Уильям Блэтти - Легион

Следователь встал и направился к двери, но, как обычно, дойдя до выхода, резко повернулся и снова подошел к столу.

– Ходьба полезна для сердца, – констатировал он и, прихватив папку с надписью "Дело «Близнеца», мельком взглянул на Аткинса. – А вот наглость, наоборот, вредит, – предупредил Киндерман. – И даже не пытайся мне возражать. – Он подошел к двери и, взявшись за ручку, оглянулся на помощника: – Проверь по всему округу рецепты на сукцинилхолин за последние два месяца. Особое внимание обрати на имена Винсент Амфортас и Фримэн Темпл. Послушай, а сам-то ты ходишь по воскресеньям в церковь?

– Нет.

– Почему нет? Знаешь, Немо, ведь именно про таких, как ты, монахи говорят: этот человек создан для трех таинств: крещения, венчания и смерти. – Аткинс безразлично пожал плечами:

– Я об этом никогда не задумывался, – признался он.

– Теперь у тебя появилась такая возможность. Последний маленький вопросик, Аткинс, и я готов отдать тебя на растерзание всем желающим. Если бы Христос не позволил распять себя, как бы мы узнали о воскрешении из мертвых? Не отвечай, ибо это так очевидно, Аткинс. Благодарю тебя за убитое время и великое усилие порассуждать вместе. Ну, а теперь наслаждайся в полной мере, погружаясь в морскую пучину. Уверяю тебя, ничего интересного ты там не найдешь – на тебя только и будет глазеть стая глупых рыбешек. Речь, конечно, не идет об их вожаке – карпе весом тринадцать тонн и с мозгом дельфина. Вот он-то весьма необычен, Аткинс. Старайся избегать его. Если карп поймет, что мы с тобой заодно, он может предпринять нечто ужасное. – С этими словами следователь покинул кабинет. Аткинс видел, как Киндерман прошел в дежурную комнату и остановился посередине, приветствуя кого-то и касаясь пальцами полей своей потрепанной шляпы. И тут его чуть было не сбил с ног полицейский, тащивший упирающегося нарушителя: Киндерман что-то сказал им обоим, но Аткинс был далеко и поэтому не расслышал. Наконец, Киндерман очутился на улице и исчез из поля зрения сержанта.

Аткинс подошел к столу и сел. Он выдвинул ящик и. разглядывая розовую заколку, с удивлением вспоминал слова лейтенанта о любви. Что имел в виду Киндерман? Неожиданно сержант услышал чьи-то шаги и поднял голову. Рядом со столом стоял Киндерман.

– Если когда-нибудь из моего ящика пропадет еще хотя бы одна конфетка, учить тебя я больше никогда ничему не буду. Кстати, в котором часу умерла та старушка?

– В три часа пятьдесят пять минут, – отчеканил Аткинс.

– Понятно. – Киндерман уставился куда-то в пустготу, а потом, не вымолвив ни слова, повернулся и вышел. Аткинс так и не понял, зачем это лейтенанту приспичило узнать время смерти несчастной старушки.

Киндерман сразу же отправился домой. Сняв в прихожей шляпу и пальто, он прошел на кухню. Джулия сидела за столом и увлеченно читала какой-то модный журнал, а Мэри с матерью суетились у плиты. Мэри что-то усердно размешивала в блюде. Наконец она оторвала от него взгляд и улыбнулась.

– Здравствуй, дорогой. Хорошо, что ты успел к обеду.

– Привет, па, – не поднимая головы, произнесла Джулия.

Теща демонстративно повернулась к лейтенанту спиной и принялась протирать разделочный столик.

– Здравствуй, милый пончик, – откликнулся Киндерман, целуя жену в щеку. – Без тебя жизнь походила бы на пустой стакан и черствую пиццу. А что это вы тут стряпаете? – спохватился он. – Пахнет обалденно.

– Это блюдо вообще не пахнет, – пробурчала Ширли. – У тебя что-то с носом.

