Гапарон Гарсаров - Ламбрант-Некромант

Договорить ему помешала жгучая боль в ноге. Аделард, пока люциферит торжествующе произносил свою речь, пару раз воткнул в его левое копыто кинжал. Ламбрант закричал, отступил, но не смог удержаться на месте и упал на ограду из больших тёмных цепей перед монолитной плитой. Борисов же закашлял, перевернулся и, придерживаясь за каменный бортик ближайшей могилы, поднялся.

— Бесы оказались правы, — прохрипел Аделард, глядя, как люциферит пытается подняться с мраморного захоронения. — Ты ужасное существо! Ты убиваешь невинных и пачками!

В ответ Ламбрант лишь засмеялся. Борисов, покрепче сжав окровавленный кинжал, набросился на него. Павлов выставил перед собой перчатки с металлическими вставками, так что бес не сумел даже поцарапать его тело. Неофит ударял своим оружием по плащу, пока остриё не загнулось как плохой гвоздь.

— Что ты сделаешь мне, калека?! — сквозь смех произнёс люциферит и, дождавшись момента, оттолкнул от себя пыхтящего беса.

Аделард отлетел на пару метров и ударился о каменный постамент. Памятник в форме женщины на нём не выдержал, качнулся и со скрипом полетел вниз. У Борисова закружилась голова, и он повалился набок, не сумев удержаться за металлическую оградку. Несколько ржавых реек шевельнулись вместе с ним и упали.

— Давно ли ты стал защитником слабых и угнетённых? — продолжил Ламбрант, поднявшись на копыта и поправив плащ. — Ты, который резал себе вены и убегал из дома. Ты, кто обкрадывал церкви и музеи, чтобы получить деньги и наслаждения. Ты, покупающий порнографию для педофилов. Ты смеешь в чём-то обвинять меня?!

Напоминание про вскрытие вен разозлило Борисова, и он, схватив выпавшие из ограды рейки, снова кинулся на Павлова. Аделард колотил арматурой по своему противнику, порождая бодрый звон. Плащ сдерживал удары и ничуть не гнулся. Зато ржавые пруты в руках беса быстро вышли из строя. Дождавшись, пока тот закончит выплёскивать свой приступ ярости, Ламбрант развернулся и врезал неофиту прямо в нос. На лице беса отпечатались три кровавых следа от шипов, торчащих из перчатки люциферита, и он, пошатываясь, попятился к обрыву. Впрочем, упасть туда Павлов ему не позволил, придержав за дрожащую руку.

— Ты выбрал не ту сторону, калека, — сказал люциферит, отбросив Аделарда к могиле с бронзовым украшением в форме арфы. — Надо было просто отдать мне мощи Реазарха, а не играть со смертью.

— Да уж, я не хочу быть Генкой Силантьевым, которого ты повесил на болоте, — отозвался Борисов, лёжа перед бронзовым надгробием. — Или как твои друзья-сектанты, которых ты сжёг в церкви. И как дочка экзарха… Не, спасибо, я хотя бы попробовал сопротивляться.

Ламбрант не спешил нападать, замерев на краю обрыва. Он мрачно смотрел на грязного беса, которого не терпелось прихлопнуть за одну только попытку устроить против него всё сегодняшнее представление. Из глубин кладбища раздавались шорохи и выстрелы, но досюда никто добраться просто бы не догадался. Ожившие покойники здесь не шастали, а никаких прямых дорожек отсюда к центру погоста не было.

— Ты ничего не знаешь, — промолвил Павлов недовольным тоном.

— Я знаю достаточно, — гордо парировал Аделард. — Но сатанистов мне совсем не жалко, туда им и дорога. Вот девочку-то зачем было убивать? Ну хотя можешь не говорить, ведь ты же люциферит. Тебе просто нравится убивать без разбора…

Шипы снова ужалили лицо Борисова, когда Ламбрант вдруг оказался над ним, схватив за скулы, лишь бы тот заткнулся. Он уставился на него своими горящими глазами, поджав от злости чёрные губы. Веки Павлова тоже сильно потемнели, а на голове торчали два острых рога. Если он и был похож раньше на мрачного гота-неформала, то сейчас ничего человеческого в его внешности не осталось.

— Эту сволочь казнили за кровавый демонический культ, — прошептал люциферит трясущемуся в его руках Аделарду.

— Она была доброй православной девушкой… — попытался вымолвить бес, но шипы ещё сильнее впились в его скулы так, что невольно открылся рот.

— Ты бредишь, калека! — прошипел Ламбрант. — Добрые православные девушки не служат многорукому демону и не приносят ему жертвы из смертных, бесов и люциферитов. А меня и моего наставника эта шлюха уже успела однажды лишить жизни. Да так, что теперь мой учитель постоянно появляется в этом мире и повергает меня в адское пламя. Поэтому мои друзья нашли её и казнили, как того велит чёрное учение!

Борисов молчал, уставившись в озлобленное тёмное лицо Павлова. Даже если он и хотел что-то сказать, его челюсть сдавливали шипастые пальцы.

— Будь учитель на моём месте, ты бы уже давно лишился своей безмозглой башки! — шипел Ламбрант, всё так же нависая над лежащим Аделардом. — Но я милосерден к бесам, хотя очень хотелось бы от всех вас избавиться.

Он посильнее надавил на лицо Борисова, вынудив его застонать от боли. Кожа под шипами задвигалась, и по шее неофита потекла тёмная кровь.

— Дело в том, калека, что у люциферитов другие задачи, — продолжил Павлов сквозь зубы. — Я призван от имени Дьявола погружать этот мир в ад. Грешники и бесоголовые должны мне подчиняться. И совсем скоро я построю собственный порядок, но ты, неблагодарный телёнок, этого никогда не увидишь!

Ламбрант ударил Аделарда шипованной перчаткой прямо по его единственному глазу, и тот закричал, беспомощно махая руками. Люциферит отпустил беса и с ухмылкой понаблюдал, как он корчится от новой раны. Борисов схватился ладонями за лицо, залитое кровью, и продолжал болезненно вопить.

— Прощай, неудачник Падерин, — произнёс Павлов и растворился в темноте кладбищенских зарослей.

Он был доволен собой, ведь этот жалкий бес заслуживал смерти. Впрочем, без зрения жить ему оставалось явно не много, учитывая, что ангрилоты обязательно доберутся и до этой части кладбища, когда закончат с отстрелом восставших из могил покойников.

Люциферит вышел на аллею, по которой шастали двое мертвецов, но даже не стал обращать на них своего грозного внимания. Надо было забрать Элину Евгеньевну из временного укрытия, пока до неё не добрались скелеты. На крыше кенотафа он увидел потрёпанного Тронина, который оборонялся от наступающих трупов. Ангрилоты, стрелявшие где-то на заднем фоне, ещё не успели спасти следователя. Поэтому Ламбрант, расправив крылья, присоединился к нему.

— Она внутри! — испуганно заявил Степан Игоревич в разодранной одежде и с кровавыми подтёками на лице. — Пожалуйста, не убивай меня, я всё сделал, как ты просил…

— Не ори, — сухо потребовал люциферит и указал пальцем в сторону центральной аллеи. — Никто тебя здесь не тронет, если будешь вести себя тихо.

— Хорошо, — нервно дыша, произнёс Тронин. — Я дал ей по голове и затолкал внутрь. Она полностью твоя. Только не убивай меня…