека такой неуловимой твари, пришедшей из глубин ада.

После устрашающего вопроса Абрафо вышел из камеры и вернулся к столу. Он громко выкрикнул имя помощника, и в помещении вновь появился Имад, который по приказу хозяина, вытащил за ноги тело несчастного Абу наружу, громко захлопнув входную дверь. Красная полоса крови тянулась страшными размытыми пятнами до самой двери.

Салех поглядел на дверь и вновь его посетила мысль о побеге. От невозможности ее выполнения, терзаемый с досады он рухнул на пол. К нему, обнимая отца, прильнула Захра. Теперь она успокаивала взорвавшийся мозг Салеха, проведя ладонью, чуть прикасаясь, к его согнутой вспотевшей спине.

Тем временем, Абрафо приступил к новому, более зловещему ритуалу. Он притушил лампу, оставив лишь призрачный мерцающий огонек, и вернулся к освещенному многочисленными свечами, столу, расположенному в конце коридора. Здесь, в двух метрах от стола, находился столб высотой метра два, почти под самый потолок. Абрафо осветил свечами столб, равномерно расставляя их по кругу, с той щепетильностью, не торопясь, с которой истинные мастера приступают к выполнению работы.

Столб был сделан, по-видимому, из какого-то особого дерева, на нем, снизу до самого верха, красовались изображения каких-то богов, ужасающих животных, застывших в зловещих позах, со множеством символов, имеющих тайное значение. Кроме этого, виднелись вырезанные древние письмена, смысл которых мог прочитать только великий мастер, настоящий, преданный хранитель черной магии, получивший знания от своего предшественника.

Захра тоже наблюдала за причудливыми движениями колдуна. Абрафо, то извивался вокруг священного столба, то трясся у его основания, согнув ноги и сложась пополам, то замирал, как языческая статуя с жутким выражением лица. Девушка наблюдала и постепенно на ее испуганном лице изменялось выражение, кривизна выравнивалась, и лицо приобретало тот горделивый и смелый лик, какой присущ отважным людям в минуты встречи со злом. Чувство страха отступило, а вместо него появилось новое чувство, схожее с отвагой. Она поняла свою решимость перед злом, и от этого приятного ощущения у нее захватило дух, согрелось тело. Энергия переполняла ее, ей хотелось ринуться в бой, наброситься на колдуна с отчаянием и смелостью дикой кошки. Она приблизилась к решетке, не отрывая взгляда от мага, и почувствовала крепкие отцовские руки на плечах. Салех успокаивал дочь, он считал, что она напугана, в истерике и ей нужна его помощь.

— А твой друг, Абу, он не вернется из мира мертвых? — спросила шепотом Захра.

— Нет, Абрафо успокоил его тело навеки, — ответил Салех. — Он вызвал мертвое тело, и успокоил его.

— Я думаю, он это специально сделал. Ему нужны мы.

Салех впервые за всю жизнь посмотрел на дочь глазами, полными уважения и восхищения. А ведь она была права — колдуну нужно было нечто иное, чем воскрешение мертвой плоти. Салех вспомнил слова Абрафо, когда он говорил об астральном зомби, не имеющем тела, и ужаснулся. Что готовит этот гений черной магии. Для любого колдуна, от начинающего до жреца, было бы за честь стоять рядом с Абрафо, и уж тем более, наблюдать за высшей магией. Искусство Абрафо во всей Африке считалось непревзойденным. В высших кругах жрецов поговаривали, что Абрафо обладает магией духов, потому что его душа, работала на них.

Раздумья Салеха были прерваны вошедшими солдатами. Их было трое, они были вооружены автоматами. Они подошли к камере, где находились трое пленников, и вывели их наружу, хлопнув дверью. Спустя десять минут двое солдат вернулись, неся какой-то тяжелый таз, наполненный, по-видимому, мясом. Таз был покрытый пятнами крови. Солдаты поставили таз на пол, рядом со столом, и удалились. Абрафо, не переставая выполнять ритуальный танец, отошел от столба и направился по коридору к столу, где была потушена лампа, и где находился таз. Он вынул из таза куски мяса, набрал в небольшой кувшин жидкости из таза и вернулся к столбу. При этом он не переставал что-то напевать. Уже в свете свечей можно было видеть, как Абрафо использует кровь и окровавленные свежие куски мяса для тайного ритуала. Буйство танца перешло в новую фазу, теперь состояние колдуна стало схожим на особый магический транс.