Елена Кисель - Серая радуга

— Ч-что?! Макс, ты…

— Синий уже вмешался?

Экстер тяжко вздохнул и опустил голову. Наконец-то он остановился, бессильно вскинув руки.

— Именно поэтому, Макс, я заклинаю тебя…

— И они объяснят мое бегство тем, что я самозванец и трус, на что мне в принципе начхать. Аметистиат, конечно, выступит с пышной речью на тему «Мы просто хотели защитить Одонар получше, кто ж знал, что так получится». Или ещё проще — «Я своей мудростью с первого дня прозрел, что он самозванец — и решил, что следует найти настоящего Оплота». Ещё не выпустили пресс-релиз? А, у вас не в ходу такие вещи. Так вот, после этого всего они припомнят, благодаря чьим словам я стал Оплотом Одонара. Или я должен бежать не один, а с четырьмя подростками? Они ведь казнят их, Экстер — по этим вашим, Холдон бы их жрал, кодексам!

Мечтатель поднял лихорадочно блестящие глаза.

— Я понимаю тебя, Макс, но я… я клянусь, с Дарой и остальными ничего не случится. У меня есть средства…

— Противостоять открытому приказу Семицветника? Ты хоть понимаешь, какую услугу им этим окажешь? Они объявят, что ты был заодно со мной. Припомнят эту комиссию — теперь ясно, с чего они вообще её назначили — историю с Браслетом… И сделают вывод о том, что ты тут плетешь заговоры, а Бестия им будет поддакивать.

Макс махнул рукой и уселся на стул, предложив жестом Мечтателю сделать то же самое.

— Ты кого-то очень сильно не устраиваешь на посту директора, — заметил он тихо, — кого-то из Семицветника, если судить по этой инспекции. По назначению твоим завучем Бестии. По… многому. Что им тут понадобилось на самом деле?

Тон его был спокойным и удивительно деловым, и Экстеру Мечтателю невольно пришлось успокаиваться тоже.

— Всегда одно, — прошептал он. — Главная тайна Одонара, которой был заворожен еще Холдон. Секрет неизмеримого могущества, скрытый в Малой Комнате. Ключ доверен одному из Одонара… И я, как каждый из директоров артефактория… единственный, кто знает имя ключника… единственный, кто хранит его самого…

— Поэтому они тебя так опасаются?

— Не меня, нет, того, кто за мной, того, кто дал мне эту должность, того, кто… — тонкое лицо Экстера свела болезненная гримаса ужаса. — Как видно, они решили, что он… утратил силы, что остался только я, и теперь…

Макс нетерпеливо поморщился, как бы говоря, насколько ему надоели все эти великие тайны.

— И ты не мог бы обратиться к твоему покровителю, чтобы их переубедить? Впрочем, тогда они точно запишут тебя в заговорщики… Замкнутый круг. Будем считать, ты подтвердил мои подозрения. Думаю, сейчас у Кордона ждут меня с большим нетерпением, потому что это возможность спихнуть всё сначала на детей… а когда ты не выдержишь и полезешь их защищать — то и на тебя. Итого у меня два выхода: явиться к Магистру с покаянными воплями: «Да, я самозванец, я всех обдурил, и виновен только я…»

— Макс, он…

— Прикончит меня на месте — и это было бы расплатой за мою дурость. Мне нужно было уходить еще девять месяцев назад… но я не об этом, а о том, что смерть на коленях мне всегда представлялась довольно жалкой.

— Ты сказал, есть второй выход…

Макс встал и направился к двери.

— Я его тебе озвучил полчаса назад: я буду драться, — Мечтатель приподнялся со стула, кажется, желая его удержать, и Ковальски обернулся к нему. — А ты не суйся, Экстер. Храни свой артефакторий, свои секреты и Малую Комнату, а с этой интрижкой я как-нибудь разберусь.

Хлопнула дверь — и Экстер остался сидеть на своем стуле с приоткрытым ртом. Впервые на его памяти историю, в которую был замешан Семицветник, Оплот Одонара, директорский пост, а на кону стояла Малая Комната, обозвали интрижкой .

Впрочем, Макс находчиво уменьшил цену вопроса. Теперь на кону стояли только жизни — а одна или несколько, зависело от самого Ковальски.

Перед входом в артефакторий тем временем разыгрывалась драматическая сцена — как раз для сочувствующих зрителей.

Новый Оплот Одонара воинственно расхаживал туда-сюда по дорожке, раскрасневшись от голосовых потуг. Бедный тинторель так долго вопил вызовы предполагаемому противнику, что совершенно охрип, вымотался и не понимал, почему противник еще не перед ним. Выражение молодого и честнейшего лица благородного Гиацинта было обиженным.

Синий Магистр, который стоял рядом, весь истекал сладчайшим ядом мести. Только что он при помощи хрустального шара экстренно связался с Семицветником, а потом и с главой Кордона, приказав закрыть все двери. Максу Ковальски оставалось лишь скрыться через дверь в Особой Комнате, чего он никак не мог бы сделать без помощи директора или персонала артефактория, а тут уже открывались такие возможности…

— Нет сомнений, что самозванец скрылся в иной мир, — мягко заметил он, похлопав Гиацинта по спине. — Однако, сколь вовремя вы явились! И можете быть уверены: все, кто участвовал в этой чудовищной лжи, будут подвергнуты наказанию.

Он взглядом разыскал в толпе зевак Кристо, и тот пошатнулся. Мелита отчаянно прижималась к Нольдиусу, тот растерянно ее обнимал, но Кристо не ревновал. У него даже мелькнула мысль — хорошо, что не ко мне. Вдруг Магистр ее как раз пощадит.

Сама Мелита в этом сомневалась, потому что прошептала еле слышно:

— Зря мы сюда пришли. Он нас убьет.

Дара угрюмо усмехнулась, отчего ее подбородок задрался вверх.

— Пусть попробует.

Благородный Гиацинт, осанка которого уже успела вызвать вздохи у девушек, озадаченно влохматил волосы. Дело явно шло не так, как он планировал.

— Мне была также предречена встреча с моей Дамой, — заговорил он встревоженно. — Сообщили ли Лорелее Златокудрой о моем прибытии? Я… кх… она же не сбежала, нет?

— Это вряд ли, — тут же заметило с десяток голосов.

— Вы могли бы сами подняться к ней и сообщить о себе, — деликатно вставил Сапфириат. — А поисками беглеца предоставьте заниматься нам. Наверняка у него были сообщники, расспросив которых… — он жадно уперся было взглядом в Кристо и Дару, но взгляду помешал мелкий худощавый теорик, нетерпеливо подпрыгивающий в воздухе. Над головой теорика складывались буквы:

«Вот этого беглеца?» — и к буквам присоединялась стрелочка.

Синий посмотрел в указанном направлении и тихо побагровел. От артефактория быстро шел Макс Ковальски, и решительность на его лице сулила какой-то новый, невероятно мерзкий поворот в беспроигрышной ситуации.

Макс остановился напротив рыцаря и Магистра, вежливым кивком поприветствовал второго и испытывающе вперился в первого. На лице Гиацинта выступило нечто вроде панического изумления. Наверняка ожидал встретить нечто более величественное и легендарное, на худой конец в доспехах, а не это вот… ну, вот такое…