Уильям Блэтти - Легион

– И что же он вам сказал?

– Не помню.

– А когда вы дежурите, мисс Китинг?

– С десяти вечера до шести утра.

– Каждую ночь?

– Нет, только когда работаю.

– А по каким дням вы работаете?

– Начиная со вторника и до субботы, – ответила она.

– А до этого отец Дайер когда-нибудь служил мессу?

– Не знаю.

– Но раньше-то он никогда не просил вина и хлеба?

– Никогда.

– Он не говорил вам, почему именно в тот день собирался это сделать?

– Нет.

– Когда вы сообщили, что вина нет, он что-нибудь ответил?

– Да.

– И что же он ответил, мисс Китинг?

Медсестра вновь скомкала носовой платок и, взяв себя в руки, попыталась сосредоточиться.

– Он спросил меня: «Вы его выпили?» – Голос у девушки задрожал, и она сморщилась от страшного горя. – Он всегда шутил, – добавила она, а потом отвернулась и снова заплакала. Киндерман разглядел на одной из полок коробку с салфетками и, выдернув сразу несколько штук, сунул их девушке в руку, потому что ее собственный платочек представлял собой мокрый бесформенный комок.

– Спасибо, – поблагодарила медсестра. Киндерман терпеливо ждал. – Простите, – еле слышно пробормотала она.

– Ничего страшного. И больше отец Дайер вам ничего не говорил?

Медсестра отрицательно покачала головой.

– А когда вы увидели его в следующий раз?

– Когда нашла его.

– Когда это произошло?

– Примерно без десяти шесть.

– Скажите, в промежутке между половиной пятого и пятью пятидесятью никто не заходил в палату к Дайеру?

– Нет, я никого не видела.

– И никто не выходил от него?

– Нет.

– Все это время вы находились в кабинете напротив его палаты?

– Да, я составляла отчет о дежурстве.

– И вы постоянно находились здесь?

– Да, за исключением, конечно, нескольких минут, когда я занималась некоторыми пациентами.

– Сколько времени у вас на это ушло?

– Ну, не более двух минут на каждого, наверное.

– В каких палатах вы были?

– Четыреста семнадцать, девятнадцать и одиннадцать.

– Значит, вы отлучались с поста три раза?

– Нет, только дважды, потому что два укола я сделала за один раз.

– А когда вы их делали?

– Кодеин мистеру Болгеру и мисс Райан – без четверти пять, а мисс Фрейц из четыреста одиннадцатой палаты – гепарин и декстран – примерно через час после этого.

– Скажите, эти палаты в том же коридоре, что и палата отца Дайера?

– Нет, они за углом.

– А вот если бы неизвестный вздумал проникнуть в палату отца Дайера без четверти пять и через час вышел бы оттуда, вы не заметили бы этого?

– Не заметила бы.

– Скажите, а уколы вы всегда делаете именно в это время?

– Нет, гепарин и декстран для мисс Фрейц – новое предписание. Я вычитала его в истории болезни только вчера.

– А кто назначил эти уколы? Вы не могли бы вспомнить?

– Доктор Амфортас.

– Вы уверены? Может быть, стоит проверить?

– Нет, я хорошо помню это.

– Почему?

– Потому что это несколько странно. Обычно этим занимаются другие. Но, видимо, доктор заинтересовался пациенткой.

Следователь опешил:

– Но, насколько мне известно, доктор Амфортас больше не лечит больных.

– Совершенно верно. Вчера он выходил на работу в последний раз.

– И он посещал эту девушку?

– Да, но это вполне естественно. Он часто к ней заходит.

– Ночью? – Китинг кивнула.

– Да, девушка страдает бессонницей. Как, впрочем, и он сам.

– Почему? То есть, я хотел спросить, почему вы так решили?

– Последнее время он то и дело неожиданно появлялся среди ночи и подолгу болтал со мной о всякой ерунде или же просто слонялся по коридорам. За глаза мы окрестили его «Призраком».

– Когда он последний раз разговаривал с мисс Фрейц?

– Вчера.

– А именно?

– Часа в четыре утра или, может быть, в пять. Потом он заглянул в палату к отцу Дайеру и с ним тоже о чем-то побеседовал.

– Он заходил к отцу Дайеру?

– Да.

– Вы случайно не слышали, о чем они разговаривали?

– Нет, он закрыл за собой дверь.

– Понятно. – Киндерман задумался. Его взгляд сквозь стеклянные двери был прикован к Аткинсу. Сержант облокотился на стол и тоже внимательно смотрел на следователя. Киндерман снова обратился к сестре:

– А еще кого-нибудь вы заметили возле палаты примерно в это же время?

– Вы имеете в виду персонал?

– Неважно. Кто-нибудь появлялся в коридоре?

– Только миссис Клелия.

– Кто это?

– Пациентка из психиатрического отделения.

– Она что, гуляла по коридорам?

– Нет. Я нашла ее в холле – она лежала на полу.

– Просто лежала?

– У нее было состояние, близкое к ступору 1.

– А где именно в холле?

– Здесь за углом, как раз у входа в психиатрическое отделение.

– В котором часу это произошло?

– Как раз перед тем, как я обнаружила тело отца Дайера. Я позвонила в психиатрическое отделение, прибежали санитары и забрали ее.

– У миссис Клелии старческое слабоумие?

– Я точно не могу вам сказать. По-видимому, Да. Но я не знаю. Она больше похожа на кататоника.

– Она кататоник?

– Это только моя догадка, – спохватилась девушка.

– Понятно. – Киндерман еще секунду помолчал, затем решительно встал. – Спасибо вам, мисс Китинг.

– Не за что.

Киндерман вручил ей еще пару салфеток и покинул кабинет. Он сразу же направился к Аткинсу.

– Аткинс, немедленно достань телефон доктора Амфортаса и вызови его сюда. А я пока что навещу психиатрическое отделение.

Вскоре Киндерман стоял в отделении для тихих пациентов. Ночная трагедия не коснулась этого уголка. Обычная толпа молчаливых зрителей собралась возле телевизора, сонные пациенты расселись на стульях и креслах. К следователю подошел старичок.

– Я хочу, чтобы кашу мне сегодня подали с финиками, – заявил он. – Не забудьте про эти проклятые финики. Я хочу фиников.

К ним уже направлялся рослый санитар. Киндерман огляделся по сторонам – он искал взглядом дежурную сестру, но ее место за столом пустовало. Медсестра разговаривала по телефону в застекленном кабинете. Лицо ее казалось напряженным. Киндерман двинулся в сторону стола, а старичок продолжал выговаривать пустому месту, где только что стоял следователь:

– Я не хочу есть эти проклятые финики, – ныл он теперь.

Неожиданно появился Темпл. Он словно выскочил из-за угла и начал озираться по сторонам. Вид у него был сонный и растрепанный. Тут он заметил Киндермана и тоже приблизился к столу дежурной сестры.

– Боже мой! – воскликнул он. – Я не могу поверить в это. Неужели это правда? То, как он умер?

– Да, это правда.

– Мне позвонили и разбудили. Боже мой! Я все равно не могу в это поверить.

Темпл стрельнул в медсестру взглядом, отчего та, беспомощно заморгав, тут же опустила трубку. В это время санитар уже вел старичка к креслу.