Мстислава Черная - Беглянка и ее герцог

Доехали мы без приключений и довольно быстро. Я понадеялась, что Даниэля хоть немного попустит, но он, что называется, закусил удила. Глядя на него, я прям чувствовала — сейчас учудит. И таки учудил, хоть плачь, хоть смейся.

Даниэль проводил меня в комнаты, причем проводил в мою спальню через свою, через смежную дверь. Следом не вошел. Что он сделал, я не поняла. Окна и все дверные проемы, кроме прохода в ванную, затянулись бордовой паутиной. Повисев с минуту, паутина поблекла и пропала, но интуиция подсказывала, что преграда никуда не пропала, став невидимой.

— Натали, прости, но я тебя уже слишком хорошо знаю, ты обязательно полезешь в самую гущу, всегда лезла. А сейчас это больше чем смертельно опасно. Погибнуть в пожаре страшно, но это ничто по сравнению со смертью на алтаре. Обижайся на меня, ненавидь меня, но останься живой. Завтра я открою эту дверь, когда все закончится, и ты будешь свободна даже бросить меня… но сейчас — я по-другому не могу.

— Дан!

Он покачал головой и буквально сбежал. Захлопнул дверь и повернул ключ в замке.

Вот же… дурень.

Или это моя скромная персона в его глазах такая идиотка? Я тяжело вздохнула, села на кровать. Обидно, но боль заглушает обиду. Если Даниэль готов ради моей безопасности пожертвовать нашими отношениями — что это, как не любовь? А я ведь умру, скоро умру. Доигралась…

— Натали! — Глюк возник в темном углу между кроватью и трюмо. — Прости… Прости меня. Это я виноват…

— Ну здрасте, приехали. А ты-то чего?! Тебя Даниэль покусал? Или я сама? Такого не помню вроде.

— Ты не понимаешь. Эти… твои помощники из Лондрии вместе с полицейскими упустили свиномордого. Его кто-то предупредил. А у тебя больше нету полугода, чтобы завершить расследование. У тебя осталось всего несколько дней. Или даже часов.

Глава 55

— Как… — Я нервно сглотнула и постаралась взять себя в руки. — Погоди, как несколько дней?! Почему?

— Говорил тебе: не лей кровь в круг как из ковша! — Глюк вернулся было к своему брюзгливо-злобному тону, но тут же исправился и виновато свесил капюшон. — Это я виноват… не прочел до конца все правила и последствия ритуала. Там две страницы склеились, и я их пролистнул… а каждая капля — это лунная неделя, отпущенная договором. Ты их не жалея плеснула, у меня сейчас сил в разы больше, чем было, я бы, наверное, даже смог воплотиться, если бы нашел тело, которое еще не умерло, но душа уже ушла… только это все не даром.

— Попадалово. — Я села на кровать и нервно прикусила едва наметившийся заусенец. — Не кисни, что-нибудь придумаем. И не вини себя, я тоже не семи пядей во лбу, могла бы и догадаться, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Да еще твой придурок очень вовремя решил поиграть в поганого тирана! — Глюк погрозил призрачным кулаком в сторону двери, за которой скрылся Даниэль.

— Не перегибай палку! — невольно возмутилась я. — Он ведь не знает… Я так и не решилась ему рассказать.

— А ты бы и не смогла, — фыркнул призрак.

— В смысле?! Паше же вон рассказала.

— Одно дело Павлина, она служит Арраане. — Глюк подлетел к окну и потрогал рукой вспыхнувшую багровым паутину. — И совсем другое — цивил, который к нашей Воровке никакого отношения не имеет. Ты даже и хотела бы проболтаться, но не сможешь. Будет все время сто причин, по которым ты вроде бы сама промолчала — то время не подходящее, то ситуация, то испугалась чего, то его отвлекли. Так что не парься. И вообще — забудь. Он уже к тебе никакого отношения не имеет, потому что не может помочь. Наоборот — он тебе мешает. А на «любовь», — тут призрака ощутимо перекривило, как пацана, которому пообещали в наказание три часа индийской мелодрамы с танцами и песнями, — у тебя времени больше нет! Очнись, курица! У тебя меньше трех дней осталось до того момента, как твоя душа улетит на развоплощение, а тело станет умертвием, вершащим месть!

— А можно поменьше пафоса? — пробормотала я под нос, лихорадочно пытаясь осмыслить информацию. Значит, я даже при самом большом желании не смогла бы признаться Даниэлю… Черт. С одной стороны — это как бы снимает с меня вину за неискренность, а с другой… я влюбилась. Вот как дура. И он… и все так криво вышло, грустно и безнадежно. Лучше бы я не пыталась получить то, чего мне тут не обещали.

Но сделанного не воротишь. И сдаваться рано.

— Что будем делать? — спросила я, быстро выдвигая ящик комода и отклеивая от задней стенки конверт с секретным НЗ — деньгами, парой рекомендательных писем и скромной бумажкой с полицейской печатью — здешним удостоверением личности на имя Жюли Леско. — Ты ведь тоже исчезнешь, если мы не справимся, верно?

— Я в любом случае исчезну, — хмыкнул Глюк. — Но я тебе все равно помогу. Привык… хоть ты и коза и вообще противная девка.

— Посмотрим еще, может, и не исчезнешь. — В узелок из шали отправилось кое-что из самых необходимых вещей и пара дорогих побрякушек без особых опознавательных знаков и художественной ценности. — Трепыхаться надо до последнего, как та лягушка в молоке.

— Ну-ну… но ты давай, трепыхайся. Как думаешь отсюда выбираться?

— Не знаю еще… пять минут, только напишу… Даниэлю. А потом придумаю. Обязательно.

Я замерла, глядя на чистый лист бумаги. Что же написать? Определенно, я должна дать объяснения, и пусть подробностей я не могу выдать даже бумаге, упомянуть обет получается, а заодно намекнуть, что детали известны Павлине.

Мне так жаль… Дан, мне правда, правда жаль, что все так вышло.

Сказать, что влюбилась? А зачем? Это только добавит потере горечи. Лучше воспользоваться абстрактным «чувства». Тьфу! Даже звучит противно, перечеркиваю эту фальшь жирно-жирно и торопливо строчу непослушным пером, что он самый лучший, самый… и мне так жаль… так жаль… так жаль…

Записка выходит сбивчивой, я перескакиваю с одного на другое и, кажется, дважды повторяю, что Павлине надо сказать — срок изменился, осталось всего несколько дней. Она поймет. И объяснит — если ей будет позволено.

Прости…

И напоследок, как с обрыва в холодную темную воду.

Я люблю тебя…

— Хватит строчить и реветь. — Глюк подлетает ко мне и отбирает лист, закапанный чернилами и слезами. — Тьфу ты, мелодрама сопливая, аж противно. Включай мозги!

— Да. Сейчас…

Переписать бы письмо нормально, но время… Я плачу? Да, плачу.

— Эх ты, — вздыхает Глюк с легкой укоризной.

«Прости», — повторяю я, протираю мокрые дорожки на щеках тыльной стороной ладони, встаю.

Вроде бы все. Ах да.

Последнюю приписку я сделала уже стоя, снова отобрав лист бумаги у духа: «Уверена, ты сможешь найти достойную супругу. Я от всего сердца желаю тебе долгой и счастливой жизни». Вот теперь точно все.

— Глюк, есть идеи, как выбираться? Кстати, а что будет, если я шагну в огонь? Уверена, Край до проклятых дотянется. Выпускать кровожадного зомби не хотелось бы. Сперва зомби как танк попрет на виновных, доберется до них. А дальше? Самоупокоится или?..