Стивен Сэвил - Наследие

- И все-таки мне это не нравиться, - заявил Фишер. - У меня скверное предчувствие. Оно просто засело у меня в мозгу и не желает убираться.

- Это твой «старушечий» инстинкт, - ответил Скеллан, демонстративно подмигнув Холленфюру. - Он у тебя развит несколько чрезмерно. Когда все закончиться, ты станешь отличной старой каргой или мегерой, дружище.

Торговец не засмеялся - хотя бы потому, что частично разделял опасения Фишера, но он не собирался их озвучивать.

- Ну, что, приступим, парни?

- Да, время не ждет, - кивнул Скеллан

Трое мужчин спустились на четыре лестничных пролета к погребу, где уже стояла груженная подвода, запряженная двумя ломовыми лошадьми и готовая к отъезду. Всевозможных размеров бочки в телеге пестрели этикетками, сообщавшими о выдержке, крепости и происхождении напитков. На двух пузатых темно-коричневых стояло клеймо винодела, остальные были из светлой сухой древесины. В два бретонских бочонка едва ли могло втиснуться по человеку. Холленфюр решил, что небольшие бочки вызовут меньше подозрений, чем крупные, но если слишком усердный охранник решит помочь разгружать телегу, его будет ждать большой - в смысле тяжести - сюрприз.

Скеллан забрался в одну из бочек, подтянул колени к подбородку и пригнул голову. Холленфюр придавил его крышкой и припечатал пломбой. Он заранее просверлил в бочке две крохотных дырочки под вторым железным обручем, стягивающим доски, примерно в том месте, где должно было находиться лицо безбилетного пассажира, но они оказались такими маленькими, что едва пропускали воздух в душные недра бочонка. Впрочем, чтобы остаться в живых, воздуха хватало.

Внутри было темно, тесно и неуютно до клаустрофобии.

Проведенный здесь час обещал показаться не короче адской вечности.

Через несколько минут Скеллан услышал, как заколачивают бочку Фишера, а потом Холленфюр прибил и третью крышку, закупорив их оружие. Однако оружие скрывалось не только в третьем бочонке. Шею Скеллана обвивал кожаный ремешок, кожу на груди холодило стекло пузырька. Он потратил на него почти все оставшиеся деньги, но если эта склянка поможет Айгнеру сгореть, то оправдает каждый отданный за нее медяк.

А потом они поехали. Медленное мягкое покачивание повозки очень скоро стало вызывать тошноту. Скеллан попытался выкинуть из головы все мысли, но один и тот же образ настойчиво возвращался к нему - лицо человека, которого Джон собирался убить.

Лицо Себастьяна Айгнера.

Стены бочки заглушали все звуки окружающего мира. Невозможно было определить, где именно они едут. Иногда до Скеллана долетали обрывки свиста Холленфюра. Этот человек не мог не фальшивить - даже ради спасения своей жизни.

Во впадинках за ключицами, возле копчика, под коленями беспрестанно скапливался пот, и Скеллан вертелся, пытаясь глотнуть хоть немного бесценного свежего воздуха. В бочке властвовал прогорклый винный дух. Несколько раз его чуть не вырвало. От алкогольных ароматов кружилась голова.

Повозка тряслась и подскакивала на разбитой дороге, и Скеллан во тьме бочки тоже подпрыгивал. Онемение тысячами иголочек и булавок вонзалось в затекшие руки и ноги - кровь перестала циркулировать по венам должным образом.

По прошествии, казалось, целой вечности телега замедлила ход и, в конце концов, остановилась.

Скеллан уловил какой-то приглушенный разговор. Пришлось напрячь воображение, чтобы соединить куски в единое целое: стражник потребовал у виноторговца бумаги на груз, затем, удовлетворенный, рассказал, как доставить товар потайным ходом, чтобы беспрестанно прибывающие гости не заметили их.

Кто-то три раза быстро стукнул по крышке бочонка.

Сердце Скеллана остановилось.

Он не осмеливался ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Дело повисло на волоске. Все могло закончиться в считанные секунды. Годы погони в поисках правосудия обратятся в ничто. Он зажмурился, ожидая неминуемой вспышки солнечного света: вот-вот стражник с треском отдерет крышку его убежища. Но солнечное копье не ударило.

Телега снова затарахтела по брусчатке.

Дрожащий воздух сорвался с его губ. Они были в замке. Стремительно приближался решающий момент: переноска бочек из повозки в графские погреба. Если их авантюра сорвется, это случиться в следующие несколько минут. Скеллан беззвучно молился Сигмару.

Бочка глухо ударилась обо что-то - это колесо телеги подпрыгнуло на неровных булыжниках, а затем ощущение движения на миг пропало. И вдруг бочонок грубо повалили на бок и покатили по широким доскам вниз, в погреб. Скеллан чуть не вскрикну. Шок внезапной перемены был мучителен и вызывал тошноту. Тело его больно билось о внутренние стенки бочки, лицо ударялось о крышку. Но бешеное вращение прекратилось так же резко, как и началось. Печать на его деревянной тюрьме была сломана.

Когда его спаситель снял крышку, Скеллан разогнул спину и рванулся вверх, отчаянно стремясь выбраться из этой тесноты. Он задыхался, как ныряльщик, выбравшийся на поверхность после долгого пребывания под водой, и жадно, едва не захлебываясь, глотал затхлый подвальный воздух. Потом его вырвало.

Подручный Хелленфюра, Хенрик, вскрывал вторую бочку бретонского белого. На лице мальчика, вгоняющего острие железного ломика между пломбой и деревом, застыло выражение полнейшей сосредоточенности. Фишер изнутри толкнул крышку обеими руками и вывалился из бочонка.

Когда Скеллан попытался встать, ноги его подкосились. Он едва успел ухватиться за стойку какого-то хитроумного деревянного приспособления, представлявшего собой нечто среднее между упряжью и лебедкой. Несколько секунд он простоял так, дрожа как в лихорадке. Хенрик помог Фишеру подняться. В маленьком прямоугольнике света над трапом появилась голова Холленфюра, кивнула, и крышка люка захлопнулась. Мгновение спустя они услышали отчетливый щелчок кнута и скрип телеги, медленно разворачивающейся, чтобы вернуться к винному погребу на Кауфманштрассе.

Скеллан огляделся. За долгие годы холодные камни пропитались сыростью и украсились узорами из ползучей черной плесени. Хенрик протянул мужчинам их оружие. Скеллан убрал в ножны меч и заткнул за пояс арбалет. Запасные стрелы он запихнул за голенище сапога. Фишер проделал то же самое. С мечом на боку ощущение собственной уязвимости поутихло. Он даже ободряюще хлопнул друга по спине.

Низкий потолок вынуждал рослого Фишера горбиться. Сутулясь, он подкрался к двери, ведущей к кухне.

- Не отступать и не сдаваться,- шепнул Скеллан, сделал глубокий вдох и последовал за товарищем.

У дверей они остановились. Из кухни просачивался шум бурной деятельности. Там, без сомнения, вовсю трудились орды поваров и поварят, готовя изысканные блюда к графскому пиршеству.