Шарлин Харрис - Живые мертвецы в Далласе

— Скорее уж как Дэйзи Дюк, — пробормотала я, чувствуя, как в мою задницу впиваются кружевные трусики, и подумав невзначай: а вдруг отпечаток кружев у меня на всю жизнь останется? Сверху я надела синий лифчик и белый топик, из-под которого этот лифчик заметно выглядывал. Это был мой запасной лифчик, Билл его еще не видел, так что я надеялась, что с ним ничего не произошло. Загар с меня еще не сошел, а волосы я оставила распущенными.

— Эй, смотри, у нас один цвет волос, — заметила я, осмотрев нас в зеркало.

— Я заметил, подружка, — ухмыльнулся Эрик. — А ты везде блондинка, и внизу тоже?

— Тебе обязательно знать?

— Да, — просто ответил он.

— А придется просто гадать!

— А я, например, везде блондин, — ответил он.

— Да я уже заметила — по волосам у тебя на груди.

Он приподнял мне руку, пощупав у меня под мышкой.

— Глупые женщины, вечно вы сбриваете волосы на теле, — сказал он, отпустив руку.

Я открыла было рот, чтобы что-то возразить, но внезапно поняла, что ни к чему хорошему этот разговор не приведет.

— Пойдем.

— А что, духи тебе уже и не нужны? — он нюхал одну за другой бутылочки на моем столике. — О, попробуй это! — он бросил мне бутылочку, и я рассеянно поймала ее. Его брови приподнялись. — А в тебе куда больше от вампира, чем я думал, мисс Сьюки!

— «Страсть», — прочитала я надпись на этикетке. — Ну что ж, попробуем ее. — Стараясь не обращать внимания на Эрика, наблюдавшего за всем внимательно, я смазала «Страстью» между грудями и за коленями. По-моему, этого должно было хватить.

— И какова же наша задача, Сьюки? — спросил Эрик, не сводивший с меня глаз.

— Наша задача — заявиться на эту дурацкую так называемую «секс-вечеринку» и участвовать в ней, причем настолько незначительно, насколько можно, пока я собираю информацию из чужих мыслей.

— Какую информацию?

— Информацию об убийстве Лафайета Рейнольда, повара в баре «Мерлотт».

— И зачем нам это?

— Затем, что Лафайет был неплохим человеком. И еще для того, чтобы снять с Энди Бельфлера обвинения в убийстве Лафайета.

— Билл знает, что ты помогаешь Бельфлеру?

— А почему ты спросил?

— Ты же знаешь, что Билл терпеть не может Бельфлеров, — сказал Эрик так, как будто это был самый общеизвестный факт во всей Луизиане.

— Нет, — ответила я. — Я не знала этого. — Я села на стул у кровати, не сводя взгляда с Эрика. — А почему так?

— Спрашивай Билла, а не меня, Сьюки. И это единственная причина? Ты не пытаешься этим воспользоваться, чтобы вытащить меня с собой на секс-вечеринку?

— Я не настолько хитроумна, Эрик.

— Я думаю, ты обманываешь себя, Сьюки, — улыбнувшись, сказал Эрик.

Я вспомнила слова Билла о том, что Эрик знает мои чувства. Интересно, что он такого обо мне знает, чего не знаю я?

— Послушай, Эрик, — начала я, как только мы переступили порог. Я задумалась, как бы мне получше выразить свою мысль.

Он подождал. Вечер был пасмурным, и лес смыкался вокруг дома. Я знала, что ночь казалась такой давящей потому, что я направлялась на отвратительное для себя мероприятие. Мне предстояло выяснить о людях то, чего я не знала и знать не хотела. Казалось глупым выкапывать ту самую информацию, от которой я всю жизнь отгораживалась, как от чумы. Но я чувствовала что-то вроде общественного долга — помочь Энди и узнать правду, и по-своему уважала Порцию, хотя бы за то, что она пошла на что-то неприятное для себя ради брата. Как Порция могла ощущать отвращение к Биллу, оставалось для меня загадкой, но если Билл сказал, что она его побаивалась, то это было правдой. Так же и я побаивалась узнать о своих давних знакомых то, что они всегда скрывали.

