Сергей Головачёв - Приди и узри

— Идите, идите, мамаша, — посоветовал ей четвёртый, самый брутальный орк. — Не видели мы вашу дочку.

— Эх, ребята, — вздохнула она, — не в те игры вы играете и не тем богам поклоняетесь.

Покинув злобных орков, Навка направилась к пятой потерне. Как только она исчезла в её тёмном провале, на поляну въехал милицейский джип. Проехав мимо танцующих вокруг столба эльфиек, он вернулся к памятному камню с намалёванной стрелкой, чётко указывающей, где находятся сатанисты, и уверено последовал в указанном направлении к левой опушке, на которой прилегла компания орков.

Те почему-то сразу же бросились бежать в разные стороны. Но из полуоткрытого окна раздался предупреждающий выстрел в воздух, и из салона выскочили двое «беркутов» в камуфляже.

— На место! Лежать! Вы щас у нас тут все ляжете! — пригрозил им пистолетом один из них.

Трём оркам и Гудрун удалось скрыться, забежав в потерну. Эльфийки вместе с флейтистом и двумя маленькими зелёными человечками испуганно бросились врассыпную к валу и, поднявшись наверх, скатились вниз по эскарпу в ров. Эльфы с луками, оценив ситуацию, также присоединились к ним. На валу, спрятавшись за кустом, осталась лишь Таури.

Трое орков понуро вернулись на место.

— Лечь всем на землю! — приказал им первый «беркут.

Поэт-орк Пётр и шаман Морий с бубном и с головой козла на палке подчинились приказу. Самый брутальный орк Барлог остался стоять.

— Лежать — была команда! — ударил его второй «беркут» рукой в бок, — и не дергаться! Отвечайте, кто такие?

Брутальный орк, получив по почкам, повалился на землю и захрипел:

— Орки.

— Кто? — не понял «беркут».

Барлог мгновенно сообразил, что «беркут» вряд ли слышал когда-нибудь это слово, и тут же поправился:

— Студенты мы!

— Какие ещё на… студенты? — возмутился второй «беркут». — Сатанисты грёбаные! А ну признавайтесь, где девушка? Что вы с ней сделали?

— Какая девушка?

— В белом платье и с косой.

Приподняв голову, поэт-орк кивнул на лежащую рядом с ним секиру.

— С такой?

Первый «беркут» со всей силы схватил его за длинные волосы.

— С такой!

— Мы тут вообще такой не видели, — приподнял голову шаман Морий. — Это женщина та в красном сарафане всё выдумала.

— Женщина выдумала, а вы, значит, правду говорите? — недоверчиво спросил первый «беркут» и с размаху пнул его по заднице. — А если по почкам?

— Мы, правда, студенты! — взмолился шаман.

— А документы есть?

— Нет.

— Ну, тогда не факт, что это правда, — сказал первый «беркут», помахивая пистолетом перед его зелёным лицом. — А вот то, что вы все в таких странных нарядах, да ещё с черепом козла, явно доказывает вашу принадлежность к секте.

— Какой ещё секте? — злобно брутальный орк, и тут же вновь получил по почкам.

— Сатанистской, твою мать! Руки всем за спину.

Второй «беркут» тем временем подошёл к каждому из лежащих на земле орков и стянул им руки одноразовыми наручниками — пластиковыми ребристыми хомутиками. Затянув их всего лишь один раз, потом их стянуть было невозможно.

— Да мы сюда отдохнуть приехали… на природу, — возмутился поэт-орк.

— Сейчас отдохнёте в другом месте.

Неожиданно с вала к ним спустилась эльфийка Таури.

— Отпустите их! — обратилась она к «беркутам», — они — не сатанисты. Это — орки!

— Какие ещё орки?

— Ну, это гоблины такие. Иначе говоря, изгои. Короче, дебилы недоразвитые.

— Что? — вскипел самый брутальный орк Барлог.

— Но они никакие не сатанисты! — добавила Таури. — И вообще всё это выдумки! Сатанистов в природе не бывает. Они априори не существуют. Всё это сказки для взрослых!

— А пропавшие девочки — тоже сказки? — привёл веский аргумент «беркут». — А то, что их приносят в жертву, значит, выдумки?

— Отпустите их! Они ни в чём не виноваты!

— Значит пропавших девочек тебе не жалко? — не унимался первый «беркут». — Слёзы их матерей, я вижу, тебя не волнуют? И вообще, какого хера ты защищаешь их? А ну вяжи её также до выяснения обстоятельств! — приказал он второму «беркуту».

— Руки! — грозно прорычал ей второй «беркут».

Стянув ей руки, он скомандовал остальным:

— А теперь живо все в машину… по одному!

Менты упаковывали трёх орков и эльфийку на задние сиденья, сами сели в джип, и лихо развернувшись на поляне, умчались в отделение.

Пробки, пробки, окурки, мужские окурки и женские, с жёлтым фильтром и с белым. А также кульки из супермаркета, скомканные салфетки, пластиковые стаканчики, пластиковые тарелочки, измазанные горчицей, испачканные кетчупом. И бутылки, бутылки, всевозможные бутылки, от воды, от водки, от вина, от пива….

В праздники народ шёл на Лысую гору исключительно для того, чтобы напиться, нажраться и оставить свой след на ней в виде пепелищ, битого стекла, одноразовой посуды и невразумительных автографов на стенах форта.

Прошлогодние завалы мусора пополнялись новыми, кое-где возвышались целые терриконы из стеклянных бутылок, а пластиковые бутылки и алюминиевые банки валялись практически на каждом шагу.

К двум часам дня вся огромная поляна неподалёку от сгоревшей пожарной части была уже заполнена пьяными компаниями. Оттуда доносились дикие крики, идиотский смех, стелился дым от костра и пахло духмяным палёным мясом. Шампура были разложены на кирпичах, вынутых, видимо, из стен сгоревшей пожарной части — больше неоткуда.

Поднявшись из яра, на поляну вышли два бритоголовых чистильщика с чёрными пластиковыми мешками в руках. Подбирая по пути разбросанные бутылки, они забрасывали их в мешок одну за другой.

— Сколько их здесь! — удивлялся впервые попавший на гору Добрыня. — Ни в одном другом парке я столько не видел.

— Это всё от страха, — ответил ему завсегдатай горы Злой.

— Что? — не понял Добрыня.

— Это потому здесь на Лысой так много пьют, чтобы избавиться от страха. Ведь пьяному море по колено и даже черти не страшны.

Лавируя между компаниями, они подошли к яме, наполненной чекушками.

— А чего здесь одни чекушки? — спросил Добрыня.

— Ну, это здесь явно в украинскую рулетку играли, — ответил Злой.

— Как это?

— Ну, это когда мужики садятся друг перед другом и глушат по очереди чекушки, кто кого перепьёт. Кто первым отрубится — тот и проиграл.

Присев на корточки, они принялись забрасывать в мешок эти небольшие двухсотграммовые бутылочки. Неподалёку от них гуляла шумная компания — пять парней и три девушки.

— А вот мне рассказывали, — продолжил разговор Добрыня, — будто ходят тут по Лысой два санитара в белых халатах. Как увидят лежащего пьяного, то вливают ему через воронку в рот литровую бутылку водку, а это смертельная доза, между прочим, если сразу выпить без закуси. После этого тот уже и не встаёт.