Б. Олшеври - Семья вампиров

Я отдернул темные шторы и открыл окно. Как и в памятную мне ночь, луна ярко сияла. Черемуха и сирень по-прежнему сильно благоухали, но аромат их на этот раз доставлял мне удовольствие.

Я сел в кресло у окна. Цветущие ветки протянулись в открытое окно и при малейшем ветерке тряслись и сыпали белые лепестки и на меня и на пол. Не отдавая себе отчета, я следил за их падением… На светлом полу перебегали тени от веток, образуя пестрый рисунок, белые лепестки еще более усиливали пестроту. Они как-то сближались между собой, образуя белое пятно… Но что это? Это уже не лепестки, а белое кисейное платье… скромное, простое… а у этого платья есть обладательница. Ее головка, с большими золотистыми косами, глаза голубые, бездонные, и сколько в них печали и горя… личико бледное, даже прозрачное…

Это был настоящий тип немецкой Гретхен. Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть видения.

Она тихо и боязливо приблизилась и склонилась надо мной… Нежные, крошечные ручки с длинными прозрачными пальчиками обвили мою шею… Еще миг, и наши уста сомкнутся в сладком поцелуе. Но в это мгновение раздался знакомый мне шелест крыльев, они еще сильнее, порывистее, чем в первый раз. Он точно ворвался между мной и моей Гретхен. Она отодвинулась от меня, отошла все дальше и дальше, образ ее побледнел и исчез, а на ее месте кружатся и вьются прежние, медно-красные, обнаженные тела.

Пляска их еще неистовее, еще страстнее, чем раньше; аромат разгоряченных тел прямо невыносим… И опять я услышал нежный голос: «Верни талисман, дай нам жизнь!»

Утром Сабо нашел меня в кресле почти без чувств, но я строго запретил ему сообщать об этом нашему обществу. Что я могу сказать? Чем объяснить? Ведь вечером накануне я не пил даже токайского.

— Теперь последний случай, — сказал Гарри, затянувшись опять сигарой. — Еще сегодня вы вспоминали случай с незнакомкой в голубом платье, что была На нашем бал-маскараде. Могу признаться, что увлечен я был тогда не на шутку.

Конечно, я не поверил вам, что со мной была галлюцинация, а также и вашему уверению, что она таинственно исчезла. Я был убежден в ее существовании, ведь я ее видел, осязал, да и у меня в руках осталась розовая сердоликовая булавка. Чего же еще?

Если я так усердно и добросовестно делал после-маскарадные визиты, то лишь потому, что я искал ее. Два поверенных еврея по моему приказанию делали то же самое, но… не нашли никакого следа, ни малейшего указания на то, где ее можно искать. Я потерял надежду.

Помните, как я нервничал и злился… сваливая свое настроение на усталость и скуку от ежедневных визитов. Однажды, когда я начал не то что забывать ее, а просто покорился своей участи, я шел пешком один из Охотничьего домика в замок. В лесу, по дороге, есть небольшая открытая лужайка.

Подойдя к ней, я сквозь листву деревьев увидел голубое платье. Сердце мое забилось так, что я вынужден был приостановиться.

Да, несомненно это ее платье, те же нежные переливы, тот же оттенок неба… Она… вот и пунцовые розы мелькают сквозь листву… Она. Она.

Мне в ту минуту даже не пришло в голову, как она могла попасть в эту часть леса, да еще в бальном платье? В голове моей билась одна мысль: «Нашлась!»

Я бросился вперед, через кусты, мечтая сжать в объятиях мою милую, мое счастье, но… Мимо меня, мимо моего лица что-то пронеслось. Я услышал знакомый звук летящих крыльев, почувствовал аромат тела, хотя ничего не увидел.

«Наш повелитель, наш повелитель!» — как серебряные колокольчики, зазвенели голоса…

А затем все кончилось.

Я обнаружил, что уже стою на полянке. Было тихо, светло. Посередине поляны зияла большая лужа, оставшаяся после вчерашнего ливня, в ней отражалось бесконечное голубое небо, а на краю лужи цвел красный полевой мак… Я чуть не заплакал от ошибки! Принять лужу и мак за свою милую — не обидно ли?

Гарри замолчал.

— Ну а дальше? — спросил доктор.

— Дальше. А что ты думаешь об этом? — ответил вопросом на вопрос Гарри.

— Что думаю? Думаю, что не одно старое токайское тебе вредно.

— Ну а ты, Джемми? — обратился Гарри к Джеймсу.

Джеймс молчал.

— Ну! — еще раз обратился к нему Гарри.

— Позволь мне не отвечать тебе, — сказал Джеймс, — фактов слишком мало, оснований никаких… а что я думаю — так фантастично, что вы только поднимете меня на смех.

Смит, все время упорно молчавший, вдруг обратился к Гарри:

— Не знаю, мистер Гарри, должен ли и я тоже рассказать «свой» сон или это не интересно для господ? — спросил он нерешительно.

— Ну конечно, рассказывайте, — ответил Гарри.

— Сон, — не иначе как сон, а все же точно и не сон, — начал Смит.

— Небось тоже видели женщин с розами да ненюфарами, — фыркнул доктор.

— Нет, доктор, что скрывать, какие уж мне женщины с розами, — печально ответил Смит, деревенские девки и те зовут меня «рыжим дьяволом». Эх, скорее бы в Америку, там рыжих уважают!

Несмотря на серьезность вопроса, всех насмешило заявление Смита.

— Итак, господин рыжий дьявол, что вам снилось? — спросил важно доктор.

— Это было за день до маскарада. Устал я страшно, работы было по горло: в день-то раз сто спустишься с верхнего этажа в подвалы замка, — начал Смит. — Как только я ткнулся физиономией в подушку, так моментально и заснул… Сколько спал, сказать не могу. Во сне я обнаружил, что нахожусь в подвале… Но зачем я сюда пришёл? Да нет, «это не наш замковый подвал… это что-то другое… Неужели подземная тюрьма? Но кто и за что меня посадил в нее? — думаю я. — Не может этого быть. А я несомненно нахожусь под землей и глубоко под землей. Какая-то мертвая тишина царила вокруг, какой-то неуловимый запах.

Ах, это наш новый мексиканский рудник — решил я. Страх и оторопь сразу пропали. Я двинулся вперед. Странно, наши шахты, особенно нижние, гораздо уже и ниже, а здесь пространство было совершенно свободно. Я даже дотронулся рукой до стен, чтобы убедиться, есть ли деревянные подпорки. Но, к моему удивлению, пальцы мои заскользили и ощупали гладкую, полированную поверхность. Не иначе как это гранит или мрамор — пронеслось у меня в голове. Все же пошел дальше. Коридор был бесконечен.

Но вот по сторонам появились неясные, неразборчивые очертания, но чем дальше, тем они были определеннее, и вот я увидел, что в нишах стоят гробы, а в них женские фигуры. Длинные одежды, длинные волосы не оставляли сомнения…

Я спешу, бегу… вот и дверь.

Я открыл ее и встал, пригвожденный к порогу лучами ярчайшего света. Я ничего не видел. Ослепительный яркий свет бил прямо в глаза.

Наконец, я с трудом различил, что оказался в огромном пустом помещении, где стены были подвижными, точно не стены, а бегущая вода, водопад. Откуда-то лился свет, сильный, яркий, но это не электрический, да, пожалуй, и не солнечный.