Татьяна Богатырева - Весенние соблазны

Мне все же удалось вызвать его ревность. Как и хотелось.

Отчего-то я совсем не рада такому повороту. Одно дело мечтать, представляя, как твой муж властно запрещает тебе смотреть на других мужчин. И совсем другое — столкнуться с настоящей злостью и обидой близкого человека.

— Немного. Ты злишься?

— Нет, я просто счастлив, — и тоном, не допускающим возражений. — Собирайся, уезжаем.

Хорошо, что Элвин предпочитает ездить верхом. Полчаса в карете в одиночестве дают мне время собраться с мыслями, оценить ситуацию. И признать печальный факт: я сделала глупость.

Додумалась: флиртовать с братом мужа! Да еще на официальном приеме во дворце княгини. Красивых слов захотелось? От кого? Закоренелого бабника, который расписывает свои победы в мерзких книжонках?!

Или хуже того — ревности. Не я ли требовала от своего мужчины свободы и доверия?

Как же стыдно…

Я собираюсь сказать об этом, стоит нам переступить порог дома, но Элвин не дает мне сделать этого:

— Позже. Иди спать, Фран.

…глаза у него светлеют, становятся почти прозрачными, а лицо каменеет в маске ярости. Я вглядываюсь и не вижу за ней человека, которого люблю. Его нет, ушел, занят.

Складка меж бровей становится глубокой, кулаки и челюсть сжаты. Злится.

Даже не злится. В бешенстве.

Так бывает всегда, когда его тень берет слишком много власти. Зовет крушить, ломать, убивать. И все силы души направлены на то, чтобы не дать воли одержимой инстинктами бестии.

Больше всего Элвин боится утратить самоконтроль и натворить дел.

Надо бы уйти. Оставить его сражаться со своей тварью, не лезть под выстрелы. Я немного побаиваюсь, когда он такой. Но чувство вины и желание все исправить толкают под руку.

— Нет, сейчас. Я знаю, как это могло смотреться со стороны. Но поверь: ничего не было. И быть не могло.

И тут он взрывается:

— Какого гриска, Фран?! Нашла, с кем обжиматься в уголочке! С Риэном?! А приди я чуть позже, ты бы уже и ноги раздвинула?!

Лучше бы он меня ударил.

Он и так ударил. Словом можно высечь больнее, чем плетью, мне ли не знать этого.

Только не разреветься! Только не плакать!

Сглатываю неуместные жалкие слезы. И говорю с холодной насмешкой:

— От Риэна я сегодня услышала десятки прекрасных комплиментов, а от тебя — оскорбление…

— Конечно, он же во всем лучше меня.

— Возможно, мне и впрямь стоило быть с ним поласковей.

— Давай, беги. Вдруг он еще не успел никого подцепить.

Отворачиваюсь к двери. Невыносима мысль оставаться здесь после случившейся ссоры. Ходить по комнате, накручивая себя. А как после спать в одной постели?! Почему у нас одна спальня на двоих? Почему раньше это никогда не было проблемой?!

Он ловит меня у двери. Сгребает в объятия, удерживает, притиснув к стене, молча пережидая мои вопли «Пусти!" и удары кулаками. Бесполезные, слабые удары — женщине никогда не совладать с мужчиной.

— Мне больно! — это ложь. Я просто пытаюсь заставить его разжать руки. Хочу сбежать, уйти, оставить его здесь — и пусть злится в одиночестве, как и собирался.

Хочу сбежать. И хочу, чтобы он не дал мне сбежать. Чтобы задержал, остановил, показал, как я ему дорога.

— Прости, — выдыхает он мне на ухо. — Я не должен был говорить такого. Не уходи. Пожалуйста!

И злость, которая не давала слезам прорваться наружу, исчезает.

Я всхлипываю, а он гладит меня по голове. По-прежнему удерживая в объятиях, хватка у него стальная — не вырваться.

…да я и не хочу вырываться.

