Валерий Ковалёв - Рукопись из Тибета

— А вы с племянницей отрываетесь тут по полной, — подумал я, неспешно перебирая в руках четки.

Словно прочтя мои мысли, Амита посмотрела мне в глаза и лукаво улыбнулась.

— Может перейдем к осмотру? — перехватив ее взгляд, сказала Ракшми. — Я что-то неважно себя чувствую.

— Да-да, — поддержала ее тетка. — Здоровье превыше всего. А потом мы все вместе поужинаем.

— Не возражаю, — встал я из кресла с видом эскулапа.

Вслед за этим мы с пациенткой поднялись наверх в ее комнату, где после краткого осмотра я установил, что болезнь вернулась, и приступил к врачеванию.

Описывать его не буду, все было по методу Друкла Кюнле и в пределах уже известного читателю трактата.

Спустя час мы спустились в столовую, где уже был накрыт стол, за которым нас ждала радушная хозяйка.

— Надеюсь, ничего страшного нет? — задала она невинный вопрос, приглашая усаживаться.

— Еще несколько сеансов, и я буду совершенно здорова, тетя, — промурлыкала довольная Ракшми, поправляя розовыми пальчиками локоны.

К ужину служанкой было подано вино — старый выдержанный херес золотистого оттенка, что весьма подняло всем настроение.

— Послушайте, святой отец, — сказала раскрасневшаяся хозяйка дома. — Меня в последнее время по ночам тоже стал навещать демон. Эта болезнь случайно не заразная?

— Сложный вопрос, — изобразил я глубокомыслие на лице, поняв, к чему она клонит.

— А нельзя ли осмотреть и меня, — продолжила меж тем дама, переглянувшись с Ракшми. Та прыснула в кулак и отвернулась.

В это время херес, дошедший до желудка, пробудил составляющих, те потребили свою часть и стали давать советы.

Первым, как всегда напрямую, высказался шахтер. — Телку надо трахнуть, коль просит, и все дела, — безапелляционно заявил он.

— Тем более, что моряк пьет все, что горит и е…, что шевелится, — поддержал коллегу подводник.

— Не вздумай, — запротестовали чекист с прокурором — Это форменное блядство, а ты человек моральный. Не опускайся до Казановы [200] Казанова — синоним покорителя женских сердец и волокиты. .

Выслушав всех и неспешно высосав очередной бокал, я обратился к Амите. Ждавшей ответа.

— Почему же нет, дочь моя? — сказал проникновенно. — Этим может заняться мой ученик и ассистент Кайман. Он тоже опытный врачеватель.

— Да-да, тетя, — поддержала меня Ракшми. — Я слышала о нем в храме Друкла Кюнле от прихожанок.

— И когда столь достойный лекарь сможет навестить меня? — часто задышала хозяйка.

— Думаю скоро, — ответил я. Не будем торопить событий.

Мои надежды оправдались.

Спустя еще неделю (все это время я перемежал написание дневника лечением Ракшми по вечерам), из монастыря Святого Сумасшедшего вернулся болящий.

— Однако, — протянул я, увидев его на двух ногах, с наголо обритой головой и в одежде монаха.

— Ничего удивительного, — притопнул той, которая была сломана вождь. — Их лекарь пользовал меня горным мумие с настойкой женьшеня, а еще заставлял принимать серные ванны. Налицо результат — зажило как на собаке.

— А почему у тебя такой вид? В смысле прическа и одеяние?

— Так я тоже принял постриг, — ухмыльнулся Кайман. — После излечения вдовы, по совету ламы Норбу. Святой отец очень настаивал.

— Ну что же, выглядишь ты, вполне, — оглядел я приятеля.

При своем росте и стати, в красной накидке и с головой под ноль, он здорово напоминал гладиатора.

— А то, — повел мускулистыми плечами вновь испеченный монах и чтобы окончательно меня поразить, басовито затянул мантру.

— Могешь, — одобрительно сказал я. — Как вижу, ты время зря не терял. Уважаю.

— Ну да, — шмыгнул носом Кайман. — Меня регулярно обучал Норбу, когда мы с ним бухали. Кстати, как обещал, он пишет о тебе трактат. Неплохо получается.

Встречу, как водится, мы вспрыснули, благо холодильник милостью короля регулярно пополнялся, к тому же приятель доставил целый вьюк провизии и бочонок ара, в качестве подарков от настоятеля.

— Как ты смотришь на то, чтобы изгнать нечистого еще из одной одержимой? — закусывая копченым окороком второй стакан, поинтересовался я у Каймана.

— Хоть из двух, — обгрызая кость, довольно хмыкнул вождь. — Я теперь буддийский монах и последователь великого Друкла Кюнле. А это, как сам понимаешь, требует определенных действий.

— Воистину так, — ответил я.

На том и порешили.

К своим обязанностям, не привыкший откладывать дела в долгий ящик, лама Кайман приступил следующим вечером. А наутро, вернувшись от пациентки, сообщил, что налицо тяжелый случай.

— Бывает, — сказал я. — Тебе придется выдержать не одно сражение.

Между тем наступила зима, и наше отбытие в Тибет снова задержалось.

По сравнению с Бутаном, где эта пора года была мягкой, как у нас в Крыму, климат в заоблачной стране был более суров, зимой дули сильные ветра, а в горах сходили снежные лавины.

В один из таких дней, незадолго до Нового Года, когда я пополнял дневник, а Кайман читал очередную главу Трипитаки (он все больше проникался буддизмом), на столе громко затрещал телефон. Звонили из королевской администрации.

Приятный голос сообщил, что монарх с Верховным ламой желают видеть нас с Кайманом завтра, в половине двенадцатого.

— Непременно будем, — ответил я. — Наше почтение его Величеству и Святейшеству. После чего положил трубку.

— Не иначе по поводу предсказаний, — отвлекся от чтения Кайман. — Как думаешь, сбылись?

— Вероятно.

— Хорошо бы, — послюнявил он палец, переворачивая страницу.

Ровно в назначенное время мы прибыли по назначению, где на входе были встречены главой королевской администрации и препровождены в покои.

На этот раз прием состоялся в тронном зале.

Монарх с Верховным ламой сидели на золотом возвышении, подобные истуканам, слева стояли придворные, высокопоставленные военные и священнослужители в парадных одеяниях, а справа иностранные послы в черных смокингах с белыми манишками, а также несколько журналистов.

— Ламы Уваата и Кайман! — торжественно огласил церемониймейстер, брякнув в пол золотым жезлом, вслед за чем с хоров грянул гимн королевства Бутан.

Под его торжественные звуки мы прошли в центр зала, остановились, и, поклонившись земным богам, изобразили почтение на лицах.

Когда отзвучал завершающий аккорд, монарх, чуть качнув головой ворона на короне, обратился к присутствующим с торжественной речью.

Из нее следовало, что за заслуги перед государством я награждаюсь Королевским орденом и почетным титулом «гуру» [201] Гуру (санскр. गुरू — достойный, великий, важный, тяжелый, утвердившийся в истине, непоколебимый, учитель, мастер) в индуизме и буддизме — духовный наставник, учитель. В пенджабском сикхизме — титул главы религиозной общины. , а Кайман, за подвижничество в делах религии — включается в ученый Совет при Верховном ламе.