Джим Батчер - Барабаны зомби

Баттерс забился в угол; глаза его за стеклами очков сделались размером с пончики.

— Ух ты, — пробормотал он. — Классный выход. И шляпка ничего.

Парень в шляпе сделал еще один шаг вперед и начал поднимать свободную руку. Тут я решил-таки вмешаться. Нет, в руке он не держал ничего, но у парня, который разгуливает в длинной шинели в окружении выводка зомби, и поднятая рука может оказаться опаснее пистолета.

— Довольно! — произнес я как мог громче, чтобы уши заложило, и отступил на шаг от стены, выставив вперед левую руку. Серебряный, набранный из покорежившихся от жара щитов браслет-оберег поблескивал у меня на запястье, и я начал накачивать в него заряд энергии, готовый в любое мгновение выстроить защитное поле. Вообще-то, браслет так и не оправился пока от перегрузки, обрушившейся на него в последний раз, когда я им пользовался, и мне только-только удалось наладить его хоть частично. Как следствие, энергию он передавал неровно, и с него начали сыпаться на пол бело-голубые искры. — Опустите руку и отойдите от коронера.

Не прекращая похлопывать по бедру своей тонкой книжицей, мужчина повернулся ко мне. На мгновение мне показалось, будто он — еще один зомби, таким бледным было его лицо, однако щеки его чуть порозовели. Интересное лицо: длинное и при всей своей бледности обветренное, словно он провел полжизни в угрюмой, лишенной солнечного света пустыне. Темные глаза, пышные седые бакенбарды, бритый подбородок — и шрам, из-за которого верхняя губа кривилась в постоянной ухмылке.

— Кто, — произнес незнакомец с сильным британским акцентом, — вы такой?

— Великий Тыковка, — отозвался я. — Восстал с грядки немного раньше обычного, потому что Баттерс такой клевый. А вы?

Долгую минуту незнакомец молча изучал меня. Взгляд его перемещался с моего сияющего браслета на мое горло, чуть ниже которого висела пентаграмма моей матери.

— Вы можете называть меня Гривейн. Отойдите-ка, приятель.

— Или что? — поинтересовался я.

Гривейн одарил меня легкой, ледяной улыбкой, еще раз хлопнул своей книжицей по бедру и кивнул в сторону своих неподвижных спутников.

— В моей машине найдется место еще для одного.

— Спасибо, я уже трудоустроен, — сказал я. — Но нам совершенно не обязательно доводить это до каких-то неприятностей. Вам достаточно постоять, где стоите, — пока мы с Баттерсом выйдем.

— И мной, — чуть раздраженным голосом добавил он.

— Простите?

— С Баттерсом и со мной, идиот. Вы что, серьезно верите, что ваш жалкий щит, тем более, со сбитой настройкой, убедит меня дать вам уйти?

— Нет, — признал я, доставая из кармана ветровки свой револьвер сорок четвертого калибра. Я наставил его на Гривейна и взвел курок. — Поэтому я захватил с собой вот это.

Он приподнял бровь.

— Уж не собираетесь ли вы убить меня in cruor gelidus?

— Нет, я сделаю это прямо здесь, — ответил я. — Баттерс, вставайте. Держитесь ближе ко мне.

Коротышка-патологоанатом, дрожа, поднялся на ноги и бочком обогнул уставившегося пустым взглядом в пространство покойного Фила.

— Отлично, — кивнул я. — Так-то лучше, Гривейн. Продолжайте так и дальше, и мне не придется заставлять судмедэкспертов выковыривать ваши зубы из стены.

Баттерс подобрался ко мне. Гривейн все похлопывал книжкой по ноге. Глядел он только на меня, словно Баттерс его больше не интересовал. На лице его заиграла ленивая, немного жутковатая улыбка.

— А вы ведь не Страж.

— Удостоверения при себе нет.

Ноздри его вдруг широко раздулись.

— Не из этих, цепных псов Совета. Собственно, вы гораздо больше похожи на меня самого.

