Александр Мироненко - Осколки Нации

— Как ты перебрался через реку?

— У меня была своя лодка, но её отнесло течением.

Наступило длительное молчание, было слышно, как где-то совсем рядом взвыл от голода и досады неведомый зверь, к нему присоединились ещё с дюжину глоток. Четверо людей будто передёрнуло лютым морозом, каждый почувствовал себя маленьким и беспомощным.

— Собаки! — Нервно пробормотал Сабир. — Идут за нами от самой деревни…

— Стая большая? — Спросил Семёныч, доставая из кобуры нож.

— Я насчитал шестнадцать.

— Маловато… я встречал и поболее.

Вой повторился, вбивая в тело героя суеверный страх. Сабир перехватив копьё покрепче обеими руками продолжил:

— Когда нацисты, спалив всё дотла, ушли из деревни, к ним на смену пришли вот эти пожиратели падали. Их было настолько много, что у меня рябило в глазах. Я думал, что мы проскочили мимо них незамеченными…

Трое мужчин стали плечом к плечу под сенью широко раскинувшегося дуба, защищая спинами женщину, дрожащую от страха и читающую вслух молитву на незнакомом герою языке. Все это время Давид нервно теребил цевье автомата, готовя себя к худшему. То, что его отчим вместо огнестрела потянулся к ножу, ему ничего не говорило. Семёныч был опытным бойцом и всякого дерьма навидался, что не скажешь о необстрелянном Громове младшем. В его голове царил хаос, и когда к ним повыскакивали эти мохнатые чудовища, он был готов материться от ужаса. Странное дело, но плачущая от страха за его спинной Мариам, вливала в его тело уверенность и раздражение к себе, за свою минутную слабость.

Мохнатые чудовища, которых Сабир назвал собаками, взяли в кольцо путников и принялись виться вокруг грозно рыча, оскалив зубы. Герой смог рассмотреть этих зверей в деталях. Стая состояла из различных особей, были такие, что чем-то походили друг на друга в частности проступающими на боках рёбрами и текущей из пастей пеной, но в основном каждая особь разительно отличалась от своего собрата. Кто-то имел большие габариты и был слегка неповоротлив, кто-то был наоборот меленьким и юрким (про себя этих маленьких уродцев Давид отметил как самых злобных, пока их крупные собратья кружили вокруг людей они кидались в ноги стараясь цапнуть за икру или лодыжку) все они имели различный окрас, от белого до рыжего.

Из всей своры выделялся один чёрный как ночь кабель. Он был огромен, не меньше двух метров в длину. В высоту он доходил до пояса герою, а его болезненная худоба не могла скрыть тугих жил, обвивающих, будто канаты его туловище. Морда выделялась, выпирающей вперёд массивной челюстью и жутким звериным оскалом его белоснежных клыков. Узко посажёные багровые глазки, следили внимательно, изучали человека с ножом, выделив его своей добычей.

Стая не спешила нападать, ожидая команды вожака, и тогда Семёныч сделал неожидаемый для героя поступок. Шагнув навстречу чёрному кабелю, как раз, когда тот готовился к решающему прыжку он молниеносно ударил лезвием ножа по глазам зверюги. Каким бы вожак не был ловким, но удар отчима достал его правый глаз, и его чёрная морда моментом залилась кровью. Обезумев от боли, кабель прыгнул на своего обидчика рассчитывая сбить его с ног своим весом, а после вонзить свои клыки в его нежное незащищённое, человеческое горло, но отчим оказался не из робкого десятка.

За долгие годы службы в разведке Семёнычу не раз доводилось иметь дело с разными представителями враждебной фауны начиная от диких животных до не менее опасного пьяного начкара. Шутя, он поднырнул под брюхо кобеля и перенаправил рукой его вес на бок. Всё было кончено… Уже зная, где рухнет мохнатое тело, он вонзил острие ножа бывшему вожаку под ребро, прижимая к тому моменту локтем его жутко клацавшую пасть к земле. Нанеся ещё пару контрольных ударов в сердце, отчим, подождав пару минут, пока кабель не испустил долгий и протяжный вой и навсегда замолчал.

Странно, но на удивление Давида за всё время поединка между отчимом и вожаком, не одна из собак так и не решилась напасть на людей. И тогда Семёныч вытерев об побеждённого соперника нож, поднялся на ноги и жутко перекосив рожу зарычал. Вся стая, сорвавшись, дала дёру прочь с поджатыми хвостами.

Глаза отчима горели задорным огоньком, а на его лице на несколько минут появилась довольная улыбка победителя. Даже Мариам, бросив молиться, поднялась с колен и с неподдельным восторгом смотрела на их спасителя, не говоря уже о Сабире, который, по всей видимости, от удивления вовсе дар речи потерял. Немного отдышавшись, Семёныч весело поинтересовался у оторопевших от столь быстрой и непредсказуемой развязки боя новых знакомых:

— Так значит переправы больше нет?

— Да всё сгорело под чистую… немного придя в себя, ответила Мариам… послушайте вы храбрые и хорошие люди… прошу вас, помогите нам! Мы остались без крыши над головой и, если вы оставите нас, вы обречёте нас на долгую и мучительную смерть от голода, и жажды. В память о моей семье вы должны помочь нам…

— Я дам вам припасов на пару дней и десяток водных фильтров, это всё чем я могу вам помочь. — Развёл руками Громов старший.

Но Мариам не унималась. В то время как её спутник угрюмо молчал:

— Мне нечего вам предложить, но в Зоре у меня есть родственник, занимающийся оружием. Если вы поможете добраться мне и моему другу до села…

— Чтобы попасть в Зорю, вам необходимо преодолеть фашистский блок пост на мосту, мне кажется это плохая идея. — Перебил заплаканную женщину Громов старший.

И тогда припала к ногам Семёныча и, содрогаясь от плача и стенаний запричитала:

— Умоляю… вы наша последняя надежда… не оставите же нас на верную смерть.

Громов старший подхватил женщину по руки, и попытался приподнять её, но та упорно падала на землю. Встретившись с недовольным взглядом пасынка, молвил:

— Хорошо, пойдёте с нами… авось пронесёт.

Дальше своё путешествие путники продолжили вчетвером. На удивление Давида, ландшафт вскоре снова поменялся. На смену могучим вековым деревьям пришёл кустарник и все чаще на их пути начали попадаться невысокие полуразрушенные кирпичные здания. Сейчас путники брели по поросшей травой просёлочной дороге, а справа и слева тянулся обглоданный бетонный хребет, всё что осталось от заборов и небольших частных домиков.

Громовы шагали с оружием наготове первыми, Мариам ступала рядом с Семёнычем, прижимаясь к нему из-за любого шороха. Замыкал шествие Сабир. Каждый раз, когда его взгляд натыкался на, восторженно смотрящую на отчима подругу, он только сильнее стискивал зубы.

— Старики сказывали, будто раньше здесь было процветающее село. Но потом пришёл туман. Он поглотил всех жителей без остатка, а кто пытался пробиться из вне, чтобы помочь так и не вернулся. Говорят, будто души этих людей до сих пор обитают здесь. — Ели слышно прошептала Мариам.