Игорь Подгурский - Они сражались за реальности

Дальнейшие расспросы ничего нового не прояснили. Все ответы сводились к занудному скулежу тролля, что он больше ничего не знает, но готов сказать все, что ему прикажут. Допрос закончился, уткнувшись в логический тупик.

Пока Кузнецов размышлял над тем, как поступить дальше, Лева Задов, уворачиваясь от клыков рычащего тролля, нащупал у него под засаленным фартуком амулет в виде спирали из золотистого металла. Он уже собрался сорвать шнурок с шеи, но в последний момент передумал, встретившись с тяжелым взглядом командира. Кузнецов не одобрял мелкого мародерства. Задов сорвал веточку и начал, как ни в чем не бывало, отгонять от себя комаров, безошибочно летевших на запах теплого тела.

Разведчики переглянулись. Если бы они рискнули, то непременно попали бы в ловушку. Безлюдный на первый взгляд лагерь оказался хорошо подготовленной засадой. Одинокий повар у костра был приманкой.

Десантники отошли посовещаться в сторону от дерева, под которым лежал связанный пленник.

– Командир, что дальше делать будем? – Нетерпеливому Задову хотелось побыстрее выполнить задание и отправиться в законный отпуск.– Куда будем бить?

Кузнецов пожал плечами:

– В жизни главное не то, как ты можешь ударить, а какой силы удар сможешь выдержать. Все остальное намного проще, чем я думал. Втроем выдвигаемся к берегу. Петруха остается недалеко от тролля, но скрытно. Так, чтобы его не было видно…

– Зачем? – перебил Задов. Казалось, еще немного, и он начнет подпрыгивать на месте от нетерпения.

Николай поднял бровь. Он не любил, когда перебивают, не дослушав. Лева демонстративно прикрыл рот ладонью и замычал, изображая немого. Кузнецов продолжил:

– Товарищ Филиппов будет пугать из кустов тролля до тех пор, пока тот не начнет кричать от страха и звать на помощь. Группа быстрого реагирования услышит вопли и поспешит на выручку. По дороге она напорется на засаду, в которой будете вы оба. Задача простая – задержать англичан. Главное, выманить их из лагеря. Я тем временем сверну камни-перемещалки лабиринта. Откроется проход, и всю эту свору автоматически вышвырнет из нашей реальности. Победа будет за нами. Я очень на это надеюсь. Вопросы есть? – Командир группы обвел взглядом товарищей.

Лева открыл рот, собираясь задать вопрос, но Николай его опередил:

– Если вопросов нет, пошли, объявим приговор троллю. Петр, будете сидеть рядышком в кустиках и рычать, изображая хищное животное, когда мы уйдем. И чтоб понатуральнее, с душой. Справитесь, Филиппов?

Стажер, смущенно помявшись, ответил:

– Я очень хорошо мяукаю. В деревне никто меня не мог отличить от настоящего кота. Один раз чуть поленом не зашибли.

Командир мысленно выругался. Ставить в засаду необстрелянного стажера не входило в его планы. Оставалась слабая надежда, что тролли панически боятся кошек.

Четверка остановилась напротив тролля. Для нагнетания трагизма паузу держали почти по Станиславскому. Нужно было, чтобы грубый, низменный тролль проникся всем трагизмом ситуации, в которую попал, сунувшись мохнатым рылом на чужую территорию. Десантники разглядывали «языка» с некоторым удивлением, словно видели в первый раз.

Кладбищенскую тишину первым нарушил тролль. Он шкурой почувствовал, что сейчас решится его судьба, и жалобно заныл:

– Мои лапы чисты. Я простой повар,– заискивающе продолжал лепетать пленник.

По сценарию ответом должно было быть презрительное молчание, но торопыга и болтун Задов не выдержал и немедленно возразил:

– Видали мы таких поварят, в шлемах и с шипованными булавами. Между варкой и жаркой подрабатываешь гоп-стопом. А если в рану от твоей дубинки попадут остатки стряпни? Ты об этом подумал? Между прочим, отравленное оружие запрещено в этой реальности специальной конвенцией отрядов коррекции…

– Это во-первых,– прервал Леву Кузнецов.– Во-вторых, ловля рыбы без лицензии – государственное преступление. И, в-третьих, за нарушение двух перечисленных законов вы приговариваетесь к растерзанию дикими зверями под этим чудесным раскидистым дубом. Без права на помилование и подачу апелляции. Всего доброго, желаем напоследок насладиться острыми ощущениями.

– Смиренно и покорно прошу пощады,– завыл тролль.– Я больше не буду-у-у! Если развяжете, могу побожиться по-вашему, по-людски.

– Верим, что сможешь,– проникновенно согласился Ермак и, притворно вздохнув, развел руки в стороны,– но развязывать не будем. И вообще, как ты смеешь тратить наше время, заставляя слушать твой гнусный голос? Нытик! – фыркнул Ермак.

Разведчики повернулись и, не оглядываясь, зашагали в сторону лагеря на берегу. Пришло время вплотную заняться рыболовами. Напоследок тролль крикнул им в спину:

– Вы еще пожалеете!

– Да, да! Мы уже жалеем,– весело отозвался Задов, не оборачиваясь.

– Чтоб тебе учиться на одни двойки! – Тролль проклял напоследок стажера как самого молодого.

Петруха вздрогнул и втихаря перекрестился. На следующей неделе у него предстоял зачет по высокому моральному духу. Экзамен принимал комиссар отряда, известный зануда, славившийся мелочными придирками и отменным злопамятством.

Прежде чем скрыться в густых зарослях, разведчики услышали приглушенные расстоянием стенания пленника: «Моя жизнь и судьба постоянно в чужих лапах!»

Когда пленный уже не мог их видеть, разведчики разделились. Кузнецов приказал Петьке поменяться с Ермаком оружием. Для запугивания тролля автомат был не нужен, а алебарда годилась в самый раз. Стажер с тяжелой алебардой скрылся в кустах. Тимофеевич перекинул ремень ППШ через плечо, а подсумок с запасными дисками повесил на поясной ремень. Командир определил сигнал для сбора разведгруппы – два дымных столба на берегу.

Петруха шел назад, забирая в сторону по дуге. Он подбирался к троллю с тыла – так, чтобы тот ничего не заподозрил. Задов театрально хлопнул себя по лбу рукой и с возгласом: «Чуть не забыл свой ножик! Я на минутку»,– тоже повернул назад. Действительно, очень скоро он нагнал товарищей. Кузнецов ничего не сказал, хотя хорошо помнил, что Лева сунул перочинный ножик в карман бриджей, когда они уходили от дуба, под которым оставили пленника. Потом он корил себя за эту небрежность. За одесситом надо было присматривать не меньше, чем за неопытным стажером. Но это было потом, а сейчас нельзя было терять ни минуты драгоценного времени. Пропавшего повара могли хватиться в любой момент.

Разведчики не успели далеко уйти от места допроса, как до них донеслось пронзительное мяуканье с подвывом. Оно раздавалось на высокой ноте, недоступной нормальному человеку. Петруху, конечно, нельзя было считать обыкновенным, раз он был в отряде. Кошачий мяв жаловался на горькую долю и одновременно взывал к небесам, требуя не то парного молочка, не то теплой крови. Лева машинально подхватил с земли суковатую палку, но, опомнившись, разжал пальцы. Котов Задов не то чтобы не жаловал, просто недолюбливал. Животные мешали спокойно спать весной и постоянно воровали у Левы улов, который заядлый рыбак развешивал вялиться над крыльцом.