Полина Громова - Дорога яви

Вернувшись в избушку, Кира положила на лоб спутницы щедро намоченную косынку. Теперь нужно было решить, что делать. По-хорошему, нужно было уходить. Причем быстро и чем дальше, тем лучше, потому что… Но Кира медлила. Не двигалась с места до тех пор, пока не стало поздно что-то решать.

Ну, вот уже и поздно.

Этот характерный звук не возможно было спутать ни с каким другим, даже если ты слышал его до этого всего раз в жизни. Кира слышала его в далеком детстве: тогда она и еще одна девчонка вместе с мальчишками все ночи просиживали у костра, карауля скот и запекая в золе картошку. Ночи были веселые, беззаботные. Но одна ночь стала исключением. Ничейный пес, которого подкармливали всей деревней и который ходил вместе с ребятами, куда бы те ни отправились, после очередной пробежки по кустам вышел к костру, шатаясь. Поначалу на это никто не обратил внимание. Но потом прилегший у огня пес впал в забытье и стал поскуливать. Ребята обступили собаку, не зная, как и чем помочь. Но пес не мучился долго: умер в течение часа. Словно поперхнулся чем-то — и перестал дышать. И вот тогда-то раздался этот звук: сухой, колючий, звенящий. А потом из травы к костру поползли змеи. Их было больше дюжины. Черные с красными поперечными полосками на спинах, большеголовые, они струились, словно ожившие травяные тени. Постукивая по земле хвостами, они ползли к мертвой собаке.

С криками дети бросились врассыпную. Никто в панике не подумал о том, что сам может наступить на змею — все просто бежали, позабыв и о своих обязанностях. В деревню примчались почти дружно. После этого случая детям рассказали о том, какой опасности им чудом удалось избежать, а следить за скотиной отправлялись только взрослые.

Сейчас, когда Кира снова услышала этот звук, та страшная ночь за долю секунды пронеслась перед ее глазами. Но почти сразу же она заметила, что на этот раз змеиный позывной звучит гораздо резче… Все правильно: один щитовник, перебравшись через порог, полз уже по полу избушки.

Бежать. Бежать — лучшее, что ты можешь сделать в этой ситуации. Келу уже не спасти, а сама ты еще можешь избежать смерти. Но… «Не оставляй меня» — это был не шелест листьев, как сначала подумала Кира. Это были слова девушки, теперь она поняла это.

Осторожно сместив вес тела, Кира поднялась на ноги и, дотянувшись до вещей на лавке, взялась за рукоять меча. Вытащив его из ножен, она зажала их в другой руке. «Пригодиться», — подумала Кира. И тут началось…

Змеи полезли из всех щелей. Их было много, гораздо больше дюжины. Постукивая хвостами по полу, они переговаривались и неровным строем приближались. Хорошо, что ни одна из них не вздумала свернуться в клубок — значит, бросаться на Келу или Киру они пока не собирались. Ну да, конечно… У них другие планы. На одну девушку — а может быть, в скором времени уже и на обеих.

Кира не стала дожидаться, когда змеи подползут к ее ногам. Вытянув руку, она полоснула по двум, двигавшимся близко, — обе перевернулись, прокатились по полу… и снова поползли вперед. Ну да, поэтому их и называют щитовниками: сверху их недлинные скользкие тельца покрывает подвижная броня. Она, конечно, не устоит против металла, но удара наотмашь будет мало: придется рубить. А такие удары занимают больше времени. Что ж… Если собиралась убегать, делать это надо было раньше, гораздо раньше.

Кира занесла меч и рассекла ближайшую змею пополам. Одной гадиной стало меньше. Но в дверь и из щелей в полу ползли другие…

…Геос возвращался к избушке сытым и довольным. Он позволил себе немного прогуляться по лесу, а заодно поймал для девушек двух небольших птиц с нежным мясом — девушкам его народа такие нравились. Айри, не разделяя романтический настрой хозяина, но и не осуждая его, шел, чуть отставая.

Когда Геос приблизился к лагерю, что-то заставило его насторожится… Нет, не так. Не насторожиться: встревожиться. Геос обладал отличным природным чутьем и всегда мог отличить только-только грозящую беду от уже случившейся.

Опустив добычу на траву, он бросился к избушке. Когда дверь, едва не отлетев в сторону, впустила его в дом, странная сцена предстала его глазам. На полу, на его плаще, неподвижно лежала Кела. Ее собственная косынка закрывала ей чуть ли не пол-лица. Рядом, уставившись в одну точку, сидела Кира. Около нее лежал ее меч, ножны лежали рядом. А вокруг девушек пол был устлан изрубленными телами змей — словно кто-то скосил тень травы, да так и не сподобился собрать ее.

— Что здесь произошло? — спросил Геос.

Кира ответила не сразу. Сначала ей нужно было понять, что с ней кто-то разговаривает, потом расшифровать смысл звуков, оказавшихся словами. И только после этого она смогла сконструировать ответ и хрипловато выдохнуть его:

— Келу щитовник укусил.

Геос нахмурился.

— И что?

Кира подняла голову и не то с возмущением, не то с презрением во взгляде посмотрела на него.

— Ты что, не понимаешь? Она умирает!

— Почему? — удивился Геос.

Несколько секунд Кира вглядывалась в лицо их странного спутника. Оно было абсолютно серьезным. Нет, Геос не паясничал: он и вправду не понимал.

— Укус щитовника смертелен и для человека, и для животного, Геос, — поднимаясь, объясняла Кира. Голос у нее при этом был тихий и какой-то бесцветный. — Они даже не дожидаются смерти жертвы, они сползаются, чтобы прогрызть в его теле карманы и отложить туда яйца. Когда змеята вылупятся, они будут какое-то время питаться падалью…

По мере того как она говорила, глаза Геоса становились все шире и шире.

— У нас никогда не доходило до такого, — пораженно ответил он. — Для меня… Да и для любого с нашей стороны укус этого существа абсолютно безвреден! Чешется, правда, немного… Какие же вы, явленные, хрупкие! — с сожалением воскликнул Геос. Он посмотрел на Келу, потом снова на Киру и сказал: — А ты смелая девочка…

Кира покачала головой.

— Не смелая. Глупая.

Она подняла руку и показала Геосу ребро левой ладони. Там виднелся след от укуса. Кисть руки уже начала отекать.

Вот так. И не надо думать о том, как ты вернешься домой, как будешь оправдываться перед родителями. Все просто. Но как же обидно — боги, как обидно!..

Геос отвернулся, закусив черный коготок на большом пальце. Ситуация была патовая. Обладая магическими способностями в разных сферах, лечить он не умел. Воскрешать — тоже, да и ни к чему это было там, откуда он пришел. Но как же гадко на душе у него было из-за того, что он ничем не мог помочь! Странно… Раньше желание помочь у него вызывало всего одно существо на всем свете. А теперь еще и эти девушки… Он же не может позволить им умереть? Не может! Почему? Из-за этого странного щемящего ощущения в груди, для которого в его языке даже нет слова, или из-за понимания того, что ему не все равно… А какая разница? Он попросту не допустит этого. Чего бы оно ни стоило.