– Ну, насчет носа пусть волнуется Джулия, – мрачно отозвался Киндерман и уселся за стол напротив дочери. Папка с делом о «Близнеце» лежала у него на коленях. Джулия, сложив на столе руки, продолжала читать журнал, и ее длинные черные волосы касались обложки. Она рассеянно откинула локон и перевернула страницу.

– Так что у нас насчет Фебрэ? – нарушил молчание Киндерман.

– Папочка, пожалуйста, не заводись, – коротко бросила Джулия, переводя взгляд на следующую страницу.

– А кто заводится?

– Я ничего еще не решила до конца.

– Как, впрочем, и я.

– Билл, не приставай к ней, – одернула его Мэри.

– А кто к кому пристает? Только, Джулия, все ведь не так-то просто. Понимаешь, если один человек в семье решает вдруг поменять фамилию, проблем особых не возникает. Но вот когда все трое собираются сделать подобный шаг, тогда это совсем другое дело, я прямо-таки не знаю. Это может привести к массовой истерии, не говоря уже о мелких недоразумениях. Может быть, нам сообща следует все хорошенько продумать?

Джулия перевела, наконец, взгляд на отца. Пытаясь сосредоточиться, она уставилась на него своими красивыми и удивленными глазами:

– Извини, я не уловила – что ты сказал?

– Дело в том, что мы с твоей мамой меняем фамилию на Дарлингтон.

Деревянный половник громко стукнулся о раковину, и Киндерман заметил, как Ширли, фыркнув, стремглав вылетела из кухни. Мэри еле слышно хохотнула и отвернулась к холодильнику.

– ДАРЛИНГТОН? – ахнула Джулия.

– Да, – подтвердил Киндерман. – Кроме того, мы меняем вероисповедание.

Джулия чуть не задохнулась от ужаса.

– Вы что, станете католиками? – воскликнула она.

– Не говори ерунду, – устало произнес Киндерман. – Это ничуть не лучше, чем оставаться евреями Мы тут подумываем о лютеранстве. – Он услышал, как и Мэри вслед за матерью торопливо ретировалась из кухни. – Разумеется, твоя мать немного расстроена. Любые перемены весьма мучительны и болезненны. Ну, да ничего, это пройдет. Однако в один миг ничего не изменишь. Все нужно делать постепенно, шаг за шагом. Сначала фамилия, потом вера, а потом мы уже всей семьей подпишемся на «Нэшнл Ревью».

– Я тебе не верю, – твердо заявила Джулия.

– Придется поверить. Мы вступаем в период Великой Каши. И теперь мы будем представлять собой некое Пюре... или Фебрэ Неважно. Если неизбежно. Единственная проблема заключается в том, чтобы действовать согласованно. Поэтому свои предложения просьба обсуждать вместе с нами, Джулия. Ну, что ты на это скажешь?

– Мне кажется, вам не следует менять фамилию, – с жаром возразила девушка.

– Почему же?

– Потому что это ТВОЯ фамилия! – продолжала она. Увидев, что вернулась мать, Джулия с ходу обратилась к ней: – Мам, вы что, серьезно?

– Конечно, Джулия, совсем не обязательно Дарлингтон. Если тебе не нравится, мы подыщем другую фамилию, такую, чтобы она устраивала нас всех. Например, Бунтинг, – вставил Киндерман.

Мэри задумчиво поглядела на них и кивнула:

– Мне нравится.

– Бог ты мой, это же просто невыносимо, – застонала Джулия. Она вскочила со стула и бросилась вон из кухни, натолкнувшись на бабушку, возвращавшуюся из комнаты.

– Ты все еще продолжаешь свои сумасшедшие бредни? – сердито проворчала Ширли. – В этом доме невозможно ничего понять, кажется, будто все свихнулись. Скоро, наверное, у меня начнутся слуховые галлюцинации, и вы с удовольствием упечете меня в психушку.