Тень отступила. Спряталась, скрылась, уползла в норы души. Остался только человек, которого я люблю. И я не хочу бежать от него в ночь, подняв свою обиду, как знамя. Не хочу возвращаться во дворец княгини. Не хочу, чтобы хоть кто-то знал о нашей ссоре.

— Ты тоже прости, — шепчу я, уткнувшись в его шею. — Мне не стоило флиртовать с Риэном.

Муж вздыхает:

— Это уж точно. Нашла ухажера! Этот парень любит все, что шевелится. Ты хоть знаешь, что на Эмайн Аблах не осталось ни одной не осчастливленной им девы?

— Про тебя говорят то же самое.

— Гриска с два! Я всегда был разборчив, — он снова заводится при воспоминании о сцене на террасе. — Радость моя, я понимаю, что тебе нравится кружить головы, но будь добра, выбирай объект для своих чар тщательнее. Или сеньорите так хочется, чтобы братец увековечил это рандеву в очередной писульке?

Я — героиня скабрезного романчика?!

Эта мысль приводит в ужас.

— Ничего не было!

— У Риэна богатая фантазия.

— Но почему?! Он же знает, что я — твоя жена.

Он улыбается грустно и чуть устало, целует меня в висок.

— Потому же, почему ты с ним обнималась. Азарт и нежелание думать. Раньше мы частенько ухлестывали за одними и теми же девушками. Иногда на спор.

— Прости. Это было очень глупо. И… мне стыдно, правда. Ну, не злись. Пожалуйста!

Снова вздыхает:

— Я не злюсь. Не на тебя.

— Не будешь устраивать сцену ревности и крушить мебель?

Теплая улыбка. Настоящая. Больше всего я люблю его таким — открытым, близким, чуть уязвимым. Моим!

— Как в дешевой пьеске? Нет, пожалуй, воздержусь.

Поцелуй в уголок губ. И еще один — чуть выше, чтобы стереть суровую складку меж его бровей.

— Как я могу заслужить прощение?

Элвин ухмыляется. В его глазах снова пляшут лукавые искорки, которые мне так нравятся.

— «Служить за прощение»— это к святошам. Мое дело — грешить и сбивать с пути истинного честных квартерианок.

— О, вы жестоки, мой лорд, — подхватываю я предложенный тон. — Никакой епитимьи? Никакой надежды на искупление? Я-то надеялась: вы накажете меня, избавив тем самым от чувства вины и мук совести.

В глазах моего мужчины загорается опасный огонек.

— Наказааать, — тянет он предвкушающим тоном, пока его палец очерчивает контур моих губ. — Мммм, какая замечательная идея, сеньорита.

Мне внезапно становится жарко.

— Я не это имела в ви…

— Раздевайся! — приказ в голосе, как щелчок кнута.

Делаю шаг назад и замираю. Возбуждение накатывает откуда-то снизу живота, расходится по телу, заставляя вздыбиться каждый волосок на теле.

Пауза все тянется и тянется. Воздух вокруг, кажется, нагрелся. Я отступаю еще на шаг, к самой стене. Подчиниться? Спорить?

— А если «нет»? — в моем голосе звучит вызов. — Что тогда?

— Увидишь.

И снова напряженная, заполненная ожиданием тишина. Я понимаю, что хочу увидеть все, что обещает мне этот тон и этот взгляд.

— Тогда нет!

Он настигает меня уже на лестнице. Короткая безнадежная борьба. Я сопротивляюсь почти по-настоящему. Элвин перекидывает меня через плечо и несет в спальню, чтобы швырнуть на кровать.

Руки клещами перехватывают запястья, нога вторгается меж коленей.

Долгий, безмерно долгий возбуждающий поцелуй. Я отвечаю жадно и распутно, выгибаюсь, распятая в его руках, трусь о него всем телом, как кошка. Он отстраняется, нависает надо мной, словно раздумывая, что сделать дальше.