Анна Романова - Моя няня

такое время.

Почему-то эта мысль показалась такой нелепой и смешной, что она с трудом сдержала поползшие

в улыбке губы, в то же время прекрасно понимая, что это всё коньяк.

Богин заметил её реакцию и чуть нахмурился:

– Что такое?

Виолетта мотнула головой и поставила свою рюмку на стол. Серьёзность почти вернулась:

– Хочу спросить: почему весь вечер ты вёл себя так, будто всё вокруг жутко раздражает?

Получилось куда мягче, чем хотелось, но даже этого стало много. Глаза Богина превратились в

зелёный лёд, он вновь посмотрел на коньяк, а потом выпил всё до дна.

– Был адский день, – тихо сказал он, но Виолетта чувствовала, что это не так. Точнее, не совсем так.

Она прекрасно понимала, что случилось что-то выбившее его из колеи, однако не могла

определить что именно.

– Работа, семья?

Богин криво усмехнулся и пробурчал:

– Работа. И семья. Всё в кучу, как это бывает. Разберусь.

Он говорил сухо и чётко, будто каждым словом давая понять, что тема закрыта и лучше не

пытаться что-то разузнать ещё.

Виолетта же была слишком уставшей, чтобы приставать к нему с расспросами. Но всё же, когда

пауза начала затягиваться, не удержалась:

– Кстати, а когда ты планировал зайти в ресторан? Ведь мы же договаривались…

Богин глянул на время, потом на неё:

– Всё произошло слишком быстро. Когда я собирался подойти, двери раскрылись, и ты уже

выскочила оттуда.

– Спектакль провалился, – хмыкнула Виолетта.

Врёт, врёт и не краснеет, думала она, глядя прямо в зелёные глаза. Он что-то знает, но почему не

говорит?

Если раньше догадка лишь скользила по краю сознания, то теперь перешла в уверенность.

Психолог что-то пытался скрыть, но ничего не получалось. И игра в партизана выходила из ряда

вон плохо. Щит его невозмутимости был дырявым, и сквозь дыры виднелась растерянность и даже

страх. Виолетта вздохнула и поднялась со стула:

– Вот дура. У меня там ещё шоколадка есть, под коньяк можно было. Будешь?

Глупость про шоколад сама спрыгнула с языка, игра в молчанку давила на уши, а от прямого

взгляда Богина почему-то пересыхало во рту.

Догадался, что я его раскусила, вдруг сообразила она.

– Спасибо, я наелся, – вдруг улыбнулся он, но глаза по-прежнему оставались серьёзными. – Ты

вкусно готовишь.

Дежурный комплимент получился почти искренним, но Виолетта уже не желала подобного

слышать. Она хотела было выйти из кухни, но Богин быстро ухватил её за руку и, встав, прижал к

стене.

Виолетта оторопело смотрела на него:

– Что за… – начала было она.

– Я отвратительно себя вёл, – признал он резко охрипшим голосом. – Поэтому мне надо

извиниться.

Губы оказались сухими и горячими, с лёгким привкусом крымского коньяка.

Глава 2. Последний тренинг

Руки начали почему-то мёрзнуть. Вокруг царила тьма, но Виолетта хорошо помнила, что заснули

они под утро. Откуда-то сбоку раздалось шипение. Она попыталась встать, но что-то с силой

надавило на грудь, заставляя откинуться назад.

Дышать стало больно. Она хотела позвать на помощь, но вместо крика из горла вырвалось еле

слышное сипение. Давление усилилось, пальцы превратились в ледышки, тело онемело.

Шипение повторилось. Виолетта замерла, сердце гулко стучало в висках. Она открыла глаза, ужас

ледяной волной окатил с ног до головы. На груди сидело бесформенное чёрное существо. Его глаза

– колодцы пурпурного пламени, разделённые вертикальным тонким зрачком, – внимательно

смотрели на Виолетту.

Она чувствовала запах сирени, смешанный со сладковатой тошнотворностью гниющего мяса. С

трудом сдержав рвотный позыв, Виолетта смотрела на существо. Оно казалось недвижимым, но

внезапно моргнуло. Тонкий зрачок пропал, пурпур затопил весь глаз. Женщина вздрогнула,

чувствуя, что начинает дрожать от концентрированной злобы, которая исходила от существа. Из

его тела вдруг начал отделяться и медленно вытягиваться в трубочку сгусток тьмы. Трубочка.

Хоботок. На Виолетту накатил приступ омерзения. Хоботок потянулся к её лицу.

– Достану, – послышалось хрипение, – всё равно достану. Моя.

Виолетта стиснула зубы. Истерический крик вдруг прорезал повисшую тишину. Она дёрнулась,

существо исчезло. По глазам ударил свет, пришлось зажмуриться. В ушах ещё звенел крик – так

похожий на голос матери. Виолетта сделала глубокий вдох и откинула смятое одеяло. В постели

она была одна, с кухни доносились тихие звуки.

Виолетта потёрла лицо ладонями и чуть не рассмеялась. Это ж надо было – едва не забыла, что

происходило вчера.

Дверь в комнату чуть приоткрылась, заглянул Богин. Выглядел он с утра весьма неплохо, во всяком

случае Виолетте показалось, что ни почти бессонная ночь, ни вчерашние происшествия своего

отпечатка не оставили.

– Проснулась? Хорошо. А то от завтрака может ничего и не остаться.

Виолетта удивлённо на него глянула:

– Завтрак?

Богина, кажется, это ни капли не смутило. Он чуть пожал плечами:

– Ну, конечно, на пир не похоже, у тебя в холодильнике не разбежаться. Но уж с яичницей я как-то

разобрался. И кофе.

Виолетта только раскрыла рот, даже собираясь поблагодарить, но Богин вдруг прошёл к ней и

сунул в руки телефон.

– Тут кто-то настырный не мог успокоиться, пришлось выключить звук. Посмотри.

С этими словами он быстро покинул комнату. Виолетта некоторое время молча смотрела ему

вслед, потом чуть пожала плечами.

– Мужчины, – они такие странные пробормотала она, заходя в журнал звонков. Звонила

Каталинская, какой-то неизвестный номер и отец. Решив, что Кира перезвонит, на незнакомца и

вовсе обращать внимания не стоило, а отца она тут же набрала. В ответ раздавались долгие гудки.

После повторной попытки тоже ничего не получилось.

Виолетта отложила телефон, на миг задумавшись, что ему могло понадобиться. Отношения с

отцом были не такими напряжёнными, как с матерью, но всё же общались они нечасто.

Махнув рукой, Виолетта поднялась, нашла висевший на стуле халат и, закутавшись в него, пошла

в ванную. В конце концов, утро обещало быть не таким уж плохим.

Холодная вода быстро взбодрила, окончательно прогнав все остатки ночных кошмаров. На

мгновение ей показалось, что собственные глаза отливают тусклой краснотой, а зрачки стали

странно вытянутыми. Виолетта провела рукой по зеркалу. Холодная поверхность – больше ничего.

Прошла секунда, всё вернулось в прежнее состояние. Отражение, как отражение. Её собственное

лицо, больше ничего.

На кухне витали запахи, от которых потекли слюнки. На сковородке, поставленной на стол,

оказалась яичница с помидорами и колбасой. Рядом стоял кофейник. Богин, облокотившись на