Мария Корелли - Вампир — граф Дракула

Профессор встал и положил распятие на стол. Мы все тоже встали и поклялись, что будем бороться до конца. Сердце мое похолодело от дурных предчувствий, но я не хотела отставать от мужчин.

Фон Гельсинг, сев в кресло, обратился к нам:

— Не будем терять мужества, мы не бессильны! Во-первых, в отличие от вампиров, мы будем общаться между собой, во-вторых, можем действовать в любое время дня и ночи, а Дракула опасен только с полуночи до первых петухов. Кроме того, нас поддерживает сознание, что мы жертвуем собой ради спасения других. Теперь давайте поговорим о том, что мы знаем о вампирах. Сведения, которыми я располагаю, почерпнуты, в основном, из преданий. К сожалению, каких-либо научных данных у нас не имеется. Так вот, о вампирах знают давно и во многих странах. Все предания гласят: вампиры живут вечно. Единственное условие их жизни — свежая человеческая кровь. Высосав достаточное ее количество, вампир молодеет и крепнет. По некоторым признакам вампира можно отличить от обычного человека: его тело не отбрасывает тени, он не отражается в зеркале. Мистер Гаркер подметил эту характерную черту, помните? Примите во внимание сверхъестественную силу вампира, его способность проникать через закрытые окна и двери. Помните, как Луси прошла через узкую щель склепа? К счастью, вампиры не так всемогущи, как это может показаться. Они способны творить зло только ночью, до первых петухов, а днем теряют свою силу. Их отпугивает запах дикой розы, они бессильны перед распятием. Уничтожить вампира можно, только пронзив его сердце колом и отрубив голову.

Андрей хотел что-то сказать, но профессор остановил его жестом и продолжал:

— Наша задача состоит в том, чтобы найти убежище графа и убить его, причем сделать это надо днем, когда он бессилен против нас. Задача нелегкая! Но мы знаем, что ящики с землей, отправленные из замка, Дракула использует в качестве убежища. Нам известно, что пятьдесят ящиков прибыли благополучно в Пурфлит, что часть ящиков вывезена, но куда? Мне кажется, что наши действия должны быть направлены на поиск недостающих ящиков. Узнав, где они находятся, мы сможем помешать вампиру воспользоваться убежищем и убить его.

Фон Гельсинг повернулся ко мне.

— Что касается вас, миссис Минна, то с сегодняшнего дня мы действуем без вас. Это дело не женское. Когда придет время, вы все узнаете. И не сердитесь на меня, мы должны обеспечить вашу безопасность.

Я была огорчена таким решением, но, увидев довольное лицо мужа, молча покорилась.

— Время дорого, а потому я предлагаю сейчас же отправиться в соседний дом, — сказал Морис.

У меня заныло сердце от страха при одной мысли, что они пойдут в часовню, где сложены эти ужасные ящики, однако я ничего не сказала, боясь, что меня исключат даже из общих разговоров.

Андрей посоветовал мне лечь спать, но я, конечно, заснуть не могу.

30 сентября, вечер. Фон Гельсинг, Морис, Артур и я собрались идти в пустой соседний дом, когда фельдшер передал мне просьбу Ренфильда немедленно посетить его.

Когда я вошел в палату, он бросился ко мне, умоляя отпустить его из клиники. Я отказался. Ренфильд начал доказывать неосновательность такого отказа, ссылаясь на полное выздоровление. Видя мою непреклонность, он волновался все больше.

— Пожалуйста, доктор, отпустите меня! Отошлите с санитаром куда угодно, только не оставляйте здесь! Вы не знаете, чем рискуете, удерживая меня. Вы не понимаете, кому вредите своим отказом, а я, к сожалению, сказать вам не могу! Увы, не могу! Во имя всего, что вам свято, во имя девушки, которую вы любили, во имя Бога, молю вас, отпустите меня, избавьте мою душу от еще не совершенного греха! Несчастный! Вы меня не понимаете! Как мне убедить вас? Разве вы не видите, что я уже не сумасшедший, а человек, борющийся за спасение души?

Видя, что Ренфильд очень возбужден, я решил прекратить разговор и направился к двери, приказав ему лечь в постель и успокоиться. Безумец послушался меня и опустился на кровать, сказав хриплым голосом:

— Надеюсь, доктор, впоследствии вы вспомните, сколь убедительно я просил вас отпустить меня.

1 октября, 5 часов утра. По дороге к пустующему дому Сивард передал нам свой разговор с Ренфильдом.

— Он рассуждал вполне здраво, и я чуть было не согласился отпустить его, — сказал он. — Однако мне не давала покоя мысль, что Ренфильд может действовать заодно с графом. Недаром же у часовни он называл Дракулу «хозяином» и «учителем». Может быть, Ренфильд намеревается присоединиться к графу? Этот изверг властвует над волками и летучими мышами, отчего бы не воспользоваться преданным ему сумасшедшим? Надеюсь, что я поступил правильно, хотя этот разговор очень расстроил меня!

Подойдя к дому, фон Гельсинг остановился у дверей.

— Нам надо обезопасить себя, — сказал он, протягивая каждому из нас по маленькому распятию. — Наденьте на шеи венки из этих цветов, вооружитесь на случай опасности ножами и прицепите к груди эти электрические фонарики. Ну что, готовы? Я постараюсь открыть дверь.

После нескольких неудачных попыток фон Гельсинг, наконец, выбрал из огромной принесенной им связки подходящий ключ. Дверь заскрипела и медленно открылась. На нас пахнуло сырым затхлым воздухом.

Профессор, осенив себя крестным знамением, переступил порог. Мы последовали за ним, осторожно закрыв за собой дверь.

Свет наших электрических фонариков отражался на полу, образуя странные круги. Я никак не мог отделаться от чувства, что среди нас невидимо присутствует еще какое-то существо. Пожалуй, это было вызвано моими трансильванскими воспоминаниями, хотя мои товарищи, кажется, испытывали то же, так как при малейшем шорохе беспокойно озирались.

Потолки, стены, пол — все было покрыто толстым слоем пыли. Так как мне был знаком план дома, я более или менее представлял, где находится дверь в часовню, и повел туда своих товарищей. Открыв дверь, мы невольно отшатнулись от ужасного зловония. Я не могу себе представить более отвратительного запаха: разлагающегося мертвеца, гнилой земли и спертого воздуха. Меня и теперь тошнит при одном воспоминании об этом. Казалось, смрадное дыхание самого вампира окутало нас…

При других обстоятельствах такой смрад заставил бы нас прекратить поиски, но мы все-таки приступили к подсчету больших ящиков, находившихся в часовне. Оказалось, что из пятидесяти осталось всего двадцать девять!

Мы не успели еще обменяться своими впечатлениями, когда Артур сделал резкое движение к двери. Я вздрогнул и посмотрел в ту же сторону: мне показалось, что в коридоре мелькнуло бледное худое лицо графа с красными глазами и налитыми кровью губами. Я направился в коридор, но там никого не оказалось. Вернувшись, я ужаснулся, увидев, что пол покрыт какой-то движущейся массой. Часовня кишела крысами!