Айзек Азимов - Весь Азимов. Прощание с Землёй

— Надеюсь, — неуверенно промолвил король Хильдерик.

Королева рыдала на пороге своей опочивальни.

— Я также не обману ваших ожиданий, — сказал принц Секундус.

Принц Терциус, подождав, пока братья удалились, сказал:

— До свидания, мои дорогие мама и папа. Я сделаю, что смогу.

— До свидания, сын, — произнес король, когда смог побороть комок в горле.

Королева Эрментруда обняла сына, и он поскакал догонять братьев.

Долго, долго скакали они, пока не достигли главного города империи Аллемании. Лошади их почти выбились из сил, одежды совсем истрепались, да и деньги все вышли, так что пришлось просить взаймы у тех королей, чьи страны они проезжали.

— Значит, — грустно заметил принц Терциус, — мы еще и задолжали кругом, и теперь наше королевство станет еще беднее, чем было.

— Когда я заполучу принцессу, — пообещал принц Примус, — я заплачу своим заимодавцам втрое больше.

— А я — впятеро, — сказал принц Секундус.

— В случае если хоть один из нас завоюет принцессу, — добавил принц Терциус.

— Разве может такого не произойти? — в один голос воскликнули старшие братья.

И вправду, когда трое принцев прибыли ко двору, их приняли с большим почетом. Пожаловали свежих коней и прекрасные богатые платья самого нового фасона, а затем проводили в роскошные покои такого большого и красивого дворца, какой они только могли вообразить. В услужение им придали множество слуг, и те ухаживали за братьями с отменной вежливостью.

Все трое были очень довольны подобным обращением.

— Императору, должно быть, известно, из какой прекрасной семьи мы произошли. Наши предки много поколений являются королями, — заметил принц Примус.

— Да, — сказал принц Терциус, — только все они были бедными королями. И я думаю, знает ли об этом император Максимиан.

— Должен знать, — ответил принц Секундус, — императоры вообще все знают. В противном случае, какие же из них императоры?

В это время в их покои вошла младшая помощница горничной и принесла чистые полотенца, чтоб принцы могли принять ванну, перед тем как отправиться на бал. А бал должен был состояться в тот же вечер.

Принц Примус сказал:

— Эй, ты! Служанка!

Девушка вздрогнула оттого, что к ней обратился сам принц, и, низко присев в реверансе, шепотом ответила:

— Да, ваше высочество.

— Ваш император умный человек?

— О, ваше высочество, вся империя поражается его мудрости.

Принц Секундус спросил:

— А его интересует, богаты или бедны прибывающие к вам принцы?

— Совсем не интересует, ваше высочество, — снова отвечала служанка. — Он до того богат, что деньги для него ровно ничего не значат. Все, чего он хочет, так это только счастья своей дочери. И если она остановит выбор на ком-то из принцев, тот сразу станет наследником империи, даже если у него до этого не было ни пенни.

Принц Примус и принц Секундус заулыбались и закивали друг другу, как бы говоря: «Мы так и знали».

А принц Терциус поглядел на служанку и спросил:

— А что вы могли бы рассказать о принцессе, дорогая служаночка? Она такая же хорошенькая, как вы?

Девушка покраснела, как маков цвет, и только ротик приоткрыла. Даже ответить ничего не смогла.

— Не зови ее «дорогая служаночка». Слугам непонятно, когда к ним так обращаются принцы, — понизив голос, сделал брату замечание принц Примус.

— С чего ты взял, что она хорошенькая? Служанка она служанка и есть, — поддержал брата принц Секундус.

— Все равно я бы хотел услышать ответ на свой вопрос, — твердым голосом сказал принц Терциус.

Служанка, а она и вправду была прехорошенькой, хоть большинство из приезжавших принцев этого не замечали, ответила:

— Ваша высочество, должно быть, изволит шутить. Принцесса и выше меня, и вообще гораздо красивее. Она прекрасна, как солнце.

На что принц Примус заметил:

— Богатая принцесса и к тому ж прекрасная, как солнце. Хм, очень интересно.

А принц Секундус добавил:

— Приятно жить в своем дворце, примерно таком, как этот, с богатой принцессой.

И принц Терциус спросил:

— Не больно ли на нее смотреть, если она прекрасна, как солнце?

— Но она такая высокомерная, — продолжала служанка.

Принц Примус сурово изрек:

— Служанкам не полагается встревать со своими замечаниями, когда их не спрашивают.

И принц Секундус еще суровее произнес:

— Вот что получается, когда говорят «дорогая» всяким служанкам.

А принц Терциус сказал:

— Так значит, она очень высокомерная, моя дорогая?

— Очень, ваше высочество, — Служанка отвечала, дрожа как осиновый лист от высокомерных взглядов двух братьев, — Уже так много принцев просили ее руки, а ей ни один из них не понравился.

— Конечно не понравились, — усмехнулся принц Примус. — Наверное, какие-нибудь заморыши, которые даже железного прута не могут согнуть как полагается. Какой ей в них интерес?

— Может, они и меча поднять не могли, уж не говоря о том, чтобы подобающе драться. Что в таких мужьях толку?

— Мне кажется, нам следует спросить у служаночки, — сказал принц Терциус, — что стало с теми принцами.

Девушка опустила глаза и грустно ответила:

— Их всех обратили в статуи, выше высочество. Статуи получились очень красивые, так как и принцы были красивые и молодые.

Принц Терциус печально покачал головой.

— Я надеялся, император изволил шутить, а он и в самом деле поступает так, как было писано в эпистоле. И много у вас статуй?

— Почти по дюжине с каждой стороны главной аллеи, по которой принцесса каждое утро совершает променад, ваше высочество. Но она на них даже и не смотрит, потому что настолько же жестока, насколько прекрасна.

— Фу, какая мне разница, жестока она или нет? Была бы она только богата, — усмехнулся принц Примус. — И прекрасна тоже, конечно. Я сумею победить ее гордое сердце… А теперь убирайся прочь, служанка.

Девушка сделала глубокий реверанс и вышла из покоев, пятясь, поскольку было бы очень невежливо с ее стороны выходить, повернувшись спиной к принцам.

Вечером задали роскошный пир, и трое принцев были на нем почетными гостями.

Император, сидя на великолепном троне во главе стола, любезно приветствовал их. Рядом с отцом сидела принцесса Меливерса, она и вправду оказалась прекрасна, как солнце. Ее длинные волосы были цвета кукурузных початков, а глаза синие-пресиние, они напоминали небо в ясный весенний день, а цвет лица у нее оказался вообще совершенно безупречен, и черты его идеальны.

Но глаза ее были пусты, и лицо не выражало ни одной мысли.

Когда принцессе представили принца Примуса, она даже не улыбнулась ему. Только посмотрела гордо и обронила:

— Из какого вы королевства, сударь?

— Из Микрометрики, ваше императорское высочество, — ответил принц.