— Сильно сомневаюсь, — покачал головой я.

Зубы у Гривейна оказались узкие, желтые, а улыбка — крокодилья.

— Бросьте шуточки. Я нюхом чую в вас истинную магию.

Последним, кто говорил мне об "истинной магии", был Боб-некромант. Я с трудом подавил непроизвольную дрожь.

— Гм. Пожалуй, не буду покупать больше дешевых дезодорантов.

— Возможно, мы могли бы договориться, — произнес Гривейн. — Совершенно не обязательно завершать все кровопролитием — особенно сейчас, когда до конца гонки остается так немного. Живой офицер мне гораздо полезнее, чем мертвый болван.

— Соблазнительно, — отозвался я голосом, какой обычно приберегаю для общественных туалетов, когда кто-нибудь ломится ко мне в кабинку. Баттерс подобрался, наконец, ко мне, и я бедром подтолкнул его к двери. Он уловил намек, можно сказать, на лету, и мы с ним начали отступать к двери. Взгляд и ствол пистолета я не сводил с Гривейна; с браслета продолжали сыпаться на пол искры. — Не уверен только, что мне симпатичны ваши методы менеджмента. Баттерс, проверьте коридор.

Баттерс высунул голову за дверь и боязливо огляделся по сторонам.

— Никого не вижу.

— Вы можете запереть эту дверь снаружи?

Звякнули ключи на связке.

— Да, — отозвался он.

— Тогда приготовьтесь сделать это, — буркнул я. Следом за Баттерсом я вышел в коридор и захлопнул дверь за собой.

— Запирайте, — рявкнул я. — Живо!

Баттерс сунул ключ в скважину и повернул. Тяжелые стальные ригели с приятным, основательным таким щелчком задвинулись в гнезда за мгновение до того, как что-то ударило в дверь изнутри с такой силой, что пол содрогнулся у меня под ногами. Секунду спустя дверь дернулась еще раз, и в центре ее вспухла выпуклость размером примерно с кулак.

— Господи! — выдохнул Баттерс. — О Господи, это Фил. Что это? Что происходит?

— Что-то, связанное с вами, — бросил я, схватил его за руку и потащил по коридору со всей скоростью, на которую были способны его короткие ноги. Ключи от двери — они есть у кого-нибудь еще?

— А? — Баттерс на мгновение зажмурился. — Э... о... у других врачей. У дневной охраны. И у Фила.

Дверь содрогнулась еще раз, на ней вспухла еще одна выпуклость, а потом все стихло.

— Похоже, Гривейн тоже догадался об этом, — буркнул я. — Идемте, пока он не нашел нужный ключ. Ключи от машины у вас с собой?

— Да, да... постойте... ох, да, вот они, — зубы у Баттерса стучали так громко, что он едва мог говорить, и он спотыкался каждую пару шагов. — Боже... о Боже, это все взаправду!

Из коридора у нас за спиной донесся металлический лязг. Кто-то примерял ключи к замку.

— Баттерс, — произнес я, схватив его за плечо и делая над собой усилие, чтобы не хлестнуть его по щеке, как это делают в кино. — Делайте все, как я скажу. Не рассуждайте. Думать будете потом. Только шевелитесь, а то этого "потом" не будет.

Он уставился на меня, и какое-то мгновение мне казалось, что его вырвет. Однако он взял себя в руки и кивнул.

— Идет, — сказал он.

— Отлично. Бежим к вашей машине. Вперед!

Баттерс кивнул еще раз и припустил к выходу со скоростью, которой позавидовал бы иной спринтер. Скорость он набрал куда быстрее моего, но я со своими длинными ногами догнал его без особого труда. Баттерс задержался, чтобы хлопнуть по кнопке на посту охраны, а я распахнул дверь и придержал ее, дав ему вылететь на улицу первым. Он свернул направо и припустил к стоянке; я отставал от него на какую-то пару футов.