— Эрик, постарайся, чтобы со мной ничего не произошло, хорошо? — сказала я напрямик. — Я не намерена вступать в интимную связь с кем-то из этих людей. Я боюсь, что что-то пойдет не так, что-то зайдет слишком далеко. Даже ради справедливого наказания убийцы Лафайета я не хочу отдаваться кому-то из них. — Этого я и вправду боялась, хотя не признавалась в этом себе до сих пор: что какая-то шестеренка сорвется, какой-то тормоз откажет, и я стану жертвой. В детстве со мной произошло нечто такое, чего я не могла ни предотвратить, ни проконтролировать, нечто ужасно противное. Я бы лучше умерла, чем допустила это снова, потому-то я так отчаянно сопротивлялась Гэйбу и так обрадовалась, когда Годфри убил его.

— Ты что, веришь мне? — удивленно спросил Эрик.

— Да.

— Безрассудство…

— Я так не думаю. — Откуда шла эта уверенность, я не знала, но она была. Я натянула поверх умеренно легкомысленного наряда толстый тяжелый свитер.

Покачав головой, Эрик запахнул плащ и распахнул дверцу своего красного «Корвета». Да, на оргию мы приедем с шиком.

Я объяснила Эрику дорогу в Мимоза-Лейк, и пока мы ехали — или летели? — по узкой двухполосной трассе, пересказала все, что успела, о недавних событиях. Эрик гнал лихо и удало — в общем, безрассудно, как всякое почти неуязвимое существо.

Когда он в очередной раз круто свернул на бешеной скорости, я пожалела о своих коротких ногтях, не оставляющих возможности в него вцепиться.

— Эй, не забудь, я все же смертная! — крикнула я.

— Да я все время об этом думаю, — ответил он, не сводя взгляда с дороги.

Я не нашла что ответить и предпочла думать о чем-нибудь бодрящем и одновременно умиротворяющем. Например, о ванне с Биллом. Или о чеке с кругленькой суммой от вампиров Далласа, который скоро передаст мне Эрик. Или о том, что Джейсон уже несколько месяцев встречается с одной и той же девушкой, и, стало быть, наконец-то начал серьезные отношения — или просто девушки в Ренард-Периш закончились… Или хотя бы о прекрасной прохладной ночи и великолепной машине, мчащей меня сквозь нее.

— Да ты радуешься! — заметил Эрик.

— Да, это так.

— Ты будешь в безопасности.

— Спасибо. Я уверена в тебе.

Я указала на маленькую стрелку с надписью «ФАУЛЕР», обозначающую собой узенький съезд с трассы, почти незаметный за кустами. Мы свернули на короткую, узкую, щебенчатую дорогу, спускавшуюся строго вниз по склону. Эрик нахмурился, когда «Корвет» запрыгал на ухабах. Когда спуск закончился и машина выехала на опушку, где стоял дом, я увидела, что крыша его примерно на одном уровне с шоссе. В ухабистой грязи у дома стояло четыре машины. Окна были открыты, чтобы впустить в дом прохладный ночной ветер, но занавески задвинуты. Я услышала голоса, доносящиеся изнутри, но слова не разобрала. И вдруг я застеснялась входить в дом Джен Фаулер…

— Буду-ка, я, наверное, все-таки бисексуалом, — сказал Эрик. Это его, похоже, не раздражало, а, напротив, развлекало. Мы стояли у машины Эрика, глядя друг на друга, руки я держала в карманах свитера.

— Ну ладно, — пожала я плечами. Какая разница? Лишь бы поверили. Я заметила краем глаза движение — кто-то отодвинул шторку и посмотрел на нас.