Роберт Стайн - Самое жуткое приключение

Снеговик, стоящий во дворе, подтаял и скособочился. Шлепая в резиновых сапогах по лужам, я шел к дому Лили следом за Джередом, с трудом волоча футляр с гитарой и усилитель.

Лили сама открыла нам дверь. Они с Кристиной уже начали репетировать. Сегодня Лили была одета в яркий красно-синий лыжный свитер поверх голубых леггинсов, а Кристина – в потертые джинсы и зеленый свитер с золотистым силуэтом собора Нотр-Дам.

– А где Мэнни? – спросила Лили, запирая дверь.

– Понятия не имею, – отозвался я, вытирая ноги о коврик. – Странно, что он еще не пришел.

– Сегодня его опять не было в школе, – сообщила Кристина.

– Ну вот, только этого нам не хватало! – воскликнула Лили, покусывая нижнюю губу. – Слышали, что говорил сегодня Хью? Знаете, что подарил ему отец?

– Знаем. Новый синтезатор, – сказал я, склонившись над футляром с гитарой. – Хью мне все уши прожужжал. Он уверяет, что синтезатор звучит, как настоящий оркестр.

– Подумаешь, невидаль! – поморщился Джеред, снимая с подошвы прилипший прошлогодний лист. Отлепив мокрый лист, он повертел его в руках, не зная, куда девать, и затолкал в карман джинсов.

– Если у Хью целый оркестр, а у нас – всего три гитары и детская игрушка вместо настоящего синтезатора, у нас нет никаких шансов, – вздохнула Лили.

– Это не детская игрушка! – вступился Джеред за свой инструмент.

Я был согласен с ним.

– Если его приходится заводить, как патефон, это еще не значит, что он не настоящий!

– Он маленький, но зато со всеми функциями, – добавил Джеред, устанавливая синтезатор на журнальном столике и включая его.

– Ладно, хватит спорить. Начнем работать, – заявила Кристина, подкручивая колки своей блестящей красной гитары фирмы «Гибсон». – Что будем играть?

– А как же Мэнни? – вспомнил я. – Кстати, что с ним?

– Я пыталась ему дозвониться, – сообщила Лили, – но то ли телефон отключен, то ли линия повреждена. В трубке не слышно даже сигнала.

– Так пойдем навестим его, – предложил я.

– Отличная мысль! – подхватила Кристина.

Мы вчетвером направились в прихожую за куртками, но у двери Лили вдруг остановилась.

– Мы с Ларри сами сходим к нему, – заявила она, обращаясь к Кристине. – А вы с Джередом начинайте репетировать. Зачем идти всей гурьбой?

– Ладно, – согласился Джеред. – Кому-то надо остаться здесь – на случай, если Мэнни все-таки объявится Мы с Лили быстро оделись и вышли из дома. Лили в высоких сапогах смело преодолела огромную лужу у крыльца.

– Не выношу, когда снег начинает таять и становится серым, – сердито выпалила она. – Прислушайся, и ты не услышишь ничего, кроме звона капели. Вода капает и с деревьев, и с крыш.

Лили преградила мне путь и остановилась. Мы замолчали, слушая, как капает вода.

– Оглушительный звон, правда? – с улыбкой спросила Лили. Солнце отражалось в ее глазах – голубом и зеленом.

– Оглушительный… – произнес я.

Лили часто говорит что-нибудь этакое, отчего мурашки по коже. Однажды она призналась мне, что пишет стихи. Целые поэмы о природе. Но свои стихи она мне никогда не показывала.

Мы побрели по снеговой каше. Солнце припекало, и я расстегнул куртку.

Свернув за угол, мы оказались у дома Мэнни. Он жил в квадратном кирпичном особняке на вершине холма. Снег на холме покрылся коркой льда, и получилась отличная горка. Двое малышей катались с нее на голубых пластмассовых дисках. Но диски ползли вниз еле-еле, потому что лед давно подтаял.

Мы прошли мимо них и поднялись на веранду дома. Лили позвонила в дверь, я постучал.

– Эй, Мэнни, открывай! – крикнул я.

Но никто не ответил.

В доме было тихо. Только по водосточной трубе стекала талая вода.

– Мэнни! – снова позвал я и заколотил в дверь.

Лили позвонила еще раз.

– Никого нет дома, – тихо произнесла Лили, сошла с веранды, приблизилась к окну, встала на цыпочки и попыталась заглянуть в дом.

– Видишь что-нибудь? – спросил я. Она покачала головой.

– Только свое отражение. Внутри темно.

– И машины возле дома нет, – вдруг заметил я и снова заколотил по двери.

К моему удивлению, дверь заскрипела и приоткрылась.

– Дверь не заперта! – крикнул я Лили. Она бегом вернулась на веранду. Я приоткрыл дверь и спросил:

– Есть тут кто-нибудь?

Тишина.

– У вас не заперта дверь! – добавил я. Лили распахнула дверь, и мы шагнули в прихожую.

– Мэнни! – позвала Лили, приставив ладони рупором ко рту. – Мэнни!

Я вошел в гостиную и ахнул. Я пытался что-то сказать, но не мог. Увиденное ошеломило меня.

Лили схватила меня за руку. Мы изумленно огляделись.

Комната была совершенно пуста – ни мебели, ни занавесок, ни картин на стенах. Даже ковер исчез с блестящего паркетного пола.

– Где они? – с трудом выговорил я. Лили прошла по коридору в кухню. Там тоже было пусто. Все вещи исчезли. Вместо холодильника в кухонной стенке зияла дыра.

– Они переехали? – воскликнула Лили. – Не может быть!

– Но почему Мэнни не предупредил нас? – возмутился я, обводя взглядом пустую комнату. – Почему не сказал заранее, что они переезжают?

Лили молча покачала головой. В доме было тихо. Я слышал, как снаружи капает вода.

– Может, переезд был внезапным, – наконец произнесла Лили.

– Внезапным? Но почему?

На этот вопрос мы не смогли ответить.

Я люблю бегать.

Но только не убегать от разъяренных собак. А вообще бегать мне нравится. Сердце при этом колотится быстрее, подошвы спортивных туфель глухо постукивают по земле, все мышцы работают.

По субботам мы с папой совершаем пробежки – обычно в Миллер-парке, по дорожке вокруг небольшого озера.

Там очень красиво. Воздух всегда свежий. И тишина.

Папа рослый, гибкий, спортивного сложения. Раньше он был русым, как я, но теперь поседел, а на макушке появилась лысина.

Он бегает каждое утро перед работой, причем в довольно быстром темпе. Но по субботам он придерживает шаг, чтобы я не отставал.

Обычно мы бегаем молча, сосредоточившись на своих движениях, любуясь природой и наслаждаясь свежим воздухом.

Но в эту субботу мне хотелось поговорить. Я решил рассказать папе обо всем: о флаконе «Мгновенного загара» и о черной шерсти.

Рассказывая, я смотрел вперед. Небо было синим и таким чистым, будто его помыли. Две большие вороны спланировали на голую ветку дерева. Вороны громко закаркали, словно хотели нам что-то сказать.

Озеро искрилось, дорожка вокруг него уже подсохла. На поверхности голубовато-зеленой воды покачивались льдинки.

Я начал с самого начала и ничего не упустил. Папа слегка сбавил темп, но не остановился.

Я рассказал о том, как нашел флакон средства для загара и как все мы ради шутки решили натереться им. Папа кивнул, не сводя глаз с дорожки.