Терри Пратчетт - Пирамиды

— Хозяев нет, — сообщил он. — Здесь ты сможешь хорошенько отдохнуть. Я оставлю крышку приоткрытой, чтобы можно было дышать.

— А здесь не опасно? Вдруг ты не вернешься?

— Я вернусь ночью, — успокоил Теппик, — и постараюсь прихватить еды и питья.

Птраси привстала на цыпочки, звон браслетов на ее лодыжках бередил либидо Теппика. Непроизвольно опустив взгляд, он заметил, что ногти на ее ногах накрашены. Ему вспомнилось, как однажды после завтрака Сыроправ рассказывал ему за конюшнями, что девушки, которые красят ногти на ногах… впрочем, он тогда ему не поверил, да и сейчас в это не совсем верилось.

— Какой он жесткий… — протянула Птраси.

— Кто?

— Если уж мне придется лежать здесь, неплохо бы подложить подушку.

— Я насыплю стружек, — заверил Теппик. — Только поторопись, пожалуйста!

— Хорошо, хорошо. А ты точно вернешься? Обещаешь?

— Конечно обещаю!

Опустив крышку саркофага, Теппик подложил деревянный клин, чтобы оставалось отверстие для воздуха, и выбежал из комнаты.

Тень царя проводила его взглядом.

* * *

Солнце показалось над горизонтом. Золотой свет разливался по плодородной долине Джеля, и сияние пирамид поблекло, лишь редкие сполохи продолжали свою призрачную пляску в светлеющем небе. Теперь к ним присоединился странный шум. Он звучал с самого начала, но на слишком высоких, недоступных человеческому слуху частотах, и вот отдельные звуки, приземляясь, покидали запредельные ультразвуковые чертоги…

ХХХхххиии…

Вопль несся с небес, тонкая звуковая оболочка, словно безумный скрипач водил смычком по обнаженные мозговым извилинам.

…хххххиииииии…

Некоторые уверяют, что такое же ощущение возникает, если провести ногтем по голому нерву. По этому звуку можно было бы ставить часы, если бы хоть кто-нибудь знал, что это такое.

…хиии…

Звук становился все глубже и приглушеннее — уже не кошачий визг, но собачье рычание. Солнечный прибой бился о каменные плиты.

…UU…UU…UU…

Огни пирамид погасли. …ой.

— Прекрасное утро, ваше величество. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

Теппик ничего не ответил — только помахал Диосу рукой. Брадобрей уже приступил к Обряду Бритья.

Мастера била крупная дрожь. Еще совсем недавно он был безработным одноруким камнетесом. Но вот в один прекрасный день страшный верховный жрец призвал его и велел быть царским брадобреем, и, хотя это означало, что придется прикасаться к царской персоне, жрецы уже нее обсудили и бояться было нечего. В общем, это оказалось даже лучше, чем он ожидал, и уж конечно, ему предоставили великую честь: хотя бы одной рукой отвечать за состояние царского подбородка.

— Ночью вас не беспокоили? — осведомился верховный жрец.

Глаза его подозрительно шарили по комнате; казалось, взгляд жреца вот-вот прожжет насквозь каменные стены.

— Нее…

— Умоляю вас сидеть спокойнее, о бессмертный, — взмолился брадобрей голосом человека, которому крошечный порез может обойтись в увлекательное путешествие по крокодильему кишечнику.

— Никаких странных звуков не слышали, ваше величество? — настаивал Диос.

Сделав резкий шаг назад, он заглянул за расшитую золотыми павлинами ширму, отделяющую другую половину комнаты.

— Ннн…

— Сегодня ваше величество выглядит несколько утомленным, — заметил Диос.

Он присел на скамью, по краям которой были вырезаны изображения гепардов. В принципе, сидеть в присутствии царя, за исключением официальных церемоний, не разрешалось. Однако со скамьи можно было заглянуть под кровать Теппика.

Диос был явно смущен. Тогда как Теппик, несмотря на бессонную ночь и боли во всем теле, пребывал в прекрасном расположении духа. Он потер подбородок.

— Это кровать, — махнул он рукой. — Я, кажется, уже рассказывал тебе о ней. Да, и перины. Они набиты перьями. Если хочешь знать, зачем они, можешь расспросить халийских пиратов. Наверное, уже добрая половина из них спит на подобных перинах.

— Изволите шутить, ваше величество. Теппик понимал, что лучше сменить тему, но соблазн был слишком велик.

— Что-то случилось? — справился он.

— Какой-то негодяй пробрался ночью во дворец. Девушка по имени Птраси исчезла.

— Очень неприятно.

— Да, ваше величество.

— Наверное, какой-нибудь поклонник, ухажер.

— Вполне вероятно, ваше величество.

На лице Диоса не дрогнул ни единый мускул.

— Что ж, значит, священные крокодилы останутся сегодня без завтрака.

“Впрочем, они не отощают, — подумал Теппик. — Ступите на любой из маленьких прибрежных причалов, пусть ваша тень упадет на воду, и мгновенно грязно-желтая жижа, словно по волшебству, обратится в грузные, грязно-желтые тела, похожие на большие разбухшие бревна — с той лишь разницей, что бревна не имеют обыкновения разевать пасть и пытаться отхватить вам ногу”. Священные крокодилы Джеля исполняли роль царских мусорщиков, речных патрульных, а случалось, и морга.

Сказать, что они были большими, — не сказать ничего. Если матерому самцу вдруг приходило в голову улечься поперек течения, он перегораживал реку не хуже любой плотины.

Брадобрей на цыпочках вышел. На смену ему — на цыпочках — вошли двое слуг.

— Я предвидел реакцию вашего величества, — продолжал Диос, голос которого звучал размеренно, как сталактитовая капель в глубине известковых пещер.

— Прекрасно, прекрасно, — ответил Теппик, внимательно разглядывая разложенную перед ним одежду. — И какую же?

— Необходимо обыскать весь дворец, комнату за комнатой.

— Совершенно верно. Займись этим, Диос. “Мое лицо сейчас не скрыто маской, — добавил про себя Теппик. — Но знаю, я не выдал себя.

Пусть попробует прочесть мои мысли, как надпись на стекле. В гляделки я его пересмотрю”.

— Спасибо, ваше величество.

— Думаю, они сейчас уже далеко, — промолвил Теппик. — Кто бы они ни были. Ведь она была простой служанкой, не так ли?

— Даже помыслить нельзя, чтобы кто-нибудь посмел ослушаться ваших приказов! Во всем царстве не сыщется такого! Вечное проклятие падет на них! Они будут пойманы, ваше величество! Пойманы и уничтожены!

Слуги робко жались за спиной Теппика. Это был не просто гнев. Это была ярость, неистовая ярость тысячелетней выдержки. Но за полнолунием всегда следует ущерб.

— Тебе плохо, Диос?

Диос отвернулся и устремил взгляд на другой берег реки. Великая Пирамида была почти закончена. Вид ее несколько успокоил жреца — по крайней мере, позволил обрести равновесие на новых духовных высотах.

— Да, ваше величество, — глубоко вздохнул он. — Благодарю вас. Завтра вы станете свидетелем того, как будет уложен последний камень. Торжественный момент. Разумеется, работы по отделке внутренних покоев еще продлятся, но…