Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель”

Доктор кивнул — пусть и с заметным сомнением — и Лоусон с печальной усмешкой подумал, что Фоззи ведь понятия не имеет о том, какова природа его недуга. Тревор приказал Матиасу и Преско нести девушку. Джонни Ребинокс держался рядом. Эрик и доктор последовали за ними, помогая протиснуться через толпу, собравшуюся снаружи “Дворца”. Как только процессия покинула заведение, Кантрелл вышел вперед и вошел через парусину в дверь, чтобы оценить масштаб бедствия.

На единственном пути небольшого депо локомотив 4-4-0 зашипел и загудел, словно бы возмущенный такой задержкой. Мощный двигатель уже готов был тянуть свой груз из Погибели в Хелену, вагоны уже присоединились: угольный тендер, один пассажирский и четыре грузовых вагона. Экипаж поезда, состоящий из машиниста, угольщика и проводника, ждал здесь с начала сумерек. Похоже, они давно поужинали в одном из двух кафе в Погибели, а после отправились к железной дороге, огибающей город.

Нельсен и Энн ожидали на платформе, разговаривая с машинистом, которого, как понял Лоусон, Кантрелл во “Дворце” назвал Тэбберсом. Этот мужчина был похож на настоящего викинга, возвышающегося над землей на шесть футов и три дюйма, а на голове его красовалась копна пламенно-рыжих волос. Борода того же оттенка свисала на грудь, и грозный вид этого мужчины мог отпугнуть даже горгулью. Угольщик был молодым чернокожим парнем, ожидающим в кабине на станции. Поодаль от Тэбберса находился проводник, которого Энн и Лоусон уже видели по пути сюда. Он был похож на помесь человека и бульдога: невысокого роста, около шестидесяти лет от роду, в темно-синей форме. Он чем-то напоминал боксера в отставке, с длинными седыми волосами, ниспадающими на плечи.

Фоззи направился непосредственно к телеграфу, чтобы отправить сообщение.

— Заносите ее! — скомандовал проводник… точнее, почти прорычал, оскалившись на двух преступников, несущих раненую девушку, и указал в сторону пассажирского вагона. — Все остальные, кто не покупал билеты до Хелены, сойдите с поезда! Состав должен немедленно отправляться!

Энн уже позаботилась о билетах и занесла вещи в вагон. Лоусон заплатил бармену десять обещанных долларов. Тэбберс отправился на свой пост, проводник поднялся по металлическим ступеням пассажирского вагона, освещенного масляными лампами. Пришло время уезжать.

Но Лоусон медлил.

Тело его предательски качнулось в сторону, точно он собирался вот-вот потерять сознание. На мгновение, казалось, Лоусон утратил себя. Ему слишком долго пришлось пересиливать поднимающееся в его темной сути вампирское желание и подавлять его. И дело было не только в том, чтобы усилием воли не дать выскользнуть клыкам, но и в том, чтобы унять порыв глаз окраситься красным свечением, которое, как маяк, освещало путь к убийству всего живого в доступном радиусе. Даже сейчас монстр внутри него желал вцепиться в глотку каждого на этой платформе — включая Энн — и восполнить свои силы так, как это привыкли делать порождения ночи. Члены Темного Общества полагали людей жалким скотом, пищей и деликатесом. Они считали, что столь слабые твари не достойны жить в мире, который должен был прийти из Ночи. И приспешники Ла-Руж верили, что Тревор рано или поздно поддастся этому убеждению.

Так почему бы не сделать это прямо сейчас? — спрашивал зловещий голос чудовища внутри него — Почему бы не разорвать их всех на части сию минуту? Для них это будет благословением, вытащит этих жалких моллюсков из их ничтожных раковин, в самом деле! А некоторые из них — достойные, как Энн — могут быть обращены. Так она воссоединится со своим отцом и сестрой и не будет знать горя. Разве она не понимала этого, когда соглашалась путешествовать с тобой? И разве не понимает она сейчас, что это будет лучшая жизнь? Бесстрашие… сила… откровение, перед которым ни один человек не может устоять…

— Тревор, — голос Энн вырвал его из полуобморочного состояния. — Ты в порядке?

Девушка была обеспокоена. Лоусон понял, что находится в центре всеобщего внимания, прислонившись к дощатой стене телеграфа и едва держась на ногах. Слишком много любопытных глаз наблюдало за ним в эту минуту.

— Я…

Он приложил руку ко лбу и понял, что рука заметно дрожит. Ему всегда было холодно, но сегодня… он чувствовал себя так, словно бился в лихорадке.

— Сажай всех на поезд, — едва слышно выдохнул он. — Я буду через минуту.

— Тревор, ты….

— Просто сделай это. Пожалуйста.

Она кивнула. Лицо ее было мрачным, губы сжались в тонкую линию. Разумеется, она с самого начала понимала, что с ним происходит, хотя и желала бы этого не знать. Девушка быстро отвернулась и с пистолетом наготове принялась загонять остальных пассажиров в вагон. Ребинокс зашел, позади него держался Эрик.

Энн хотела вернуться к своему спутнику и снова заговорить с ним, но увидела, как он шаткой походкой поворачивает за угол здания телеграфа и прячется в самом темном углу, рядом с окном, в котором продавали билеты. Девушка сочувственно поморщилась, но поняла, что ничего не может сделать для Тревора. Он придет, когда будет готов.

Энн поднялась в пассажирский вагон, и дверь за нею закрылась.

В переулке, пока снежные хлопья закручивались вихрем вокруг него, а горький ветер пел свою печальную песнь, Тревор дрожащей рукой извлек из пальто небольшую бутылочку, наполненную коровьей кровью. Он стыдился и боялся тех образов, что рисовало ему сознание. Образов насилия, жестокости, расправы и бойни. Но, несмотря на этот страх, где-то глубоко внутри его души уже укоренилась часть личности, которая принимала это и продолжала нашептывать один и тот же вопрос: почему бы и нет?

На то, чтобы просто откупорить бутылку, у него ушло несколько непозволительно долгих секунд. Его руки — обыкновенно такие сильные — сейчас превратились в безвольное бледное желе. Тревор понимал, что теряет контроль над собой во всех смыслах… физически, ментально и духовно. Дорога без возврата манила его… ужасная дорога, но и прекрасная одновременно…

Нет… нет, никакой красоты в этом нет, это пытка… сплошная пытка, смерть при жизни…

Но разве то, как я живу сейчас — это жизнь?

Он справился с пробкой и сделал глоток из японской бутылочки. Выпил ее досуха. Жажда не утихла, и болезненный холод не прекратил течь по его венам.

Что-то захрустело на снегу в переулке.

На то, чтобы сфокусироваться, у него ушло две секунды: это оказалась серая крыса, копошащаяся в мусоре, припорошенном снегом. Что такого было в этой куче, трудно было сказать, но для натуры вампира оно было отталкивающим. Однако внутри этого грызуна текла кровь, и это — единственное, что Лоусон сейчас знал.