Валерий Ковалёв - Рукопись из Тибета

— Я инструктор ЦК Компартии Китая Лю Цин, — оскалил зубы очкастый. — Как вы себя чувствуете?

— Вашими молитвами, — буркнул я, с трудом подняв руку и пощупав голову. Она была забинтована. Пальцы наткнулись на нос, там хрустнуло. Не иначе был сломан.

«Гребаные китайцы» подумал я, а вслух поинтересовался, — сколько я здесь? В этой палате.

— Девятые сутки, — ответила врач, осторожно поставив поилку на прикроватную тумбочку.

— А как в Бангкоке? — взглянул я на партийного инструктора.

— Увы, — там небывалое наводнение и жертвы, — вздохнул тот. — Мы скорбим о наших братьях. Но вы не беспокойтесь, все виновные наказаны, — поправил на мне одеяло.

— В смысле?

— Панчен-Лама лишен сана и отправлен на каторжные работы, а допрашивавший вас начальник госбезопасности Тибета расстрелян. Как проявивший политическую близорукость.

«Круто заворачивают тут марксисты» мелькнула мысль. «Не хуже Иосифа Виссарионыча».

— Вами заинтересовался сам товарищ Дэн Сяопин, — между тем продолжил партийный функционер. — После выздоровления мы отправимся к нему в Пекин, — легонько похлопал меня по плечу ладошкой. — А пока отдыхайте.

Затем, распрощавшись, гость удалился, врач сделала мне укол, и я погрузился в сон. Крепкий и исцеляющий.

В следующие дни пошел на поправку. Персонал в больнице был высший класс и в процедурах не скупился. Мне склеили нос и провели томографию (внутри было все в порядке), а затем пациент пожелал изменить разрез глаз, что несколько удивило эскулапов.

— Так я буду похож на ханьца [229] Хань (кит. трад. 漢族 , упр. 汉族 , пиньинь: hànzú, палл.: ханьцзу, также кит. трад. 漢人 , упр. 汉人 , пиньинь: hànrén, палл.: ханьжэнь или ханьцы; также в целом китайцы) — этническая группа сино-тибетской языковой семьи. Занимает первое место по численности среди народов Земли (19 % общего населения), является крупнейшей народностью в Китае (92 %) и специальных административных районах КНР Гонконг (95 %) и Макао (96 %), а также в Китайской Республике (98 %) и Сингапуре (76,8 %). Исторически в русском языке хань могут именоваться как китайцы (также под китайцами могут подразумевать все народы Китая). , - разъяснил я. — Что понравится товарищу Дэн Сяопину.

— Вы уверены? — поинтересовался главный врач.

— Более чем.

В результате мне сделали соответствующую подтяжку.

— А что? Очень даже недурно, — сказал я, когда спустя несколько дней после нее, мне поднесли зеркало. Оттуда глядела точная копия Джеки Чана [230] Джеки Чан — знаменитый китайский актер. . Только бритого.

Спустя еще сутки, меня в палате навестили Кайман с Сунлинем.

Когда их подвели к кровати, они недоуменно переглянулись.

— Вы кто? — недоуменно вопросил Кайман.

— Лама Уваата, — прищурил я и без того узкие глаза — Не узнал, старого друга?

— Теперь узнал. По голосу, — прыснул вождь. — А так, вылитый китаеза.

Затем посетители определили в тумбочку пакет с фруктами и бутылкой коньяка внутри, сели на стулья, и я спросил, как они меня отыскали.

— Спустя час, после того как ты ушел в город, к нам нагрянули «гэбэшники», — начал Кайман. — И отправили в каталажку.

Там стали прессовать, в результате я забыл китайский язык и стал давать показания на пираху.

Ну а вот он, — кивнул на Сунлиня, — заявил, что как бывший комсомолец желает говорить только с секретарем райкома.

Там наш малыш (потрепал парня по вихрам) рассказал, что мы оракулы из Бутана и были на аудиенции у Панчен — Ламы, где предсказали наводнение в Таиланде. За что обоих незаконно арестовали.

Партийного товарища это сообщение заинтересовало, он все записал. После чего доложил наверх по команде. Ну и началась разборка.

— Откуда ты узнал о предсказании? — взглянул я, на невозмутимо сидевшего китайца.

— Подслушал, когда вы говорили о нем в караван-сарае, — ответил тот. — Это у нас национальная традиция.

— Ты так больше не делай, Сунлинь, — назидательно сказал я. — Нас подслушивать нельзя. Других можно. Извини, Кайман, что прервал. Так что было дальше?

— Потом нас, извинившись, отпустили, сообщив, что ты здесь. И разрешили свидание.

От всего услышанного я расчувствовался (вот что значит настоящие друзья), всхлипнул и попросил коньяка. Ее мы распили на троих. Из стоявшей на тумбочке мензурки.

Через несколько дней, когда опираясь на трость и чуть прихрамывая, я прогуливался по больничному парку, меня снова навестил посланник лидера китайских коммунистов.

Он сообщил, что, по мнению врачей Уваата практически здоров, и на следующее утро мы вылетаем в Пекин. Для предстоящей встречи.

— Могу я захватить на нее своего друга? — поинтересовался я. Он всегда мечтал увидеть Председателя.

— Исключено, — последовал ответ. — А теперь я вас отвезу домой. Собирайтесь.

«Голому собраться — только подпоясаться» мелькнуло в голове, и мы направились по аллее к корпусу.

Чуть позже на служебном автомобиле с шофером, за которым на некотором удалении следовал второй, мы подъехали к нашей фазенде.

У ворот инструктор распрощался со мной, сообщив время, к которому следовало быть готовым, после чего машины развернулись и исчезли.

Еще через минуту мы с Кайманом радостно обнимались, а Сунлинь, стоя рядом, улыбался. Загадочно, как все азиаты.

Далее мы немного отметили встречу в саду, который украсился кустами цветущих роз и флоксов, высаженных китайцем.

Когда же, убрав посуду, он оставил нас наедине, я сообщил Кайману о предстоящем вояже.

— Это уже стратегический уровень, — почесал затылок вождь. — Как думаешь? Прокатит?

— Бог не выдаст, свинья не съест, — ответил я. — Попробуем.

Утром, в том же составе, что и накануне, мы выехали в аэропорт, находившийся в часе езды от Лхасы.

Инструктор всю дорогу молчал, сидя с отсутствующим видом. Я тоже.

Как пройдет встреча с китайским лидером, и что там говорить, не думал.

В прошлой жизни, по роду службы, мне приходилось встречаться с секретарями ЦК, несколькими отечественными политиками, и даже одним маршалом. И никогда сценарий не повторялся. Все были разными. Так что забивать себе голову не стал. Любовался горным пейзажем.

Аэропорт располагался в долине, на берегу довольно широкой реки и состоял из терминала со взлетной полосой, на которой взлетал очередной самолет. Как в замедленной съемке.

Миновав терминал, машины проследовали к КПП с полосатым шлагбаумом, охранявшемуся солдатами, а после проверки документов — отдельно стоявшему борту. Судя по камуфляжной раскраске, военному.

По спущенному трапу, у которого застыл майор со вскинутой к козырьку кепи рукою, мы с инструктором поднялись в пассажирский отсек, где расположились в двух креслах. Внизу звякнул убираемый трап, один из пилотов захлопнул люк, и за иллюминатором стали бесшумно проворачиваться винты. Набирая обороты.