Елена Климова - Реминискорум. Пиковая дама

Подняла глаза. Умолкла.

– С какого вопроса начнем?

– Ни с какого.

Алексей оторопел:

– Что это значит?

– Я не готовилась, – беспечно проговорила Торопова, вновь закинув ногу на ногу. – Была слишком занята… Чем – вы сами знаете… Рассчитывала, что мы сможем договориться… Разве не так?

Алексей сглотнул.

– Нет.

– Как это нет? – изумилась Вера.

– Не сможем.

– М-м-м, вот как. – Торопова облокотилась о парту и прищурила идеально подведенные глаза. – В таком случае, я думаю, вашей жене будет о-о-очень интересно узнать о наших отношениях. Не так ли?

– Она в курсе, – равнодушно ответил Алексей. – Это во-первых. Во-вторых, никаких отношений больше нет. И не будет. Ну так что, «Евгений Онегин» или «Невский проспект»? Приступайте.

Вера выпрямилась.

– Я же сказала, что не готовилась, – зло проговорила она. – Сойдет и четверка.

– Поставлю четверку, если услышу ответ на четверку. Если не услышу ничего, будет «неуд». Так что, за какую оценку бороться будем?

– Козел! Бороться будешь с деканатом, когда я на тебя жалобу за домогательства накатаю!

Полетела к выходу, как разъяренная фурия. Обернулась у дверей, взмахнув рыжей копной, зло прищурилась:

– Думаешь, я в тебя влюбилась? Как же, разбежался! Ты себя в зеркале видел? И в постели никуда не годишься, и целуешься, как асфальтоукладчик. Пятерка мне была нужна, пятерка, но от тебя даже этого не дождешься. Препод сраный. Иди к чертовой матери!

И хлопнула дверью.

– Сменит не раз младая дева мечтами легкие мечты… – пробормотал он себе под нос и усмехнулся. – Ну и дурак. Дурак, дура-а-ак…

Согнулся, растирая пальцами виски. Зазвонил телефон.

– Да, Вер. Вы уже в кафе? Только отстрелялся, буду через полчаса. Не съедайте там все без меня, а то я вас знаю. Ну все, пока.

– Всем привет. – Алексей опустился на диван рядом с Верой, поцеловал ее. – Как дела?

– Неплохо, – с улыбкой отозвалась Вера. – Ты вовремя. Мы еще даже еду не заказали.

– Что так долго?

– Эти двое, – она ткнула пальцем в Бориса и Грету, – уже полчаса изучают меню и спорят, какой суп самый острый.

– Потому что я права, – перебила ее Грета. – Самый острый – хайнаньский суп из баранины.

– Не-а, том-ям, – проворчал Борис. – Там перец чили. От него аж дым из ушей валит.

– Мне надоело. – Грета, улыбаясь до ушей, захлопнула меню. – Бери свой том-ям и ешь на здоровье, а я возьму хайнаньский суп. Проверим, у кого первого из ушей повалит дым.

– С кем ты споришь? – покровительственно спросил Борис. – С человеком, которого чуть не наказали за чревоугодие, заставив…

– О-о-о, давайте без подробностей. – Вера замотала головой. – Даже вспоминать не хочу.

Притихли. Улыбчивая официантка приняла заказ, стрельнула глазами в сторону Алексея – тот ничего не заметил или сделал вид, что не заметил, – и проворно отошла.

– А я вспоминаю, – признался Борис. – И до сих пор не могу понять, привиделось это нам или нет.

– Не привиделось, – вздохнула Грета. – Не бывает так, что сразу четверо с катушек съехали.

– Зато если расскажем кому, не поверят и отправят в дурку, – фыркнул Борис.

– Не отправят, – авторитетно заявила Вера. – Безобидных без их согласия не трогают. Вот мне Машка рассказывала, коллега. У нее на даче бабушка в соседках. У бабушки совсем ку-ку на старости лет. Участкового чуть ли не каждый день вызывала и в полицию трезвонила. Спасибо, девушка. – Подвинула к себе тарелку с дымящимся супом. – То, говорит, Машка к ней в избу подземный ход роет, то Машка ей под окно нагадила… С целью унижения ее, бабки, человеческого достоинства. Не к столу будет сказано, но из песни слов не выкинешь… Бабка дерьмо сфотографировала, приложила к заявлению. Мол, приезжайте, проведите экспертизу ДНК…

Грета подавилась супом, закашлялась, вытерла слезы, прыснула:

– И что потом?

– Явился наш бедный участковый, – Вера потянулась за хлебом, – говорит: бабуля, экспертиза сообщает: дерьмо собачье, а не соседское, успокойтесь. Бабуля не поверила и не успокоилась. До сих пор куролесит. То взрывчатку под фундаментом ищет, то стекла бьет. Машка собирается новую дачу покупать. Говорит, хоть втридорога, только без этой полоумной карги.

– И я ее очень понимаю, – сообщил Борис. – Сбежал бы моментально.

– Ну вот… – Вера вздохнула. – Раз уж ее никто не забирает, то и нас не тронут. А что не поверят – это точно. Сама бы не поверила, если б не видела собственными глазами. Нет уж, лично я никому ничего рассказывать не буду.

– И я. – Грета вытерла губы салфеткой. – Попробовала рассказать только Максу, в самых общих чертах. Он ведь профессионал, давно паранормальными делами занимается, и опять же сам про галерею эту разведал, нас туда снарядил…

– И что? – заинтересовалась Вера. – Какая реакция?

– Так и не поняла, поверил или нет. Видео на планшете не сохранилось, со слов репортаж не сделать – в общем, остались мы без крутого сюжета.

– Зато воспоминания какие, – подхватил Борис. – Будет что детям-внукам рассказать.

– А я бы и забыла с удовольствием, – сумрачно сказала Грета. – Как вспомню, как она бежала за нами… и этот костер, и это тело без головы… бр-р-р! – Ее аж передернуло. – До сих пор боюсь в зеркало смотреть, все кажется, что эта… как ее… Тесса выйдет оттуда и позовет обратно.

– Не бойся, – Борис обнял ее, – все в прошлом. Не жди дурного, все кончилось.

– Твои бы слова да богу в уши! – улыбнулась Грета.

Потянулась к подносу, на котором стоял вычурный металлический чайник. Налила себе чаю. Поставила чайник обратно на поднос и только тут заметила краем глаза смутную тень среди отблесков лампы на его полированном серебристом боку. Пригляделась. Знакомое смуглое лицо. Сощуренные глаза. Губы, искривленные в хитрой ухмылке. Губы шептали ей: «Это ты зря, девочка моя. Ничего еще не кончилось».

Ничего не кончилось!

…Обжигающий свет яростного солнца заполняет собой все пространство. Впитывая и направляя эту энергию, перед алтарем, напоминающим простой рабочий стол, стоит мастер-чародей. Властным жестом он поднимает над головой волшебную палочку – свой рабочий инструмент, символ могущества, мастерства и управления материальным миром. На алтаре – четыре предмета, которыми он манипулирует: жезл, кубок, меч и динарий. Они символизируют подвластные мастеру четыре стихии: огонь, воду, воздух и землю. Это четыре элемента Творения. Но это же и четыре масти Таро. Над головой мастера – символ бесконечности, указывающий на пятый и главный элемент – Дух. Красные розы, символизирующие желание и страсть, образуют арку над его фигурой и переплетаются на переднем плане с белыми лилиями, олицетворяющими чистую, абстрактную мысль. Знаменитый алхимический символ Уроборос – змея, пожирающая собственный хвост, – служит ему поясом.