Сергей Панарин - Сила басурманская

Уминай проводил ефрейтора взглядом и поскакал в сторону большого дома, стоявшего недалеко от дворца. Там давал свой последний бой князь Световар. С ним оставалось десятка три дружинников.

Мангало-тартарский лук – величайшее оружие. Он сделан из нескольких частей, каждая из своей породы дерева, кости и рога, и все это намертво скреплено животным клеем. У лучшего темника Тандыр-хана был самый хороший лук, пробивающий кольчугу с двух сотен шагов.

Во всяком случае, кольчуга князя Световара хозяина не спасла.

Защитники дворца также скрылись в подземных туннелях, взорвав его специальным серым порошком, выданным им накануне Доном Жу.

Древний град, основанный легендарными полководцами, пал. Правда, Тандыр-хан, ждавший исхода сечи в шатре, испытал крайнее разочарование, узнав, что пленных практически не оказалось.

Иван сидел на дне каменного колодца. Сверху, оттуда, где виднелся мутный круг отверстия, капала вода. Капли разбивались о холодный пол тюрьмы, и гулкий стук отдавался в больной голове парня.

На затылке запеклась кровь, а волосы свалялись в сухие сосульки. Коварный удар персиянского стража рассек кожу. Было холодно. Хотелось пить. Узник собрался в комок, и как-то даже потеплело.

– Где ж перо? – бормотал он. – Вроде бы они не отбирали…

Пошарив по груди и пузу, Емельянов-старший ничего не почувствовал. Потерял?

Пальцы никак не могли расстегнуть китель, но дембель справился. Из-за пазухи пробился свет. Отлично, перо наличествовало. Застегнувшись, Иван провалился в небытие. Изредка он просыпался, глядел наверх. Круглое пятно стало светлей, потом засияло вовсе нестерпимо, затем потускнело.

Иногда парня посещала мысль: вот-вот придет визирь или еще кто-нибудь, и его освободят. А может, казнят. Но никто не тревожил пленника, лишь однажды Старшому показалось, что на краю его колодца сидит ворон. «Вот, уже падальщики собираются», – вяло подумал дембель и вновь отключился.

В какой-то момент ему спустили воду в кувшине и черствую лепешку. Воду Иван выпил, а хлеб не лез в горло.

Когда пятно наверху стало черным, воронежец догадался, что жернова персиянского правосудия вертятся медленно и сегодня он останется в этом каменном мешке. «А ведь долго здесь протянуть нереально», – с затаенным ужасом констатировал парень.

Потом протянулись еще одни вязкие сутки.

Он не чувствовал времени. Сквозь дрему пробивались далекие звуки: карканье, чей-то свист, гортанные неразборчивые реплики охранников. Вдруг что-то заставило Старшого скинуть апатию. Он очнулся и скорей почувствовал, нежели увидел спущенную веревку.

– Это я, Вятка, – раздался сверху глухой бас. – Обвяжись, богатырь.

Через пять минут Иван очутился наверху. Два охранника лежали ничком, на дворе, еле освещенном двумя факелами, было тихо. Волк терпеливо ждал, пока дембель не выпутается из импровизированной перевязи.

– Ну и видок. Краше в гроб кладут, – оценил оборотень. – С вами, витязями, всегда так, как с дитятями. Вечная история. Говорил тебе: клетку не тронь? Эх… Насилу нашел тебя, горемыку. Садись на спину, неча тут…

Старшой кулем улегся на Вятку, вцепился в серые лохмы, и волк потрусил, оставаясь в тени, к выходу из шахского дворцового комплекса.

– Кто здесь? – раздался возглас охранника.

– Держись, – скомандовал оборотень и припустил.

Для Ивана так и осталось загадкой, как он не слетел со спины хищника, ни пока тот петлял меж деревьев, ни в момент, когда волк разбежался, рысью промчался по ступеням и сиганул с высокой стены, куда с таким трудом забрался вчера дембель. Не брякнулся парень и при приземлении.

В саду, уже ставшем своеобразной базой для Старшого и Вятки, зверь сбавил бег и внес вконец ослабевшего богатыря в пышные заросли розовых кустов.

– Видал глаза стражника, мимо которого мы проскочили по лестнице? – осклабился оборотень.

– Я только твою холку и видел, – ответил Иван и мгновенно заснул.

Ранним утром дембеля разбудило пение птиц. В саду было прохладно, но солнце быстро нагревало благословенные земли Персиянии. Рядом со сладко потягивающимся парнем чихнул волк:

– Гадкая пыльца. Пора бы отсюда сматываться, пока стража не начала прочесывать округу.

– Думаешь, будут?

– Чудак-человек! Если в шахстве случается побег, то виноватых люто наказывают и ищут преступника. Вор должен понести кару. Закон неотвратим, иначе как уважать власть?

– Ладно, еще пять минуток, и валим. – Млевшему Старшому хотелось продлить восхитительное чувство ничегонеделания.

В мелодичный щебет экзотических птиц вмешался родной до боли раскатистый возглас:

– Кар-р-р!

Распахнув глаза, Иван увидел над собой крупного ворона, качавшегося на ветке яблони.

– Царствуй, лежа на боку, – сказал птах. – Кар-р-рачун шлет привет. Говорит, коли добыл живой воды, езжай к лукоморью – Баюну помощь нужна.

– Нет, ну ловко старик распорядился! – рассерженно воскликнул дембель. – Я ему что, паровоз игрушечный – кругами болтаться?

Ворона этот бунт не удивил:

– Карачун велел напомнить, что за путь домой витязям гоже сделать кое-что и для нашего мира.

– Так и сказал? – нарушил молчание оборотень.

– А, Вятка, здрав будь. Нет, он выразился короче: «Пусть поработает, лентяй».

– Прямо даже не знаю, кто из вас умнее – ты или Карачун, – проворчал Старшой. – Что еще?

– Просил поторопиться и говорящую диковину, которая с тобой была, обязательно с собой иметь, – ответил ворон. – Ради всего святого, сказал, поспеши, ибо мир в опасности. Вот… Встретитесь с братом в Москве.

Он оттолкнулся от ветки и улетел.

– Зашибись. – Иван поднялся на ноги. – Сидит в своем Торчке-на-Дыму, командует.

– Полно те, вещий старец Карачун просто так ничего не делает. Мне вот в последние дни как-то по-особенному тяжко на сердце. Чую, происходит страшное.

Оценив подавленный вид волка, парень решил промолчать. Сходил к арыку, умылся.

– Я вот что хотел спросить, – сказал он Вятке, вернувшись. – А ты откуда старца знаешь и птицу его?

– Когда я от Кощея ушел, пытался найти волшебника, который снял бы волчьи чары. Так и познакомились.

– Не помог, значит…

– Есть запретная ворожба, – промолвил серый хищник. – Поехали, а то я уже чувствую приближение стражи.

Емельянов-старший выглянул из кустов. Из ворот Хусейнобада рядами выходили воины. Дембель достал из зарослей мешок и ларец-городец. Спохватился:

– Слушай, Вятка, а как ты потащишь меня, сундук этот, да еще и перо? Гребешок-то тяжелым оказался.

– Ларец не очень легок, я проверил, пока тебя не было. Но унесу. А с пером сейчас выясним. Грузись и садись.

К счастью, перо жар-птицы было невесомым, и волк легко набрал скорость.