Мария Введенская - Тенепад

– Ну как, хочешь отдать обратно?

– Пошел ты …. – с отвращением прошипела та, держась за грудь, словно у нее был сердечный приступ.

– Амалия! – не выдержал Каин.

Да, всё, что он говорил безумно жестоко, но в этом весь Джейк – несклонный к жалости, видящий только пороки и безразличный к смягчающим обстоятельствам. Тем более, сейчас в своей смертельной депрессии.

Но Амалия явно не собиралась замолкать, а Джейк совершенно, не будучи уязвленным, просто знал, что может заставить ее замолчать в любой момент. Пусть говорит… всё-таки он ее сильно приложил.

– Мы все, кто здесь, прошли через ад! – отскоблила Амалия. – Мы все, кто здесь, имеем за спиной тяжелейший багаж! У нас у всех забрали самое дорогое, а у меня – последнее, что вообще можно забрать. Не я выбирала – те четверо. Почему я не заартачилась, как Джеймс? Потому что знала, что ты вернешь моё воспоминание, а иначе, чем еще меня мучить? Как будто я сама недостаточно себя истязала всю жизнь! Но если бы я имела выбор, то всё равно расплатилась бы тем же, потому что знала бы, что это не навсегда. Знала бы, что удар от возвращения памяти будет ужасным, как обрушившаяся реальность после сна. Но слишком велик соблазн побыть свободной хотя бы некоторое время. Впрочем, тебе не понять…. – фыркнула Амалия. – А мы люди – да. Простые люди, потерявшие слишком многое, чтобы это не оставило свой отпечаток. Мы все тяжелораненые. Мы не пережили этих ран. Они нас привели сюда. Я думала, что смогу найти прощение здесь, но теперь вижу, насколько глупой была эта идея.

– Да. – едва слышно согласился Джеймс. Он выглядел сейчас весьма подавленным.

– Кто я такой, чтобы прощать? – усмехнулся Джейк. – Это дело Бога.

– А мне и не нужно твое прощение. – пренебрежительно бросила Амалия. – Ты просто ближе к мертвым, чем кто-либо, а Николас мертв – я это точно знаю. Что касается Лоры, то дай бог, чтобы у нее жизнь складывалась, как надо, но в любом случае я встречусь с ней когда-нибудь.

Впервые за десятки лет Амалия назвала имена мужа и дочери вслух. Да так просто и естественно, что сама не поверила, как будто и не пыталась позабыть с такой страстью и усердием, заколотить досками на чердаке своей памяти. Всё это время, остальные сосредоточенно изучали Амалию, удивленно и с уважением, потому что она говорила за них за всех. Осмелилась сказать правду, перечить Смерти. Кто мог знать, что у несокрушимой старушки такая драма? Только лишь Лидия была посвящена во всё это отчасти, став случайным свидетелем.

– Амалия, – серьезно сказал Джейк. – У тебя будет достаточно времени, чтобы искупить содеянное. Или вы все рассчитывали, что я ударю по столу, и те, кто вам нужен, возникнут здесь? У мертвых нет на это времени, они слишком заняты. Вы поймете, о чем я, когда мы закончим здесь.

Все, кто пришел сюда, напряженно переглянулись после этих слов.

– Но это еще не всё. – продолжал Джейк. – Среди тех, кто бродил по Лимбу, собирая ключи, затесался твой кровный родственник, Амалия. Правда, иронично? Черный юмор я бы даже сказал. Как один из тех случаев из книжки, над которыми ты смеялась.

Эта новость окончательно добила Амалию. Она замерла, как истукан, боясь даже покоситься на тех людей, с которыми пришла. Она просто впала в ступор, катализатором которому послужил стыд и еще дикая усталость. Большинство же за ней стоящих, сведя брови, принялись обдумывать услышанное, не рискуя обсуждать вслух с соседями. Большинство выросли без матерей, но имя Лора не навеяло никаких ассоциаций ни для кого, хотя имя ведь ничего не значит с другой стороны – его всегда можно изменить, или предпочесть вторую часть, если оно задумано двойным. Так что Амалия могла быть бабушкой каждому.

Новость была неожиданной и более того нежелательной – зачем утяжелять свою историю еще больше, и Амалия почувствовала, как быстро превратилась из геройствующей заступницы в отверженную. Она уронила голову на грудь и небрежно отмахнувшись от Джейка побрела к стене, на которую не падал неоновый свет, где опустилась на пол и спрятала лицо в ладонях. Ошеломленные взгляды проводили ее, не задержавшись, не скрывая разочарования. Женщина, которая бросила мать гипотетически любого из присутствующих, вследствие чего это отразилось на всех последующих поколениях. Агнес сейчас буквально ненавидела Амалию, думая, что она и есть ее отпрыск. Она всегда считала, что ее мать, бредившая ветреностью и свободой, заразила ее, и поэтому жизнь в дальнейшем не сложилась. Возможно, теперь ясно, кто пустил эти корни…. Да каждый из них мог предъявить те же претензии. Даже Марта, которая продолжала слышать голос Джейка у себя в голове. Даже Олден, чей взгляд иногда прояснялся. Мать оставила их, когда он был совсем ребенком. Интересно, могла ли ей быть Амалия?

Когда все, замершие истуканами, неуклюже отвернулись, Лидия сорвалась с места и поспешила составить компанию Амалии и не от счастья, что в список возможных внуков не попадает по возрасту лет на пятнадцать-двадцать, а просто, потому что та оказалась не черствой старой стервой, а смертельно раненым человеком. Раненым, как и остальные. Как все вообще. Раны, которые никогда не затягиваются.

Осуждение – это всегда лицемерие, ведь мы видим в других себя, так или иначе, свои слабые места. Всё сводится к собственной ущербности, и каждое действие подтверждает либо ее наличие, либо победу над ней.

– И правда, на что я рассчитывал?.. – мрачно и еле слышно пробурчал Джеймс.

Все уставились на него – очередного горе-героя. Джейк тоже перевел на него скучающий взгляд и пожал плечами.

– И более того вы смертные почему-то никак не возьмете в толк, что вторых шансов не бывает. Ничего исправить нельзя. Время не может остановиться или пойти вспять ради ваших проблем. Каждый одинок по своей сути и никогда не прекращает идти вперед. Так что ты не догонишь свою женщину, потому что уже отказался от нее и пренебрег временем, которое было бы у вас на двоих. Она уже далеко. Так трагично…. Вы прощаетесь навсегда, в том качестве, что знали друг друга, во всяком случае.

Каин хмуро смотрел на Джейка. Он так рвался избавиться от своего проклятия, даже не беря в расчет, что может потерять Чарли. Она ведь была смертной, но Каин находил ее каждый раз. А теперь? Что будет, если он и сам, снискав прощение, умрет? Разве не этого он так долго хотел? Стремился всем существом, не задумавшись, что тогда станет с ними? Каин слишком долго пробыл среди живых и знал о них всё, а вот смерть для него всё еще оставалась загадкой, как ни для кого другого. Что если особой разницы для него не будет? Что так, что сяк – всё равно проклят. Так сильно Каин еще никогда не сомневался, особенно, будучи столь близко к исполнению задуманного.