Андрей Круз - Эпоха мертвых, Начало. Том 1

С улицы раздалась короткая автоматная очередь, затем еще одна. Женщина вскрикнула, а Сергей Сергеевич оттащил Машу от окна, пробормотав: "Осторожней, осторожней". Мужчина, который приводил в порядок пальто в туалете, подбежал к ним, обнял жену за плечи.

– Что случилось?

– Пока не понятно. - ответил охранник.

К шлагбауму на въезде во двор подкатила милицейская "десятка" с буквами ДПС на боку, и взвыла сиреной. Сергей Сергеевич нажал на кнопку открытия шлагбаума, машина заехала на стоянку и остановилась у самых дверей. Маша обратила внимание, что капот милицейской машины был помят, испачкан кровью, а на лобовом стекле виднелась глубокая вмятина с сеткой трещин, как будто туда ударило что-то тяжелое и круглое. Против обыкновения, в машине вместо двоих милиционеров сидел один. Он вышел с водительского места, подошел к двери дома. Сергей Сергеевич отпер дверь, пропустил его внутрь. Это был немолодой человек, высокий, плотного телосложения, в фуражке, в теплых штанах и куртке с блестящими полосами и буквами ДПС на спине. На погонах у него было по одной большой звезде. В руках у него был короткий автомат с деревянным цевьем и пластмассовым изогнутым магазином какого-то рыжего цвета. На поясе висела кобура с пистолетом и брезентовый подсумок, в котором виднелись еще три рожка к автомату.

– Здравствуйте, сигнал на вас поступил. - сказал милиционер. - Говорят, что человека убили.

Майор показал на труп, лежащий на газоне на противоположной стороне улицы.

– Убили, верно. - ответил Сергей Сергеевич. - А с чего вдруг ДПС по вызовам ездит, целый майор, да еще и в одиночку?

– А кому еще ездить? - пожал тот плечами. - Вытащили из кабинета и погнали, хоть я на улице служил лет пять назад в последний раз. Знаете, что в городе твориться? Это еще ладно, что меня прислали, могли и вообще никого. По всему городу такое, я сам толстую тетку только что машиной сбил и потом застрелил.

– Очень-очень толстую? В той стороне? - Маша показала в направлении, откуда подъехал милицейский "жигуль".

– Верно, очень толстую, в крови с головы до ног. Она мне прямо под машину пошла. Я сдуру выскочил, проверить, жива ли. А она меня за руку укусила. У вас бинта нет случайно, а то я свою аптечку из машины уже всю извел сегодня. Много раненых, и все с укусами. Что делается, не знаете?

– Я думала, вы нас просветите. По телевизору лишь визит президента в Брюссель освещают, да экономические новости. А перевяжу я вас дома, я на восьмом этаже живу. Здесь бинт уже кончился.

– А у нас кто что говорит. - вздохнул гаишник. - Массовое бешенство в городе, люди едят друг друга, каннибализм, вампиры, черт знает что еще. Ночью началось, а сейчас с каждым часом все хуже и хуже. Начальство требует не паниковать. Обещают какие-то меры, но ничего не видно. Говорят, в город ввели Софринскую бригаду внутренних войск, но всю ее бросили на охрану Рублевки. Там действительно все перекрыто теперь.

– Кто же сомневался? - сказал мужчина. - У нашей власти основной инстинкт один - самооборона.

– Верно подметили. - усмехнулся майор. - У нас знаете какой приказ? Срочно изымать у людей все оружие, какое есть, даже законно приобретенное. Как говорят, "во избежание массовых беспорядков". Мы людей защитить не можем, бегаем с вызова на вызов, но начнем изымать оружие. Фуф, душновато здесь… Или я устал? С вечера на ногах, на минуту еще не присел.

Он снял фуражку с лысеющей головы, вытер лоб рукавом.

– Пойдемте, я вас перевяжу.

Майор пошел следом за Машей. Было видно, что он и вправду не очень хорошо себя чувствует. Мешки под покрасневшими глазами, испарина. Они вместе зашли в лифт, с мелодичным звоном распахнувший перед ними свои двери, Маша ткнула пальцем в кнопку восьмого этажа. Двери тихо закрылись, лифт плавно, в два ускорения, набрал скорость, затем он затормозил, и двери раскрылись.

– Нам сюда. Проходите сразу на кухню, у меня там аптечка.

– Спасибо.

Милиционер, судя по всему, чувствовал себя в квартире Маши немного неловко. Он посмотрел на свою обувь, но Маша поняла его смущение и сказала: "Проходите, проходите!". Он пошел по коридору, увидел детей у телевизора, сказал им: "Привет, бойцы!", и зашел на кухню. Маша помыла руки в ванной, затем пришла следом. Открыла один из висячих шкафов, вытащила оттуда коробку с красным крестом.

– Давайте сюда вашу руку. - скомандовала она. - Когда дома дети, всегда запас бинтов и пластырей нужен. У вас дети есть?

– Да, тоже двое, мальчик и девочка.

Милиционер встал со стула, оставив автомат на кухонном столе, подошел к раковине. Маша повторила с рукой милиционера все те же манипуляции, которые совершила с раненым внизу. Перекись водорода, подушка, аккуратно наложенный бинт. Затем буквально приказала порывавшемуся было уйти майору сесть за стол, и взялась варить ему кофе. На самом деле ей не очень хотелось его отпускать. От этого немолодого, но явно очень сильного и спокойного человека веяло какой-то уверенностью в себе. Да и наличие рации, по которой непрерывно переговаривались какие то хриплые голоса, оружия и формы в совокупности, тоже действовали на нее благотворно. Она включила телевизор, попереключала каналы, пока кофе из кофеварки лился в чашку.

– Нет, вы видите? Ни слова о том, что делается. Только у меня на глазах сегодня трижды стреляли, а по телевизору ни слова.

– Думаю, что скоро заговорят. Вы слышите, что творится?

Милиционер покрутил регулятор громкости на своей радиостанции.

– Вот, слушайте… Люди никуда не успевают, никто не сменился. У нас есть раненые.

Действительно, рация не молчала ни секунды. Среди хрипа и помех Маша слышала обрывочное: "…Применено оружие… "скорую" не надо, труповозка нужна… сосед соседку… кровотечение, срочно "скорую"… мы не успеваем туда, у нас еще здесь…".

– Слышите, что творится? - кивнул на рацию майор. - Мы тонем в вызовах, никуда не успеваем, прошлая смена осталась на дежурстве, но в городе с каждой минутой ситуация все хуже.

– Кто это такие? - спросила его Маша. - Которые на людей бросаются?

– Я не знаю. Упыри, вурдалаки, как хотите, так и называйте. Но я сам видел уже двоих, которые ели других покойников. Своими глазами, сегодня утром. А сейчас сам застрелил какую-то толстую тетку, которая полезла кусаться. Я бы в другой день ей бы просто подзатыльник дал, но дело в том… Я не верю, что она была живой. Она была мертвой, когда кусалась.

– Что вы имеете в виду? - чуть ен подскочив на месте, спросила Маша.

– У нее было горло перегрызено. - с расстановкой ответил собеседник. - Не надо быть Склифосовским, чтобы понимать, что человек без гортани и сонной артерии не может быть живым. Моих знаний хватает, чтобы понять это. У нее вся кровь давно вытекла, а ее одежда была пропитана ей насквозь, как будто ее искупали. А она бросилась мне под машину, и потом укусила меня.