Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 1.

— Когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, я верил, что живу в волшебном городе, — мягко проговорил он, — к котором никогда и ничего не случится плохого. Мне хотелось верить, что все вокруг, мои соседи и остальные жители Зефира, — добрые, честные и открытые. Я хотел верить, что любой тяжкий труд в конце концов вознаграждается по заслугам и что каждый человек всегда держит слово, чего бы это ему ни стоило. Мне хотелось верить, что люди — истинные христиане каждый день недели, а не только по воскресеньям, что закон справедлив, а политики мудры, и если ты идешь по жизни дорогой прямой и ровной, то бытие твое будет легким и спокойным, потому что только этого ты в жизни и ищешь. Отец улыбнулся, но на его улыбку было тяжело смотреть. Ни мгновение мне показалось, что я вижу в нем мальчика, скрытого под тем непроницаемым составом, который миссис Нэвилл назвала “патиной времени”.

— Но в мире нет и никогда не было такого места, — продолжал отец. — Надеяться на это глупо. Но знать и понимать, верить и надеяться — это у людей в порядке вещей, и каждый раз, закрывая перед сном глаза, я слышу, как чело-иск со дна озера Саксон говорит, что я чертов глупец и всегда был им. Я не знаю, что меня заставило, но я сказал ему:

— Может быть, Леди сумеет помочь тебе.

— Каким образом? При помощи гадальных костей? Свечей и прочей чертовщины?

— Нет, сэр. Я просто думал, что вам стоит с ней поговорить. Он уставился в пол. Потом глубоко вдохнул, медленно, с шипением, выдохнул воздух сквозь зубы и ответил мне:

— Пора спать. Отец направился к двери.

— Папа? Отец остановился.

— Ты хочешь, чтобы я порвал свой рассказ? Он ничего не ответил мне, но я не ждал немедленного ответа. Он переводил взгляд то на меня, то на листки бумаги на письменном столе.

— Нет, — наконец отозвался он. — Рассказ отличный. Ведь все, что в нем написано, правда, так?

— Да, сэр, все правда.

— Ты очень старался?

— Да, сэр. Он огляделся по сторонам, взглянул на чудовищ, прилепленных к стенам, и наконец его глаза остановились на мне.

— Ты уверен, что на конкурс лучше всего представлять именно этот рассказ? Тебе не хочется написать о приведениях или о пришельцах с Марса? — спросил он меня, чуть заметно улыбнувшись.

— Может, в следующий раз я напишу что-нибудь в этом роде, — ответил я ему. — Но не сейчас. Отец кивнул, закусив нижнюю губу.

— Тогда давай действуй, — сказал он. — Можешь отнести его на конкурс. — И вышел из комнаты. На следующее утро я положил рассказ в конверт из манильской бумаги, оседлал Ракету и покатил к публичной библиотеке, которая находилась на Мерчантс-стрит, рядом с мэрией. В прохладной полутьме, где острые солнечные лучи, проникавшие сквозь ставни на высоких узких окнах, резали сумерки на широкие куски, а под потолком шелестели лопасти вентиляторов, я лично передал свой конверт — на котором написал коричневым карандашом “Короткий рассказ”, — миссис Эвелин Пасмо, сидевшей за библиотечной стойкой.

— И о чем наш маленький рассказик? — сладким голоском спросила миссис Пасмо и ласково мне улыбнулась.

— Об убийстве, — коротко ответил я. Улыбка миссис Пасмо мгновенно сделалась притворной — Кто входит в жюри в этом году?

— Я, мистер Гровер Дин, мистер Лайал Рэдмонд с факультета английского языка колледжа в Адамс-Вэлли, мэр Своуи и наша широко известная поэтесса миссис Тереза Эберкромби, редактор “Журнала”. Она взяла мой рассказ двумя пальцами, как тухлую рыбу Потом взглянула на меня поверх своих черепаховых очков.

— Да, мэм.

— Почему такой вежливый и приличный молодой человек не нашел темы лучше, чем убийство? Неужели на свете нет других, более приятных тем? Как.., например, твоя собака, или твои лучшие друзья, или… — Миссис Пасмо нахмурилась, очевидно, смутившись из-за того, что список более приятных тем исчерпался так быстро. — Короче говоря, о чем-то, что может развлечь и поднять настроение?

— Нет, мэм. — ответил я. — Самым правильным мне показалось написать о утопленнике, который лежит на дне озера Саксон — Ах вот как. Миссис Пасмо гадливо взглянула на конверт из манильской бумаги, лежавший на конторке.

— Я понимаю. А скажи, Кори, твои родители знают, что ты хочешь принять участие в конкурсе?

— Да, мэм. Мой отец вчера вечером прочитал этот рассказ и позволил принести его сюда. Пожав плечами, миссис Пасмо взяла шариковую ручку и написала на конверте мое имя.

— Назови свой номер телефона, — сухо попросила она, и когда я исполнил ее просьбу, она приписала цифры ниже. — Так, хорошо, Кори, — суховато улыбнулась она. — Я прослежу, чтобы рассказ попал по назначению. Поблагодарив миссис Пасмо, я повернулся и начал обратный путь ко входной двери. Прежде чем выйти за дверь, я еще раз оглянулся на миссис Пасмо. Она как раз трудилась над печатью конверта, как видно, спеша прочитать мой рассказ. Заметив, что я смотрю на нес, она быстро положила конверт справа от себя. Мне показалось хорошим знаком то, как она рвется ознакомиться с моим творчеством. Я вышел на солнечный свет, отомкнул Ракету от парковой скамейки и покатил к дому. Лето заканчивалось, в этом не было сомнений. Утра становились прохладней — совсем немного, но ощутимо. Холодные ночи съедали большую часть дневного тепла. Цикады устали: их крылышки истерлись за длинные летние ночи, а смычки притупились так, что выходило только глухое пиликанье. Сидя на нашем крыльце, можно было глядеть на восток и любоваться одинокой смоковницей на далеком холме посреди леса: за одну-единственную ночь листва на деревьях холма пожелтела и опала, и теперь холм выделялся четким пятном посреди моря зелени. И самое плохое — плохое для нас, так преданных излюбленной летней свободе: радио и телевизор без конца, с мучительной настойчивостью, передавали рекламу о скидках в преддверии нового учебного года. Время безжалостно утекало. Вот почему в один из вечеров я поднял давно уже волновавший меня вопрос. Потребовал решить его однозначно: “да или нет”. Взял, так сказать, быка за рога. Бросился вперед очертя голову.

— Завтра ребята собираются в лес, в поход с ночевкой, можно мне пойти с ними? — Вот каким был вопрос, от которого за обеденным столом повисла тишина. Мама взглянула на отца. Отец взглянул на маму. Никто из них даже и не думал посмотреть на меня.

— Ты сказал, что разрешишь мне пойти с ночевкой, если я погощу неделю у дедушки Джейберда, — напомнил я отцу. Откашлявшись, отец принялся очищать свою тарелку от картофельного пюре.

— Что ж, — наконец заговорил он, — почему бы и нет. Можете устроиться на нашем заднем дворе. Возьмете палатку и разобьете настоящий лагерь, по всем правилам.

— Нет, я совсем не о том говорю. Мы хотим пойти в лес и там заночевать.