Евгений Журавлев - Операция «Шасть!»

Илья смерил друзей понимающим взглядом, усмехнулся, подмигнул заговорщицки и протянул руку к буфету. Погремел баночками, коробочками. Высыпал на стол пяток сухих горошин. Подставил солонку вместо лузы.

– А ну!

Леха с сомнением покачал головой, примерился, ударил…

Горошины легли кучно.

Об ожерелье Никита завел речь издалека. От тропика Рака и островов Папуа – Новой Гвинеи, от Джеймса Кука и Миклухо-Маклая. Но Дредд, хоть и смотрелся чурбан чурбаном, интеллектом обижен не был. В один присест расшифровал, что конкретно Никите надобно. В другой – повел торг.

Свой амулет он отдать не имеет права, поскольку реликвия, регалия и фамильная драгоценность. Впрочем, найдется у него запасной. Новодел, конечно. Лет полтораста всего. И зубы там не белой акулы, а тигровой; и голова не белого плантатора, а заурядного черного каннибала. Да и нанизано это добро, откровенно говоря, не на косицу из младенческих волос, а на обыкновенную рыболовную леску. Однако по магической эффективности если и уступает Дреддову талисману, то пустячно.

– Почем продашь? – глухо спросил Никита, заранее готовясь услышать космической величины сумму.

– Продать не продам, а поменяю влегкую.

– Ого! На что?

– А на трофей ваш сегодняшний, – оттопырил губищу Королевич.

– Дело! Молоток! Вот это по-мужчински! – наперебой одобрили друзья выбор Дредда. Полюбовались напоследок затейливой чеканкой на стволах, причудливой резьбой на цевье, курками высеребренными, да и расстались с «Голланд-Голландом» без сожаления, решив единогласно:

– Мы-то обойдемся, а августейшей особе без оружия никак нельзя!

Илья, видя, сколь размяк сердцем возвративший обрез Королевич, смекнул, что пришло время для главного.

– Ваня, – сказал он вкрадчиво, – у меня к тебе последняя, малюсенькая просьба.

– Кого нужно сожрать? – привычно пошутил тот.

– Неужели наши угощения совсем несытные? – шуткой на шутку ответил Илья. И ахнул без передышки, точно обухом: – Будь ласков, порадей за нас перед матушкой.

– Перед какой? – начиная мало-помалу осознавать трагическую серьезность предложения, спросил Дредд севшим голосом.

– Так перед твоей, Ваня. Перед Марией Ивановной Вожжиной-Подхвостовой…

Черный принц королевских кровей выдохнул со всхлипом и моментально словно бы уменьшился в размерах.

– Кого ты ко мне привел, милый сын? – спросила полногрудая дама в деловом костюме и строго посмотрела на Дредда. Перевела взгляд на великолепную троицу.

Хоть были друзья отважны в любой обстановке, а тут оробели. Тотчас захотелось им спрятаться. Большему за среднего, среднему за малого, а малому – чтоб и след простыл. Дредд, который лучше всех знал, что от заботливого материнского внимания не спрячешься даже на тропических островах, шмыгнул носом и почтительно снял пестрый берет. Рот открыть он пока не решался.

Мария Ивановна Вожжина-Подхвостова относилась к типу женщин, который нечасто встретишь на остановках общественного транспорта и в продуктовых магазинах. Прогуливающимися с детскими колясочками в дневных парках или, напротив, демонстрирующими длинные ножки на вечерних бульварах вы их также вряд ли застигнете. На кухнях у них трудятся кухарки, пыль с мебели вытирают домработницы, а мужья если и имеются, то держатся тише декоративных растений. Некоторые, конечно, успевают своевременно смыться в Южное полушарие и там заделаться монархами, но таких счастливцев абсолютное меньшинство.

Властность в лицах и повадках этих обломков матриархата напрочь подавляет не только красоту (у Марии Ивановны величественная, зрелая красота присутствовала в полной мере), но и женственность вообще. Чаще всего такие гранд-дамы обнаруживаются в кабинетах, входить в которые по своей воле мало кто рвется. А когда приходится войти, то психологически посетители готовятся к визиту намного основательней, чем к посещению стоматолога.

В Картафанове жутким местом, где окопалась генеральша Вожжина (а иначе ее и не звали), являлся кабинет руководителя районной СЭС. Организации не самой заметной для населения, зато весьма значимой для тех, кого вопросы соблюдения санитарных норм касаются вплотную.

– Не слышу ответа, – с расстановкой проговорила Мария Ивановна и постучала по столу холеным пальчиком. Несмотря на чистоту и ухоженность, эти пальчики крепче любых капканов удерживали в кабале городские свалки, торговые точки, места общепита и выжимали из мусора да отбросов такие бриллианты, каких в Якутии поискать…

– Мама, прошу, выслушайте их, пожалуйста, – наконец поборол немоту «милый сын».

– Ты влез к ним в долги?

– Нет! Нет! Просто это мои очень хорошие друзья.

– Считаешь, я непременно должна знать всех твоих друзей в лицо? Привел познакомиться? Что ж, похвальное решение. И в кои-то веки разумное.

– У них просьба…

– Нам бы хотелось поработать санитарными инспекторами, – отважился-таки вступить в переговоры Алеша. Именно он оказался тем меньшим, за которым укрылись Илья да Никита. Вот и пришлось отдуваться.

– Инспекторами. Так-так. Понятно. Всем троим? – уточнила генеральша.

– Было бы чудесно! – сказал Илья с теми особенными интонациями, которые, как правило, волшебным образом действовали на самых разных представительниц слабого пола.

Однако генеральша Вожжина, как уже отмечалось, к слабому полу относилась скорей формально. Она презрительно усмехнулась:

– В вашем возрасте, уважаемый претендент, верить в чудеса довольно наивно.

Илья с покаянной гримасой развел руками: дескать, что поделаешь, хочется…

– Ну хорошо. – Мария Ивановна встала из-за стола, броненосным крейсером надвинулась на молодцев. Внимательно изучила каждого. – Предположим, я соглашусь взять одного из вас стажером инспектора. Временно, разумеется. Вакансия имеется. Но! Мне бы хотелось знать, чем моя благотворительность обернется? Как вы намерены распорядиться полученными правами? С кого собирать дань?

– Ни с кого, клянусь! – воскликнул Дредд, взволнованно теребя амулет. – Им для другого.

– Помолчи, котик. С тобой разговор будет позже. Итак?

Друзья переглянулись и честно выложили, что корочки санинспектора необходимы им в качестве универсального пропуска. Заглянуть за кой-какие заборы. Опуститься в кой-какие подвалы. Прихватить там кой-кого на горяченьком. А больше ни для чего.

– Поборы не наша стезя, – заключил Алеша. – Деньги – это ржа, прах и тлен. За отечество душа болит.

– Альтруисты, значит?

Друзья истово закивали.

– Допустим… – Тон генеральши смягчился. Впрочем, надо ли тому удивляться? Разве запрещено главному санитарному врачу быть приверженцем альтруизма? Особенно когда заняться им намерены другие. – Тогда сразу второе. Какое основание я буду иметь для приема на службу? Кто-нибудь из вас имеет медицинское образование? Хотя бы начальное. Вы?..