Кристина Юраш - Драконий чих, или Отскребайте мага!

— Откройте! Иначе я вынесу ее заклинанием! — хрипло и яростно крикнула я. И обернулась так резко, что потемнело в глазах.

Инквизитор сидел в своем кресле и безотрывно смотрел на сломанную ложку.

Мои пальцы пытались собрать заклинание. Но оно рассыпалось из-за того, что я не могла сконцентрироваться.

— Я прошу вас, — обессиленно задохнулась я, сползая вниз по двери. — Откройте.

— Встань немедленно, — послышался холодный голос.

Я чувствовала, что меня трясет, как во время простуды. Мне было ужасно холодно. По комнате раздались спешные шаги. Я смотрела на сапоги, которые приближались ко мне. И расплывались перед глазами.

Меня резко дернули вверх. И у меня перехватило дыхание. С легкостью, словно я ничего не вешу, меня подняли и понесли на кожаный диван. А потом спустили с рук.

Меня жутко знобило. Зубы отбивали чечетку. А в голове был монотонный гул опустошения.

— Успокоишься, тогда пойдешь, — послышались медленные слова. Их повторили несколько раз. Спокойно и медленно. Следом послышался отчетливый выдох.

Я услышала шуршание и перевела затуманенные глаза в его сторону. Инквизитор задергивал шторы. И накладывал заклинание на окно. Я старалась не смотреть на высокий силуэт.

Шаги снова прошли мимо меня. И затихли. Откуда-то издалека послышался шорох тряпок. На меня сверху упало одеяло. Роскошное, красное, стеганное с золотым узором.

Я даже не пошевелилась, чтобы его расправить. Или завернуться в него. Не смотря на то, что меня трясло. Я прикрыла глаза, нервно сглатывая комок слез. Одеяло медленно сползло на пол.

— Понятно, — прозвучал голос. Одеяло было поднято с пола. И теперь меня пытались в него завернуть.

Чужое одеяло, пропахшее любимым запахом показалось ужасно холодным. Меня стало трясти сильнее.

Я чувствовала дыхание в своих волосах. И руки, которые словно обнимают. Хотя на самом деле меня просто пытались согреть.

— Привстань, — послышался негромкий, но спокойный голос. Подо мной пытались протянуть часть одеяла. — Все. Садись!

— В тюрьму? — безжизненно спросила я. Не поднимая глаз.

— Перегнул, — послышался озадаченный голос.

Мне очень захотелось накрыться одеялом с головой. И поиграть в Фуфлыжника. Я чувствовала себя драконом в пещере. Драконом, которого только что обнес какой-то рыцарь, лишив честно награбленного сокровища.

В дверь послышался отчетливый стук. Я лениво перевела взгляд на дверь.

— Простите, с вами хочет поговорить ректор, — послышался встревоженный голос за дверью.

— Не сейчас. Передайте ему. Я занят, — послышался ледяной ответ.

Я сглотнула и попыталась взять себя в руки. И даже высунула ногу, чтобы встать.

— Ну, что будем делать? — вопрос прозвучал неожиданно.

Я почувствовала, как мои дрожащие руки достают из одеяла и берут в свои.

Это было настолько странно и нереально, что мне казалось, это просто сон. Поверх моих дрожащих рук легла рука с перстнем. Тем самым, способным уничтожить человека без единой улики. И смахнуть пыль его останков со стола.

Я смотрела на руку, которая слегка поглаживала мои руки. И не знала, что и думать. Одеяло было пропитано запахом его духов. Сквозь приоткрытую дверь была видна роскошная спальня. И подушки, которые валялись на полу. Видимо, их уронили, когда несли одеяло. Но так и не подняли.

— Так и будешь молчать, моя маленькая бессовестная фея? — послышался вздох.

Я боялась поднимать глаза. Инквизитор сидел на корточках передо мной. Я старательно отводила глаза. На что рассчитывало мое сердце? На то, что один из влиятельнейших и могущественных людей магического мира посмотрит на простую студентку? Пусть даже выпускницу! Да у него таких выпускниц каждый год! С каждой Академии! Вот на что оно рассчитывало? Но, увы, у сердца всегда слабо с математикой.

— Ничего я подожду, — послышался голос Инквизитора. А следом тяжелый вдох. — Пока ты успокоишься. И только тогда мы поговорим. Сейчас говорить с тобой бесполезно.

Меня едва-едва шлепнули по рукам. Чтобы привести в чувство. И внимательно заглянули в лицо.

— У меня времени много, — предупредили меня. — Я отложил все дела.

Дела он отложил! Я кирпичей на вторую Академию отложила!

Прошло еще несколько затяжных минут.

За это время я видела, как Инквизитор расхаживает по комнате. А мне стало больно. И я прикрыла глаза, словно меня нет. Словно все это мне приснилось.

— Ты хотела сделать какую-то глупость? Не так ли? — спросил голос совсем рядом. Диван скрипнул кожей. — Ну, признавайся? Большую-большую глупость. Возможно, последнюю. Можешь не отвечать. Я по глазам видел. Ты не первая, кто после допроса выходит с одной единственной мыслью.

Инквизитор сидел на одной ноге, подвернув ее под себя. Вторую он спустил с дивана. А руку пустил вдоль спинки. За моей головой.

— Я с кем разговариваю, — послышался вопрос. Мне пощекотали щеку пальцем, чтобы привести в чувство. — Фея, ты здесь? Со мной?

Я поклялась сама себе молчать. И не говорить ни слова. Поэтому, стиснув зубы, просто смотрела на плинтус. Прикидывая, помещусь я там или нет? И как отреагируют тараканы на нового обитателя.

— Плохо, — заметил Инквизитор. И простонал на выдохе. — Ладно, попробуем по-другому. Приношу извинения. Перегнул. Я просто до сих пор под впечатлением. Кто бы мог подумать…Да…

— Надеюсь, это очень ценная информация, — прошептала я, нарушив собственную клятву. — И очень поможет в расследовании. Занесите ее, пожалуйста, в протокол.

— И, конечно же, заставлю расписаться. Что за ерунду ты говоришь? — в голосе послышалась улыбка. — Успокоилась? Мы можем поговорить?

С пропитанной слезами щеки осторожно отлепили прядь волос. И заправили мне за ухо. Эта забота — утешение вызвала приступ бессилия и отчаяния. Я мотнула головой, чтобы сбежать хоть на миллиметр от того, кому больше не смогу смотреть в глаза. Никогда!

— Ладно, подождем.

Голос казался мягким, обволакивающим, успокаивающим. Я стиснула зубы, переживая внутреннюю боль.

— В моей практике еще не было таких допросов, — послышался голос. А согнутый палец, словно невзначай стер дорожку слез с моей щеки. — У тебя сколько сегодня уроков?

— Не знаю, — глухо прошептала я. И ведь действительно! Я даже не заглядывала в расписание. Губ предательски задрожали. Меня так бесила эта вынужденная забота, что зубы скрипели!

Мать заботилась только о себе, находясь в вечной погоне за угасающей юностью. Я уверена, что она прямо сейчас сидит в маске перед зеркалом. Отец заботился только о деньгах. Заключал, перезаключал контракты, терял деньги, зарабатывал снова. Родители всегда находили время на убытки и морщины. И никогда на детей.

Поэтому любое проявление заботы, пусть даже вынужденное, вызывало у меня слезы. И напряжение.