Терри Пратчетт - Пирамиды

В голосе его прозвучала горечь.

“Сколько времени утекает даром, — мрачно подумал он. — Сколько всего происходит повсюду — повсюду, но только не здесь. Здесь же время заносит, засыпает тебя, как снег. Словно пирамиды тянут нас ко дну, не дают двинуться с места, как те штуки в лодке — как же они называются? — ах да, морские якоря. В этой стране завтра — подогретое к обеду вчера”.

Пока секунды-снежинки медленно оседали и воздухе, служанка все же успела очистить виноград.

* * *

Тяжелые каменные плиты плыли по воздуху к месту закладки Великой Пирамиды, словно кто-то прокручивал назад пленку, заснявшую взрыв. Беззвучный поток тек от карьера к стройплощадке, сопровождаемый скользящими по земле густыми прямоугольными тенями.

— Передам дело тебе, — сказал Птаклюсп сыну, стоящему рядом на наблюдательной вышке — Просто поразительно. Когда-нибудь люди будут ломать головы, как нам это удалось.

— Все эти катки и надсмотрщики с хлыстали — вчерашний день, — ответил Птаклюсп 2-6. — Выкинь их из головы.

Юный архитектор улыбнулся, но снова в его улыбке мелькнуло нечто маниакальное.

Зрелище и вправду поразительное. Поразительнее, чем следует. Он никак не мог отделаться от ощущения, что пирамида…

Он мысленно встряхнулся. Стыдно даже думать такое. На этой работе, если распустишься, того и гляди станешь суеверным.

Все вещества в своем естественном состоянии образуют пирамиды — ну, во всяком случае конусы. Сегодня утром он провел несколько экспериментов. С зерном, солью, песком, водой… нет, здесь, видимо, вкралась какая-то ошибка. Но так или иначе пирамида — это конус в чистом виде, конус, который очистился от всего наносного.

Правда, быть может, он чуточку перестарался с паракосмическими замерками?

Отец хлопнул его по спине.

— Отличная работа, — повторил он. — Знаешь, такое впечатление, что она строится сама собой!

Птаклюсп 2-б всхлипнул и закусил запястье — детская привычка, он всегда так делал, когда нервничал. Птаклюсп не обратил внимания на сына, потому что в этот момент увидел десятника, который бежал к башне, размахивая церемониальным замеряющим жезлом.

— Что случилось? — крикнул Птаклюсп, перегнувшись через ограждение.

— О учитель, идем скорее!

То, что происходило примерно посередине пирамиды, где вовсю шла отделка внутренних покоев, уже никак нельзя было назвать “впечатляющим”. Скорее это внушало ужас.

Плиты со слоновьей грацией медленно кружили взад и вперед, словно в некоем завороженном танце, в то время как погонщики пронзительно кричали друг на друга, а злосчастные регулировщики, мечущиеся у самого подножия пирамиды, выкрикивали указания, стараясь перекрыть общий гвалт.

Птаклюсп протиснулся между сгрудившимися в центре работниками. Здесь, по крайней мере, стояла тишина. Мертвая тишина…

— Так, так, — сказал он. — Ну-ка, что тут… О боги!

Птаклюсп 2-б заглянул через плечо отца и снова впился в запястье.

Это было морщинистое. И древнее. Хотя когда-то оно было живым. Оно лежало на плите, похожее на совершенно неприличного вида сливу.

— Мой бывший завтрак, — поделился старший штукатур. — Черт побери. А я только нацелился на то яблоко.

— Но еще ведь не время, — прошептал Птаклюсп 2-б. — Пирамида еще не может образовывать временные узлы — откуда ей знать, что она будет пирамидой?!

— Я дотронулся до него, — жалобным голосом продолжал старший штукатур, — и почувствовал… в общем, почувствовал что-то очень неприятное.

— К тому же это отрицательный узел, — нее так же, шепотом, добавил Птаклюсп 2-б. — А их совсем не должно быть.

— И что нам теперь делать? — спросил Птаклюсп. — Говори живей!

— Надо быстрее класть плиты, — ответил его сын, дико озираясь. — Понимаешь, как только центр тяжести изменится, все узлы исчезнут сами собой.

Птаклюсп потряс юношу за плечо.

— Что ты несешь? — прохрипел< Из-за особо засушливого климата в пустынях, как правило, хрипят, а ее шипят > он.

— Надо накрыть эту штуку колпаком, — пробормотал 2б. — Разорвать временною ловушку. Это решит все проблемы…

— Каким колпаком, черт побери?! Пирамида еще не закончена, — схватился за голову Птаклюсп — старший. — Ты что натворил?! Пирамиды начинают аккумулировать энергию, только когда они закончены. Когда они уже пирамиды, понимаешь? Пирамидальная энергия! Поэтому она так и называется. Пирамидальная энергия пирамид.

— Надо что-то предпринять с массой и… — лихорадочно соображал архитектор. — И со скоростью постройки. Время попалось в ловушку. Видишь ли, теоретически появление небольших узлов в период строительства возможно, но они должны быть слабыми и практически неощутимыми. Если ты задержишься в одном из них, то, может, станешь на несколько часов моложе или старше или… — он окончательно перешел на нечленораздельное бормотание.

— Помню, когда мы строили усыпальницу Хенета XIV, художник сказал, что работал над фресками в зале царицы всего два часа, но все мы были свидетелями, что отсутствовал он три дня, и поэтому его оштрафовали, — задумчиво проговорил Птаклюсп. — Страшный, помнится, был шум в Гильдии.

— Видишь, ты же сам говоришь.

— Что говорю?

— Насчет художника и фресок. Только что.

— Ничего я не говорил. Да ты и не слушал.

— Могу поклясться. Как бы там ни было, мы попали в переплет посерьезнее. И в любой момент может возникнуть еще один узел.

— Так плохо?

— Да, — сказал 2-б. — У нас не должны были возникнуть отрицательные узлы, но, похоже, это все-таки случилось. Теперь можно ожидать быстрых и обратных потоков и далее коротких петель. Боюсь, нам предстоит столкнуться со всеми видами временных аномалий. Надо убирать людей.

— А ты случайно не можешь придумать, как сделать так, чтобы они работали быстро, а мы платили им медленнее? — спросил Птаклюсп. — Вот это мысль. Надо будет подкинуть ее твоему брату.

— Нет! Выводи людей! Сначала мы уложим плиты и накроем все колпаком.

— Хорошо, хорошо. Это я просто так. Как будто у нас и без того мало проблем…

* * *

Птаклюсп протиснулся между сгрудившимися в центре работниками. Здесь, по крайней мере, стояла тишина. Мертвая тишина…

— Так, так, — сказал он. — Ну-ка, что тут… О боги!

Это было морщинистое. И древнее. Хотя когда-то оно было живым. Оно лежало на плите, похожее на совершенно неприличного вида сливу.

— Мой бывший завтрак, — поделился старший штукатур. — Черт побери. А я только нацелился на то яблоко.

Птаклюсп почувствовал, что голова у него идет кругом. Все это казалось ужасно знакомым. Он уже переживал это прежде. Поразительное ощущение reja vu< Здесь: Уже виденное>.

Сын в ужасе глядел на него. Медленно, боясь даже подумать о том, что могут увидеть, они обернулись.