Андрей Прусаков - Печать ворона

— Вы внук Евдокии Нестеровны? — спросила женщина. Она была старше Андрюш-киной мамы, но, конечно, моложе Ивановой бабушки. — Издалека приехали?

— Из Ленинграда.

— Ох, — сказала женщина. — Далеко. Чайку не хотите?

— Нет, спасибо. Мне пора.

— Молодец, не забыл бабушку, — пожилая женщина смотрела кротко и печально. — А многие и к живым-то не приезжают. Храни тебя Господь.

Она перекрестила Ивана.

— Спасибо, — сказал он, чувствуя благодать искреннего жеста. В носу защипало, и он быстро спустился с крыльца. Колонка с водой стояла там же, к ней прислонился грязный таз.

— Можно, я попью? — спросил Иван.

— Конечно. Я сейчас кружку принесу, — засуетилась хозяйка.

— Не надо, я так, — Иван пару раз качнул затертый до блеска рычаг. Как же лег-ко! Когда он был маленьким, приходилось висеть на нем… Вода хлынула, забрыз-гивая джинсы, Иван расставил ноги пошире и припал к холоднющей, тотчас зало-мившей зубы струе. Напился, чувствуя, как ледяная вода растекается по желудку.

— Спасибо, — еще раз сказал Иван и пошел к калитке.

Пройдя деревню насквозь, он пришел к магазину, стоявшему напротив ос-тановки. Вошел внутрь, спугнув неопределенного цвета кошку, дремавшую в тени. Да, здешнему продуктовому далеко до Елисеевского, зато здесь купишь что-то та-кое, чего не найдешь у себя в городе. Иван взял бутылку «Жигулевского», чекушку водки и хлеба. Колбасу решил купить на местном рынке, располагавшемся непо-далеку. Раньше сюда забредали лишь дачники из садоводства, но сейчас на другой стороне дороги Иван увидел новое трехэтажное здание — небоскреб для этих мест. Это был кемпинг и гостиница, и приезжавшие туристы наверняка наведыва-лись на рынок за местными деликатесами. Иван подошел к бабушке и, не торгуясь, купил бублик настоящей «пальцем пханой» кровяной колбасы. Засунув раритет подгородской кулинарии в сумку, пошел вдоль дороги к кладбищу.

Идти было недалече. От шоссе гравийная дорога сворачивала направо и ве-ла мимо полей с весело желтевшим люпином и старой железной дороги. Если пой-ти по шпалам, то пройдешь сквозь лес и, свернув налево, упрешься в Воронову Гать. Пока Иван не хотел туда идти…

Он посмотрел на сужавшийся железный путь, исчезающий среди деревьев, и повернул к кладбищу. Туда вела песчаная, заросшая травой дорога, само клад-бище располагалось на горке, и кресты с памятниками виднелись издалека. При-горок зарос ромашками и клевером, в кронах растущих меж ухоженных могил бе-резок пели птицы. Иван не знал, где лежит бабушка, но догадывался, что непода-леку от родственников, а их могилы он знал.

Наконец нашел. Скромный бетонный обелиск без фотографии, лишь над-пись: «Тимошук Евдокия Нестеровна. 1924–1990 гг.» Рядом скамеечка. Иван сел и посидел, вспоминая бабушку. Достал водку, но вдруг передумал и спрятал обрат-но. Водки не хотелось. Хотелось поговорить.

Первые слова дались тяжело. Иван, запинаясь, рассказал бабушке обо всем, и надолго замер, слушая молчаливый ответ. Он слушал и думал, что люди зря за-бывают о мертвых. Ведь им можно рассказать то, что не расскажешь живым, и они поймут. «С мертвыми разговаривать легче, — думал Иван, — они не перебивают и выслушивают до конца. Они понимают тебя, потому что для них нет нового. Они прожили жизнь и лучше нас знают ей цену».

И только потом ему захотелось выпить. Иван положил на могилу цветы, со-рванные по дороге, спустился по пригорку, присев среди высокой травы. Пил из горла, закусывая колбасой и отламывая хлебные мякиши. Солнце светило весело и ярко, как в детстве, и Иван улыбался, чувствуя, как натягиваются непривычные к улыбке мышцы.

Что теперь? В доме побывал, на могилку сходил. Воронова Гать ждала в глубине леса, он чувствовал под сердцем тянущий туда зов. Когда идти? Сегодня? Солнце уже завершало обход, и листья берез играли в янтарных лучах. Завтра? Наверно, все же завтра. Это решение успокоило. Надо собраться с силами. Нельзя идти туда расклеенным.

Иван подумал, что надо где-нибудь заночевать, и вспомнил про кемпинг. Надеюсь, денег у меня хватит, подумал он, поднимаясь с травы. От выпитого слег-ка штормило, но Иван не обращал внимания и зашагал в обратный путь.

В гостинице он снял комнату на одну ночь. Администратор объяснила, что номера забронированы приезжающими завтра туристами. Что ж, пусть будет одна ночь. Он не жить сюда приехал, а… Все равно денег хватит ненадолго. Он под-нялся на третий этаж и закрылся в номере. При взгляде на постель стало не по себе. Иван боялся спать. Полудрема в раскачивающемся поезде спасала от кош-маров, но здесь, в тишине и покое, он боялся своих снов. Ведь это не сны… А здесь, поблизости от Вороновой Гати, засыпать еще страшней. Но выспаться надо. Не будет же он всю ночь пялиться в окно или читать. О завтрашнем дне он ста-рался не думать.

Иван разделся и залез под пахнувшее хозяйственным мылом одеяло. Спать и не трусить, приказал он себе, зажмурил глаза… и полетел.

Иван летел один. Стая осталась внизу, в кронах вековых деревьев, подсту-павших к болоту. Он улетал от них, но сильный ветер сносил вниз, прижимая к лесу. Проносясь, он задевал верхушки сосен, и его черные крылья раскачивали их. Потом он увидел чайку. Белокрылая птица планировала над лесом, купаясь в го-лубом небе. Иван ринулся к ней, но воздух сгущался, не пуская его, а ветер сносил в сторону, прижимая к болоту. Иван отчаянно взмахивал крыльями, но неведомая сила волокла по воздуху, и он понял, куда. Он увидел поляну с вороньими гнездами, окружавшими вросшую в землю избушку. Иван опустился в одно из гнезд и понял, что тут его дом… Когти обхватили жесткие, влажные от крови прутья, ветер раскачивал хрупкое жилище, и Иван не понимал, почему он живет здесь? Ведь где-то все по-другому, не так. Он пытался вспомнить — и не мог, лишь на мгновение пелена расступилась, и Иван увидел другую жизнь. Он смотрел на нее, как младенец, радостно и изумленно, пока не понял, что никогда не будет там, что у него есть только стая… И отчаяние охватило его. Почему он здесь, а не там? Почему?

Злость прибавила сил, и он взлетел, черным метеоритом несясь прочь, на-встречу солнцу. Красный диск неспешно опускался за лес, поджигая верхушки де-ревьев, а Иван летел к нему, не желая оставаться во тьме. Под ним раскинулась просека, и в ее ярко блеснул металл. Ворон глянул: велосипед валяется на боку, рядом — маленькая фигурка. Она зашевелилась и села, и снизившийся над просе-кой ворон увидел девочку-подростка. Вот она пытается встать, хромает, теряя равновесие. Наверно, подвернула ногу. Иван заметил мужчину, выходящего из ле-са. Он не похож на грибника или туриста. И что-то заставило Ивана сделать круг. Ворон спланировал и сел на ветку.