Анастасия Никитина - Права и обязанности некроманта

— Ну, если речь идёт о твоей безопасности, — с улыбкой сдался Дон, — то я, пожалуй, отложу…

— На полтора года, — тут же уточнила я.

— Никаких поблажек? — усмехнулся Дон, подставив мне руку, на которую я не замедлила опереться.

— Никаких, — кивнула я и, проходя мимо багрового от ярости Роя, добавила: — Тис Корве, от вас и вашего друга я жду к завтрашнему утру тот конспект по бытовухе, о котором мы говорили на тренировке.

Дон сдвинул непривычно молчаливого Роя в сторону, и мы рука об руку выплыли из комнаты. Правда, солидности нам хватило ненадолго. Едва повернув за угол, мы расхохотались на весь этаж.

— Стоило нарваться на неприятности, чтобы увидеть это выражение на его физиономии, — с трудом проговорил Дон.

— Не будет никаких неприятностей, — отмахнулась я. — Ты лучше меня знаешь, как он боится своего папашу.

— Да… Лорд Корве и впрямь способен снять голову со своего наследника, услышав от очищающей хотя бы половину того, что ты выдала Рою. Кстати, как ты обо всём этом узнала? Это вообще-то страшные семейные тайны, которые хранятся за семью печатями.

— А я виртуозно умею вскрывать чужие печати, — легкомысленно отозвалась я. — Лучше скажи мне, что такое алонит?

Вопрос Дону не понравился, он разом растерял всю весёлость и нахмурился.

— Я думал, ты поняла, что я такое…

— Не что, а кто, — поправила я. Приступы самоуничижения будем давить в зародыше. — Я знаю, кто ты такой. И что?

— Такие, как я, обращаются вне зависимости от своего желания, если вдохнут порошок алонита. Минерал такой. Довольно редкий. Но у Роя он есть.

— Запасливая сволочь…

— Смех смехом, но мне действительно лучше убраться подобру-поздорову.

— Заняться с Мери бытовухой тебе лучше, — перебила я. — Она у нас лучшая по этому предмету.

Дон снова рассмеялся и больше не возвращался к идее побега. Хотя несколько раз за вечер я ловила на себе какой-то непонятный взгляд. Словно он даже не готовится прыгнуть с обрыва в ледяную реку, а уже прыгнул и летит. Но что это значит, так и не поняла. Да и не особо вдумывалась. Тем более, что больше никто никакого беспокойства не проявлял. Виктор морщился минут пять от силы, а Тори перестала хмурить ровные брови и того быстрее. Даже Мери застенчиво о чём-то спрашивала, хотя обычно в моём присутствии больше молчала. Минут через сорок у меня сложилось впечатление, что Дон всегда был одним из нашей разношерстной компании. Потому что представить её без него уже не получалось.

Дон стал тем самым связующим звеном, которое превратило наши редкие совместные посиделки в почти ежедневное действо. Разбирались какие-то сложности из лекций. Совместно готовились самостоятельные работы. Иногда я присоединялась. Иногда сидела в углу со своими книгами или очередной писаниной от Лерроя.

Ближе к отбою друзья разбредались по своим комнатам, и я оставалась в одиночестве. Вот тогда и начиналась для меня настоящая работа, которую я скрывала даже от друзей. Пришлось сократить время сна до четырёх часов в сутки и смириться с регулярными расспросами Тории о моём нездоровом внешнем виде, но дело того стоило. Я по памяти восстанавливала артефакт, всего несколько раз виденный ещё в той, прошлой жизни. И подгоняла его под свои надобности. Идея не оставляла меня с тех пор, как Рой выплюнул свою угрозу.

В моем родном мире люди, имеющие вторую ипостась, не являлись чем-то из ряда вон выходящим. Я видела кентавров. Любила поболтать с некроманткой на курс младше меня, и топорщащиеся у неё за спиной белоснежные крылья мне ничуть не мешали. А недалеко от поместья моих родителей находилась большая община зверооборотней. Ещё в глубоком детстве я сбегала туда от скандалов, сопровождавших моё присутствие дома. И даже успела подружиться с молодыми оборотнями. Увы, потом их родители узнали о моём даре, и дружба быстро закончилась. Но кое-что я выяснить всё же успела.

Юный волк или медведь не владели оборотом. Стоило им рассердиться или расстроиться, и звериная суть брала верх, а вместе с тем и звериные инстинкты. Поэтому до совершеннолетия каждый из них носил амулет, усыпляющий вторую ипостась, и снимать его разрешалось только на тренировках. Некое подобие того амулета я и задумала создать для Дона. Если он перестанет бояться спонтанного срыва, но отойдут на задний план и прочие заморочки вроде страха разоблачения или шантажа Корве. Пока Рой только провожал меня при встречах злобными взглядами, но ничего не предпринимал. Но я опасалась, что это лишь затишье перед бурей, и торопилась как могла.

В остальном же я чувствовала себя почти счастливой. Если бы ещё задание Последней Гостьи не висело над моей головой как могильная плита на гнилой веревке, грозя в любую секунду сорваться и похоронить всю эту счастливую жизнь…

«Впрочем, и без Серой госпожи охотников меня озадачить хватает…» — проворчала я себе под нос, глядя на кучку мусора на столе перед собой. Лэнгли всерьёз разобиделся, что я не удосужилась посоветоваться с ним прежде, чем брать опекунство над тремя студентами. Неделю назад мне пришлось выслушать длинную лекцию на тему «Бисер и свиньи, или Чем кончают глупые альтруисты», и ответила я довольно резко. С тех пор профессор ударился в демонстративную холодность.

Вот и сейчас он вытряхнул на стол содержимое бархатного мешочка и заявил:

— Развлеките меня. Ну или хотя бы сделайте что-то полезное.

После чего он отошёл и, усевшись в кресло, выжидательно сложил руки на груди. «Ну как ребенок, Последняя Гостья свидетель! — злилась я. Мне не хватало интереснейших лекций о свойствах материалов или нестандартных артефактах. Не хватало ощущения причастности к тайне. Да что там… Я чувствовала себя каким-то нерадивым подмастерьем, которому мастер велел протирать пробирки. — «Развлеките меня…». Ещё бы сказал: прилепите эту пипочку к той фиговинке и привяжите поверх ту ниточку! Даже Виктор вон уже цепляет одно к другому! Суперзадача — сляпать артефакт против прокисания молока, который есть у каждой хозяйки. Причём самодельный!».

Злясь на простоту задачи, я снова посмотрела на кучку предметов перед собой. И тут меня осенило. Шуточка была как раз в моём стиле. Признаю, идею мне подала одна из глав запрещённого трактата Ризали… Но, помнится, профессор Лэнгли не осуждал мой интерес к этой книге.

«Развлеките меня… — мысленно ухмыльнулась я. — С удовольствием, дорогой наставник».

Штука, которую я на скорую руку склепала из нескольких камушков и волосинки, не имела названия. Но если бы меня спросили, что это такое, я бы ответила: «Зеркало».

Ближе к концу занятия Лэнгли со скучающим выражением на физиономии принял от Виктора ожидаемый «хранитель молока» и подошёл ко мне.