Эйта - Лягушки, принцессы и прочие твари [СИ]

И каждого, кто посмел бы назвать ее учительницей, она бы скармливала специальным крокодилам. Ух, замечталась!

Но в этой ситуации только мечтать и оставалось. Фахраса с каждой минутой приближалась к джоктийской границе, и вокруг была просто тьма солдат, которые всячески отравляли ей жизнь и портили настроение. Будь на то ее воля, она давно бы их испепелила. Но, увы, она не фея, молнии пулять из пальцев, а всего-навсего слабенькая ведьма.

Ведьмы традиционно работают головой.

Вот и Фахраса поработала и прикинула, что совсем скоро будет сторожевой пост. Это знание ей Веда все-таки смилостивилась и спустила: карты-то у Фахрасы не было, да и местность казалась совершенно незнакомой.

Дождаться бы обещанного поста, а потом бросить остаток сил на то, чтобы талиманские вояки все-таки не поленились проверить излишне вооруженный хегский купеческий обоз.

Конечно, липовых хегсчан было куда больше, чем могло оказаться солдат на посту, но… половина из них ничего не слышала, спасибо Фанти, да и вряд ли они рвутся устроить Джокте с Талиманией дипломатический конфликт: Бахдеша с ними нет, так что это не в их компетенции. Как минимум, этот пост их хорошенько задержит: уже неплохо.

Фахраса исходила из предположения, что и остальные даром времени не теряют. Все, что она могла делать в ее положении, это тянуть время.

Кстати об остановках…

— Милочки, а пустите старушку в кустики!

— Опять?! — обреченно вздохнул совсем юный солдатик, который сопровождал их в повозке.

Остальные Фахрасу в режиме бабки выносить долго не смогли. И этого-то спасало исключительно впитанное с молоком глубочайшее благоговение перед старшими.

— Ну пожалейте старую женщину, доживете до моего возраста и поймете, что не только сердцу не прикажешь! — ядовито откликнулась Фахраса.

Не такой уж был и большой возраст, да только для таких вот юношей она как есть бабуля. Осознание этого отнюдь не радовало, хоть и позволяло останавливать отряд чуть ли не каждые полчаса. Безо всяких там идиотских угрызений совести и сочувствия служивым, которым просто достался не тот владетель, а с настоящим ведьмовским злорадством.

Вообще, что бы так легко бродить по вражеской стране, требовалось немало наглости и еще больше везения. Только парадоксальным стечением обстоятельств Фахраса могла объяснить то, что их еще не поймали…

И это наталкивало ее на определенные мысли.

Если Куциана смогли превратить в лягушку, а Бахдеш — брат Куциана, значит, они оба принадлежат к королевской династии Джокты. Не суть важно, сколько именно в них крови давным-давно свергнутых королей, главное, что вообще есть.

Ой не случайно Фантаэль рассказывал про Джера и Альда, точнее, не случайно Далька его об этом попросила… Хос уже почти не жалела, что потратила уйму сил на то, чтобы пробиться через музыкальный заслон Фантаэля и подслушать разговор: пустая на первый взгляд сказочка, даже не она сама, а о ней упоминание, могла оказаться крайне полезной информацией.

Существовала легенда: мол, джоктийский король, — а в Джокте всегда правили мужчины, — был везуч как Вефий, если кроме него в семье были еще сыновья. А вот их младшие братья редко и до совершеннолетия доживали. И умирали они все больше не от естественных для королевских отпрысков причин, вроде вражеского яда или меча, а как-то… глупо. Кто простуду подхватит, кому ночной горшок на голову упадет.

Невезуха, одним словом.

И раз Куциан младший, то это он — невезучий сын. Королевская кровь в нем жидковата, так что он смог дотянуть до своих лет сравнительно целым и невредимым — если забыть о том, что в Талиманию он прибыл лягушкой, и чуть не погиб, когда Лима разбила банку.

А значит, и везение Бахдеша не такое уж абсолютное.

А значит, Тетушка Хос из кожи вон вылезет, но на посту их отряд задержат… Превозможет шальную удачу.

Фахраса выпрямилась на телеге, уставилась вдаль. Она — справится.

Набрала в грудь побольше воздуха и выдала самую сварливую из своих интонаций:

— Ну так остановите вы, или мне тут до морковкиного заговенья терпеть?!

Феска чувствовала себя… странно. Никогда в ее руках еще не было столько власти; никогда на ее плечах не лежало столько ответственности.

Она гнула ее к земле.

И почему она в это ввязалась? Могла бы просто протирать пыль во дворце и горя не знать. Вышла бы за какого-нибудь конюха, нарожала бы детишек. Давно была бы счастлива…

А вместо этого бумажки перекладывает, а те никак не сложатся ни во что приличное. Вот доклады с юго-западного тракта — где? Почему гонца нет?

И вроде бы время не военное, и с тех пор, как Мор выкосил добрую часть опытных военных, армия так до конца и не оправилась, и частенько люди задерживали эти отчеты-доклады, пустая ведь формальность… а вот грыз Феску червячок сомнения, грыз. Чтобы со всего тракта? Все пять постов? У них там обоз с бухло… Тут Феска оборвала себя на полумысли; да, она родилась в деревне, но служит во дворце, и не стоит об этом забывать… у них что, винный обоз проехал, и бутылки так и раскатывались, так и раскатывались? Какое еще может быть объяснение, кроме всеобщего похмелья?

Будь там трупы, сообщили бы обеспокоенные крестьяне. У каждого солдата ж в деревне по милке, а то и по две.

Колоссальная ответственность так давила, что никак не давала принять хоть какое-нибудь решение, заставив замереть за столом Теллера, за его бумажками этакой статуей. Это была его ответственность, она еще не готова ее принимать….

Тревожно.

Что она будет делать, если не справится?

Теллер вернется и… что она ему скажет? Как в глаза посмотрит? Ведь цена ее ошибки очень высока. И Теллер, он… он же не просто так ей это доверил, он на нее положился.

Теллер никогда ни на кого кроме себя не полагался. Иногда только на Малиалику, хотя, казалось бы, что эта принцесска может?

А тут… Взял и уехал непонятно куда, непонятно зачем… Дела на Феску скинул, как отмахнулся, и пропал. С концами. За него тоже тревожно. Похудел он в последнее время, совсем себя загонял. Даже не замечал, как Феска ему под руки бутерброды подсовывает и чайные чашки, просто ел, пил и все. Сидел тут, головы от бумаг не отрывал… а когда отрывал, резко, лающе говорил имя… и человека арестовывали.

Положи она ему на тарелку яда — и тот бы принял по рассеянности…

Феска не любила Лику. Она понимала, что эта девушка Теллеру как сестра, так что вовсе ей не соперница. Не соперница ни в работе, ни в чувствах. Не будет принцесса носить сьесу барону бутерброды, не будет следить, чтобы запах обожаемых псов не пристал к костюмам; не будет выполнять приказы. А Феска будет.

Но Теллер вечно с Ликой носился. И он… ей доверял. А Феске нет, хотя она старалась.