Олег Леконцев - Знак волшебства

Портье испарился. Но мне не дали спокойно посидеть. Расфуфыренный по столичной моде белокурый птенчик лет двадцати нарисовался перед столом. Роскошная, украшенная перьями страуса (а может быть петуха – откуда я знаю?) шляпа, темно-зеленый с золотом костюм и высокие сапоги делали его никоим подобием рождественской елки. На фоне этого клинок на боку выглядел чужеродным элементом, в какой-то мере даже смешным.

– Сударь, – с ходу начал он пудрить мне мозги. – Настоящий дворянин всегда уступает…

Расфуфыренный вдруг замолчал. Я со скукой ждал продолжения.

– Я требую уступить мне номер! – вдруг выкрикнул он.

Несколько человек – свита то ли из дворян, то ли просто слуги – заволновались.

Белокурый щелкнул пальцами. Запахло озоном. Да ведь эта елка использовала магию! Причем, без всякого предупреждения и явно боевое заклятие. Запахло не только озоном, но и откровенной наглостью.

Хорошо, у меня появилась привычка держать на выходе порцию маны, образовавшийся щит поглотил заклятие.

Мявка рявкнула, протестуя. Нахал посмотрел на нее и обмер.

– Это кто? – пробормотал он. – Я думал вас двое людей… Извините, большой кот.

Кошку он перепутал с котом.

Мявка растянула морду в гримасе, которую можно было оценить и как приветствие, и как угрозу. Белокурый в восторге стукнул себя по колену:

– Почешите мне за ухом! Послушайте, продайте мне его. Я дам пять золотых.

– Да, Мявка, дешево же ты начала стоить, – сказал я, – стареешь, что ли?

Мявка огорченно вздохнула. Цена ей тоже не понравилась.

– Десять золотых!

– Ага, и ваши харчи.

Белокурый не понял юмора и заявил:

– Кормить вас я не намерен.

Ильфа и Петрова на Кимане, похоже, никогда не было. Однако, хватит интермедий, пора начистить рыло грубияну.

Я откинулся на спинку стула и заявил:

– Сударь, ваша фамилия начинается с буквы твердый знак!

Белокурый замер. Я уже решил, что этот идиот проверяет свою фамилию, но оказалось, он пытается сдержать смех.

Мявка тоже фыркнула, вытащила последнюю рыбку и принялась, растягивая удовольствие, медленно жевать.

Белокурый мечтательно посмотрел на жующую кошку. У него нет денег на рыбу? Я продолжил:

– А еще вы наглец, хам и приставка к сидюшнику.

Белокурый оживился:

– Я готов к встрече с вами на шпагах в любое подходящее для вас время, – горделиво сказал он.

Запахло озоном. Во ведь сволочь, соглашается драться на шпагах, а наносит удар магией! Я переключился на магическое зрение. Лошадь Пржевальского! Надо мной висело заклятие, поддержанное большим объемом маны. Если бы она сколько-нибудь весила, меня бы раздавило. А самого птенчика прикрывал зеркальный щит – еще одно заклинание с не меньшим запасом маны.

Кто это? Я оценил объем выброшенной на ветер маны. Барон тут даже близко не встанет (я не в счет). Граф… многовато. Герцог? Эта смазливая мазня, пародия на человека, по виду весьма смахивающая на девку, один из крупнейших магов Майдора. Принесите мне белые тапочки, я буду хорониться.

Молодой нахал оценил мои размышления как робость и возымел наглость вырастить на лице гадливую улыбку. Надеюсь, тебя с ней и похоронят.

Белокурый попытался прощупать меня на магию. Канал маны, не особенно маскируясь, протянулся к моей голове и, конечно, ничего не нашел.

Я подождал, пока на его лице не появится снисходительно-гадкое выражение лица, привсталё вырастил на свой кулак магическую перчатку со специальными крючками и коротко, без размаха, ударил в наглую морду.

Птенчик такого продолжения не ожидал и отлетел на свою свиту вместе со стулом, захлестнув их длинными волосами.

Удар был хороший, от души. Я пробил магическую защиту, одновременно нейтрализовав заклятие над собой.

– Сударь, ваше поведение бесчестно! – стоявший рядом, но чуть позади немолодой седоватый человек, явный дворянин, положил руку на шпагу. Я повторил его жест.

Дворянин колебался и откровенно нервничал. Судя по всему, он не мог понять, как я пробил могучий магический щит и его беспокоил лежащий в обмороке белокурый.

Подбежал мальчишка – разносчик, принес ароматизированную воду, которой побрызгал на белокурого. Тот зашевелился и с трудом сел. Под левым глазом формировался хороший синяк. Я злорадно усмехнулся.

– Господа! – около нас вырисовался маг в парадной форме гильдии магов. – Я – королевский коронер города. Поединки разрешаются только в положенном месте и по решению судьи. Им здесь по совместительству являюсь я и потому, будьте добры, изложить причины конфликта.

С моей стороны рассказ был коротким:

– Меня попросили уступить гостиничный номер, я не соизволил. Тогда этот ублюдок подвесил надо мной заклятие. Решил убить.

Услышав про ублюдка, белокурый дворянчик откинул волосы и потребовал дуэли. Маг обратился к нему:

– Известно ли господину о запрете применения боевой магии в закрытых помещениях, наполненных людьми?

Белокурый, сидевший на полу со спесивым видом, вдруг скис. Маг безжалостно продолжил:

– Я буду вынужден сообщить в гильдию магов и королю.

На белокурого было больно смотреть. И большой, переливающийся разными оттенками фиолетового синяк под левым глазом, отнюдь не улучшал его внешнего вида.

– Поскольку благородный господин только защищался, а вы соизволили нарушить порядок, я запрещаю вам вызывать его на дуэль в городе. Пусть это украшение, – он показал на синяк, – будет вам уроком.

Мявка, с интересом просмотрев весь спектакль, при этих словах мага рявкнула и ударила лапой по полу. Прозвучал высокий звук, словно кто-то негромко тронул гитарную струну.

Маг уважительно посмотрел на кошку, поклонился, прижав руку к сердцу. Объем магии удачи, использованный кошкой, впечатлил даже такого начинающего мага, как я, а уж профессионалам оставалось только радоваться, что они не связались в драку с ее хозяином. После закрепления Мявкой приговора судьи нарушить его мог только сумасшедший. Или самоубийца. Все понимали, что в случае поединка мне будет сильно везти, а белокурому – убийственно не везти.

Я не торопясь допил сок, издевательски – спокойно поклонился гоп-кампании во главе с белокурым, пронизывающих меня глазами, позвал кошку и отправился спать.

Мысль о возможной мести была последней перед тем, как я уснул.

Разбудила меня, разумеется, Мявка. Оголодав за ночь, она с нетерпением ждала моего пробуждения, а в целях "стимулирования" трогала меня лапой за плечо, дышала в лицо, в общем делала все, чтобы я проснулся, а она могла с радостным удивлением на морде встретить мое пробуждение. Я оставил ее с носом, повернувшись на другой бок.

Мявка не сдавалась, принявшись массировать мне спину лапами. Как говорится, мы не будем ждать милостей от природы…