Эйта - Лягушки, принцессы и прочие твари [СИ]

— Вообще-то можем. Косвенно, — встрял Вефий, — ну, мне типа стыдно… и та штука с везучим старшим братом себя не оправдала, давно пора было ее снять… Так что я гарантирую тебе немного везения, Куциан, в самый важный момент твой жизни. Ну, ты меня позови, а я подмогну. От убийц сбежать, например. Или типа того. А тебе, Алка… ну, я не знаю даже…

— Но ведь п-пес Лера — твое изобретение?

Меня затрясло.

— Ну да.

— Не можешь его… убрать?

— Зачем? — Искренне удивился Вефий, — Это же круто! Можно превращаться в сильного пса и рвать врагам глотки! Это еще и наследственное теперь.

Лер весь побагровел и бросился к Камню; сначала на нем повис Фанти, потом Куциан… его остановили.

— Слушай, — Вефий взмахнул руками, — ну ты чего? Давно бы с псом договорился и все, ага? Это ж ты сам, успокойся, я вот точно не виноват, что ты сам с собой в мире жить не можешь, ага?! Не буду убирать! Не буду, не буду! И лягушек не буду, потому что это не мои проблемы, как люди это используют, ясно? У вас свободная воля, вот сами и отказывайтесь от собственных традиций! Я всего лишь предоставляю возможности и не буду их ограничивать!

— Так пес же рвется на волю, когда она боится — как договариваться, если он только мешает?

Вефий раздраженно хлопнул в ладоши.

— Все, отвязал, доволен?!

— А… — растерянно протянула я.

— Когда мы это делали, — мелодично объяснила Веда, — у тебя ведь был только один-единственный друг. И все. Твоя мать слишком уж в политике, как и старшая сестра; младшая была еще слишком мала, придворные… никто не любил тебя настолько. Разве что Тея, но она уже стара, может умереть в любой момент, люди слишком хрупкие.

— А сейчас подросла сестра, ты нашла себе врага, музыканта вон облагодетельствовала, эльфисский дух про тебя помнит, жених, опять же. В поводке больше нет нужды, — буркнул Вефий, — сама удержишься.

— А Дальке зачем было дар выдавать? — Перебила я, не желая больше думать о собственных проблемах с именем: все равно Боги явно не собирались их исправлять.

Печально быть источником силы, но путь у нас в семье он останется только один, я. А Дальку оставят в покое.

— А это не моя идея, у Веды спроси.

— Ну, мне было интересно, что будет, если в королевском роду на его половине мира, — Веда указала на нахохлившегося брата, — появится ведьма. Неплохо же вышло, интересно, а? Приключения! Одно удовольствие наблюдать.

— Я не хочу дар, — серьезно сказала Далька, — он мне не нужен. Отдай его кому-нибудь другому, пожалуйста. Но не Бахдешу.

— Это ты нас всех вместе свела? — Перебил Лер, — В этой феевой едальне?

— Ты сам на свой вопрос и ответил — это уже брат развлекался, — отмахнулась Веда, — я-то не хотела вмешиваться.

— То есть вы просто сначала заделали кусками нас дыру, а потом веселились за наш счет? — Тихо спросил Лер.

— Ну, типа… да? — Почесал затылок Вефий, — Сестра, забери у Лифнадалии дар, не выпендривайся. У нее должно быть право отказаться.

— И не подумаю, — скривилась Веда.

— Забери, — мягко сказала Таль, — твой брат прав.

— А ты вообще кто такая, чтобы мне указывать?! — Рявкнула Веда, — Дух, непонятно из какого мира занесенный. Натащили всякого сброда…

— Думаю, вам теперь от меня не избавиться, — ласково заметила Таль, — потому что вы слишком отвратительно себя ведете. Я ваше наказание от судьбы, и ничто не помешает мне выкрутить вам ухи. Оп!

И она нагнулась, ухватив за уши обоих сразу. Фанти уставился на свою ладонь: совсем недавно эта рука прошла сквозь Таль насквозь.

— Ладненько, думаю, нам пора-пора-пора, — подмигнула Таль, и все трое исчезли.

На поляну опустилась тишина.

— Все, что ли? — Удивилась Далька, — Я не знаю…. Я не знаю! Ура! Понятия не имею!

Маленькая девочка танцевала победный танец, счастливая и беззаботная. Распахнув объятья навстречу солнцу, кружилась, взрывая босыми ногами рыхлую землю, а четверо вроде как взрослых и ответственных людей просто смотрели на нее, потому что понятия не имели, что сказать.

Первой рот открыла я.

— Стена еще держится. Что будем делать?

— У нас Бахдеш в заложниках. Мы сможем уйти, — вздохнул Лер, — мы дойдем до дворца, и все будет хорошо.

— Ничего не будет хорошо, — я оглянулась на молчаливого Куца, — мама его не примет. Мама его убьет! И… И…

И тут меня обняли. Прижали к себе, чмокнули в макушку.

— Пока мы ехали, я многое успел обдумать, Лика. — Мягко сказал он, — Я не пойду с вами во дворец. Расскажи матери, что ты поцеловала лягушку, та превратилась в красивого парня, а потом Бахдеш убил его. Вот и все. И сможешь жить, как жила. А я возьму Бахдеша в заложники и дойду с ребятами до Джокты, жаль их так оставлять… Там и разберемся с ним по-семейному, солдат поделим, а потом пусть сам выкручивается и думает, как от Анталаиты отвязаться…

— Но я не хочу быть вдовой! И выходить за какого-нибудь дурацкого маминого кандидата не хочу! И…

— О Боги, ненавижу влюбленных, — судя по голосу, Лер скривился, — вечно всякие сюси-пуси на пустом месте разводят. Ты можешь к делу? У нас там стена истончается.

— Хочу за тебя выйти, — быстро сказала я.

— Похлопаем новобрачным, — едко сказал Лер, — Куц, не смей целовать невесту, а то эта байда затянется.

Думаю, Лер еще и отвернулся, и глаза закатил. Все-таки всякие нежности — не по его части, они его выбивают из колеи.

— Поцелуи фу! — Хихикнула Далька.

Куц отстранил меня, посмотрел мне в глаза.

— Годика через два-три, может, пять… к вам во дворец приедет фейски обаятельный не Куциан и не Гостаф. И мы снова поднимем вопрос о свадьбе — только тогда я смогу говорить не с позиции лягушки. Договорились?

Я сразу поняла, что это отличная идея. Прийти под чужим именем, другим человеком, может, даже раздобыть что-то, что мама хочет заполучить и попасть в список желанных кандидатов…

Не знаю, почему я заревела.

Может, просто устала. Может, словосочетание «пять лет» меня добило. Может я наконец-то почувствовала себя в безопасности и перестала скрывать свои эмоции, а может принцессам просто положено рыдать в такие моменты.

— Я ждать не буду, — всхлипнула я, — опоздаешь — пеняй на себя!

— Ну тише, тише… — Он снова прижал меня к груди и гладил по голове.

Я понимала, что у Куца просто нет выбора; что он не может заявиться во дворец сейчас, что мама в жизни не примет Куциана Гостаф из Джокты; что он нереально замечательный, раз смог принять такое сложное решение. Ведь от него больно не только мне. Что я не должна вести себя так глупо, что я должна быть как взрослая…

Я все понимала.

Но я все равно заливала его рубашку слезами вперемешку с соплями, потому что в тот момент я не была взрослой, я была маленькой влюбленной девочкой, которой сказали, что самое замечательное событие в жизни откладывается в лучшем случае на пять лет; если даже Богам позволено быть маленькими детьми, то почему я не могу вести себя по-детски?