Мария Введенская - Мир Уэйда

– И это можно называть по-разному, но суть в том, что это истина . Поэтому между строк любой даже самой говенной книжонки, самой заказной можно начерпать много всякого интересного. То, что называется первым грехом – вообще не грех. Узнать правду и расширить свое сознание тем самым – не грех… но просто это требует другого… следующего уровня, где ты можешь употребить полученные знания и двигаться дальше и расти как личность. Любые знания требуют применения . А в идеальном мире их просто негде применить. Да, и, кстати, есть еще одна вещь, которая доказывает то, что Бог не наказывал людей и то, что они всего-навсего следовали его суперплану.

– Что за вещь?

– Адам и Ева были созданы с детородными органами, а плодиться и размножаться они смогли только за пределами райских кущ. Всё схвачено.

– Я просто не верю своим ушам, Гарри…. Ты чертовски умен! – теперь Уэйд смотрел на друга практически с восхищением.

– Спасибо. – тот скромно улыбнулся. – Ну так вернемся к твоей попытке…. Почему?

– Потому что я потерял всё, что мне было дорого.

– А как же Дина? Внуков правда у тебя теперь не, как минимум в двух мирах, но это только пока, и дочь твоя вполне может забеременеть, сделав тебя счастливым дедушкой. Тони ?..

– Да нет. – покачал головой Уэйд. – Я думаю, что в моем мире Тони – это всего лишь кусок мяса в мусорном контейнере за абортарием.

– О, ты так красноречив… – с неприязнью заметил Гарри.

– Добропорядочный христианин Гарри снова в игре?

– Я тебе по заднице сейчас надаю.

– Не стоит… от твоего чудесного пилотирования у меня и так до сих пор всё болит.

Тот усмехнулся.

– Так вот… – продолжил Уэйд. – Для меня всё действительно закончилось с ее уходом. Вообще всё … – он развел руками. – Я был как в бреду. И на тот момент мне было совершенно начхать, останется ли без меня какая-то безымянная мисс старой девой… вымрет ли полчеловечества. Мне просто пришел конец. Тебе не понять….

Гарри странно посмотрел, уголки рта едва дрогнули. Поверь мне, это не так … – словно говорили его глаза. Уэйд совсем не знал этого парня. В его мире, он, конечно, любил Рут свою жену, но если бы с ней, не приведи Господь, что-то случилось, он бы в петлю не полез. А этот Гарри… его проникновенный загадочный взгляд… он прямо кричал об обратном.

– Но с другой стороны, ты сам сказал, что был как в бреду. Может быть, если бы ты дал себе немного времени, глядишь и передумал бы. Хотя бы месяц. Месяц – вообще хороший срок. Но самоубийцы не любят ждать, верно ведь?

– Они боятся. – кивнул Уэйд и опустил голову. – Что передумают.

Они замолчали ненадолго, целиком и полностью отдавшись прекрасному, но переменчивому пейзажу. Гигантские деревья встречались всё реже, и мелодичный гул заметно стих. Уэйд разглядел пару красных бабочек, порхающих над упавшим и изрядно подгнившим помело. Не дай Бог, такое на голову… – подумал он. – Мозгов не соберешь .

– Есть множество прекрасных вещей, – вдруг сказал Гарри. – Любовь, секс, стакан виски на террасе в удобном кресле, хотя мне сейчас почему-то представляется кампари с апельсиновым соком – может, из-за цвета…. Или стакан воды со льдом в знойный полдень, а может внезапное осознание себя родителем. Или время, проведенное на берегу озера, когда ты сидишь совершенно один в сумерки и выпускаешь кольцами дым изо рта, хотя и знаешь, что жена не любит табачный запах и проест тебе всю плешь потом, но ты всё равно продолжаешь наслаждаться каждым мигом, потому что это ты и твое время икс . Таких вещей очень много, и чтобы делать их на своем низменном человеческом уровне, нужно испытать кучу страха и боли, потерять очень много, пройти не меряно испытаний. Не меряно кнутов, ради всего-навсего пары-тройки пряников… ради кампари с апельсиновым соком в удобном кресле….

– Очень поэтично… – заметил Уэйд.

– Возможно. – согласился Гарри. – Но всё это наводит на мысль о том – что же такое смерть, если человек снова и снова возвращается в свою биомашину с процессором и мотором ради любви, кампари и сигареты.

– Я не перестаю тебе удивляться, друг…. Но, если честно, я думаю, что всё гораздо проще, и эту тему вообще не стоит затрагивать. – сказал Уэйд осторожно.

– Проще?

– Да, сэр. В другой своей жизни, я, кажется, уже высказал тебе свои мысли на этот счет. И на мой взгляд правда заключается в том, что очень скоро мы все умрем… и это действительно конец . Ты совершенно верно заметил – мы все машины. Я где-то даже читал, что мозг включается в том же порядке, что и отключается только с конца. Отдел за отделом. Чистый автоматизм. Может и есть, конечно, какая-то начинка, но это не более, чем бесплотное и весьма абстрактное понятие – информация. Я не знаю, какова суть вселенной, но вижу ее чем-то вроде гигантского ифообменника, и наша единственная задача сбрасывать в нее накопленный опыт, из которого она собственно и состоит. Всё.

– То есть по логике наши предки ошибались гораздо больше и чаще… – то ли спросил, то ли заключил Гарри.

– Определенно. – согласился Уэйд. – Особенно, если учесть, что они обезьяны.

Гарри прыснул и залился раскатистым хохотом, и таким заразным, что Уэйд засмеялся тоже, толком не зная, над чем.

– Ты чего?

Но тот лишь отмахнулся, не в силах вымолвить ни слова.

– Короче я считаю. – всё еще улыбаясь, продолжил Уэйд. – Что все мы по большому счету куски мяса, и если у тебя есть действительно серьезные основания, как например смерть единственного и самого важного – того, в ком эта жизнь, собственно, и заключалась – то ты никому и ни перед кем не обязан жить дальше. Это только твоё дело. Подумай сам, мне осталось лет десять-пятнадцать…. Это же ничто. Я же всё равно умру.

– Ты сейчас рассуждаешь, как девчонка пубертатного возраста. – всё еще срываясь на смех, сказал Гарри.

– Какого? – прыснул Уэйд, но так как лицо Гарри внезапно посерьезнело, возразил. – Нет, я рассуждаю, как человек, потерявший смысл жизни.

– Так найди новый.

– Что? – ему стало совсем невесело. – Как ты можешь? Хотя ты же не тот, с кем я дружил большую половину своей жизни. Ты меня совсем не знаешь, и не знаешь, как я любил Кристин.

Тот фыркнул.

– Оно и к лучшему, Уэйд. Я по крайней мере могу трезво тебя оценивать. И вместо тупых слов сожаления могу открыть тебе глаза. – он усмехнулся. – Всякая цивилизация обречена. И по подобным заключениям и идеям можно судить о приближении ее конца. Твои слова не проявление ума, а свидетельство деградации. Мир живой, и его жители – физическая часть. По их сознанию и мыслям можно предугадывать дальнейшее развитие событий. И твой мир, Уэйд, нацелен на самоуничтожение.