Ольга Михайлова - Сладость горького миндаля

Чтобы соблазнить такую женщину или хотя бы привлечь её внимание, надо понимать её, а леди Хильда пока оставалась для него загадкой. Перси Грэхем не видел её в свете и ничего не слышал о ней, кроме похвал её красоте и добронравию. То, что она с должной мерой скромности соблюдала головой траур по мужу, могло говорить о том, что она моралистка.

Грэхем поморщился. Он не любил моралисток. Но это могло означать и нечто совсем другое: герцогиня могла быть и хорошей актрисой. Она была замужем, муженёк был намного старше её, и едва ли она так уж наивна. В любом случае, бесспорно, эта женщина наделена недюжинным умом. Хантингтон, Хантингтон… Это имя он уже где-то слышал, в каком-то странном разговоре. Но в каком? Не сэр ли Реджинальд что-то обронил по его поводу? Но что именно? Да ну, к чёрту! Что за дело ему до покойника?

И тут он вспомнил, что его любовница, герцогиня Бервик, рассказывала ему о леди Хильде, и говорила, что эта бестия вполне стоит своего муженька, который по округе слыл едва ли не колдуном. Она твердила, что у Хильды Хантингтон дурные склонности и весьма странные вкусы. Вот что он не мог вспомнить. Как понял теперь Перси, говорила Летти из чистой зависти, ибо сама, хоть и была недурна, но сравнения с леди Хильдой не выдерживала, и ей ли вообще, весьма блудливой особе, судить о чьих-то вкусах! Хильда моложе её на добрый десяток лет, а Летти терпеть не может молоденьких.

Но как же лучше себя вести? Умным женщинам нравятся лестные, рассудительные и тонкие разговоры. Но тут лести мало. Да, любой женщине приятно, когда в ней видят прелестную богиню любви, но расскажи ей, какая она понимающая, признайся, что она — единственная женщина, с которой ты можешь поговорить по-настоящему, и её сердце растает как снег по весне.

Перси Грэхем кликнул лакея.

— В гостиной кто-нибудь остался? — спать Перси совсем не хотелось.

— Никого, милорд. Мистер Корбин приглашал мистера Хилтона на партию в вист, но тот отказался.

Грэхем покорно дал себя разоблачить, сам же продолжал размышлять. Тут действовать надо осмотрительно. Если у красотки прекрасная грудь, не следует пялиться на неё, а нужно сделать вид, что тебя привлекает нечто совсем другое, и она будет приятно удивлена, что мужчина разговаривает с ней именно ради того, чтобы услышать её мнение. Нужен доверительный разговор, заставляющий женщину чувствовать себя умной и желанной.

Он начнёт так: «Я никогда не понимал женщин. Может быть, вы попытаетесь мне помочь?» Тут нужно оставить паузу для утвердительного ответа и продолжить: «Каким стольумной женщине видится идеальный мужчина?» А дальше — нужно просто слушать. «Мой идеальный мужчина любит женщин, но все его мысли — только обо мне. Я чувствую, что он понимает меня умом, сердцем и плотью», сказала одна из тех, кто ныне, после скандальной связи с ним, стала парией общества. Женщины признавались ему и в ином: «Самые интересные мужчины — те, кто никогда не сдаются: не навязчивые и агрессивные, а упорные и невероятно обаятельные. Очень трудно отказать мужчине, который стольочевидно жаждет обладания и так этого добивается…»

Грэхем отпустил лакея, достал серебряный портсигар и кивнул своему отражению. Да, не следует делать много лишних движений, в деле обольщения всё сводится к умению слушать. Ни одна женщина не устоит перед тем, который действительно её слушает. Женщины, когда их речам внимают с восторгом, тут же наделяют слушающего их мужчину всеми мыслимыми добродетели. Всё, что требуется, — держать рот на замке и смотреть невероятно страстным взглядом.

Тут Грэхем вспомнил о застолье. Есть ли у него реальные соперники? Марвилл и Говард помолвлены, Монтгомери — старик. Хилтон, расточительный и пустой, распутный и истеричный, просто самонадеянный глупец. Его лицемерие при отсутствии проницательности так смешно! Разве может такая женщина предпочесть ему, графу Нортумберленду, это ничтожество?

Грэхем уверенно покачал головой.

Арчибальд Хилтон, чей скептицизм в отношении внешности её светлости тоже растаял, как лёд на солнцепёке, теперь, так же как и Грэхем, помышлял о том, как заполучить герцогиню себе в постель, и мысли его текли почти в том же направлении, что и мысли его сиятельства.

Хилтон был самоуверен, но вовсе не глуп. Весьма привлекательный внешне, он и вправду мог рассчитывать на внимание самой привередливой женщины, и успех предшествующих лет несколько вскружил ему голову. Из всех присутствующих мужчин только он, как ему казалось, был создан понравиться этой женщине. Неординарность его внешности, неистощимость в наслаждениях, сила воли, решительность, отвага, самообладание и упорство в достижении цели, знание жизни и твёрдость ума, артистизм и впечатлительность, чувственность и элегантность — все это не могло не быть замечено, самодовольно подумал он.

Но как действовать? Разумеется, преследовать её при любых обстоятельствах, прикрываясь безумством охватившей страсти, не принимать отказа, стремясь получить желаемое любой ценой. Удел романтичных влюблённых мальчиков — третьи роли. Женской душой завладевают уверенные и сильные, флирт с женщиной — это поединок характеров и воли. А выигрывает тот, у кого больше спокойствия и хладнокровия.

Впрочем, совсем уж самонадеян он не был и потому не сбрасывал со счетов Грэхема, однако полагал, что герцогиня достаточно умна, чтобы разглядеть в Перси ничтожество натуры, болтливость и лживость.

Чарльз Говард, едва увидев герцогиню, во всей полноте осознал, что такое истинная красота. В сочетании с огромным состоянием Хантингтона эта женщина была воплощением совершенства. Он безумно поторопился с помолвкой. Некрасивая Сьюзен с её жалкими ста тысячами не годилась леди Хильде и в подмётки.

Но что теперь делать? Разорвать помолвку? Нет, это опрометчиво. Он может и не привлечь внимания красавицы, но потерять Сьюзен. А это неразумно. Лучше воробей в руке, чем петух на кровле. Надо понаблюдать за герцогиней, что, если у неё есть во всём этом какой-то свой расчёт? И что, если где-то уже есть любовник? Однако упускать шанс очаровать прелестную герцогиню тоже не следовало.

Хуже всего было присутствие Хилтона и Грэхема. Глупо ожидать, что они уступят ему эту партию без боя.

Говард вспомнил и слова милорда Саймона Беркли о Хантингтоне. Тот называл лорда Герберта страшным человеком. Впрочем, узколобым моралистам, вроде Беркли, страшными кажутся и те, кто опаздывает на воскресную службу в храме, кто читает не «Таймс», а бульварную прессу, и даже те, кто носят цветные жилеты.

Но как же очаровать такую красавицу? Можно ли вообще заставить такую женщину влюбиться? Как?

Вести себя невероятно учтиво? Возбудить её любопытство? В разговоре ловить каждое её слово?