Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

Алеа на мгновение уставилась на него, а затем опустила взгляд, снова покраснев.

— Боюсь, что нет — но я определённо видела его старания. Этот человек способен зачаровать даже целый клубок змей!

— Будем надеяться, — мрачно отозвался Пак, — что он способен зачаровать целое поле рассерженных крестьян.

Тем же вечером после ужина и до начала обычных развлечений Магнусу удалось отозвать Корделию в сторону и поговорить с ней несколько минут. Выслушав восторги по поводу успехов малютки–принцессы, он пожелал вслух:

— Будем надеяться, что она останется такой же весёлой и радостной, даже если у неё будет младший брат.

— Что, одного для Алена, и одну для меня? — улыбнулась, немного удивившись его словам, Корделия. — Надеюсь, детей у нас будет побольше двух!

— Да, я лично всегда считал правильным числом четыре.

— Потому что нас было четверо? И все же мне всегда хотелось иметь сестру — как теперь!

— С Ртутью у тебя определённо полное родство душ, — пошутил позабавленный Магнус.

Корделия заговорила было об Алуэтте, но вовремя спохватилась.

— У тебя теперь также есть и ещё один брат, — напомнил ей Магнус, — хотя с Диармидом ты, как я подозреваю, видишься редко.

— Действительно редко, поскольку его отправили управлять герцогством, — признала Корделия. — И все же, с ним достаточно приятно пообщаться, когда он бывает здесь, коль скоро привыкнешь к его сдержанным манерам.

— Наверняка ведь для тебя это не внове, раз уж ты росла рядом с Грегори, — нахмурился Магнус. — Или Диармид сделался ныне ещё более сдержанным, чем когда–либо раньше?

— Если б мы увидели его сейчас, то именно так и подумали бы, — высказала предположение Корделия, — ибо как я понимаю, он впервые будет судить за тяжкое преступление и довольно расстроен из–за этого. Какого–то молодого человека поймали на браконьерстве — он застрелил королевского оленя, да не одного. Диармид не горит желанием выносить приговор. К тому же ему как герцогу придётся присутствовать при повешении.

— Он же так всеведущ, мог бы порыться в каких–то старых книгах, найти выход, лазейку!

— Возможно, — согласилась Корделия, — но вердикт кажется достаточно ясным, и сомневаюсь, что какие–то замшелые старинные тома подскажут ему какой–то предлог простить того молодого человека.

— Бедняга!

— Кто, — уточнила Корделия, — Диармид или преступник?

— Оба. Надеюсь, Диармид сможет отложить это дело на несколько месяцев.

— Увы, не сможет, — покачала головой Корделия. — Молодого человека должны повесить через четыре дня. — Она содрогнулась и отвела взгляд, помолчав, а затем снова посветлела лицом. — Смотри, жонглёры вот–вот начнут! Давай посмотрим и подумаем о более радостных событиях!

Магнус пошёл с ней, неотступно размышляя над тем, как бы ему сгонять в Логайр и выступить на суде в защиту молодого браконьера, пытаясь в то же время найти способ предупредить крестьянское восстание.

Достаточно широкая поляна позволяла Роду увидеть между верхушками деревьев несколько звёзд. Он разбил палатку в центре поляны, чтобы вовремя заметить, если кто–то — иди что–то — нарушит его покой. Однако пока ночь оставалась тихой, слышалось лишь гудение насекомых вокруг него, да иной раз вой или визг ночной охоты.

Род пощипывал струны арфы, глядя на языки пламени бивачного костра и размышляя о причине своего смутного беспокойства. Конечно оно могло быть вызвано просто причудой его мозговой химии, но он как–то сомневался в этом. Лучше исключить случайности в королевстве. Он мысленно вновь просмотрел недавние происшествия, а затем дал им рассортироваться в затылочной части мозга, покуда пробовал сыграть старинную народную песню; может, возникнет какая–нибудь неожиданная корреляция, если он не будет пытаться найти ответ при помощи логики.

Он оборвал песню, насторожённый переменой в ночных звуках. Кто б там ни приближался, у него это получалось отлично — Роду вообще не удавалось расслышать его шагов, он отслеживал его передвижение только по умолкающим вокруг него насекомым, начинающим затем свой концерт вновь, когда он проходил дальше. Род открыл мозг просканировать окружение и насторожился вдвойне, обнаружив только пустоту, отсутствие ментальной активности экранированного мозга.

Бренча на арфе, он самую малость повернулся влево и различил загораживающий звезды силуэт, абрис [41] Абрис (от нем. Abriß или через польск. abrys от рус. обрисовка ; фр. dessin au trait ) — рисунок в линиях и без тени; также обводка контуров рисунка, очертание предмета, контур. чьей–то головы. Кого б там ни принесло сюда, он или она отличался высоким ростом. Он улыбнулся, дав струнам умолкнуть. И все верно, из темноты раздался знакомый голос:

— Новая песня, пап.

— Да, сынок, для тебя новая. Полагаю, я не пел её с тех пор, когда ты был ещё карапузом.

Гвен сидит на расстеленном на луговой траве одеяле, рядом с ней корзинка для пикника, она протягивает руки к светловолосому карапузу, который страшно веселится, упорно отказываясь идти к ней...

Род скривился от причинившего боль воспоминания о счастье и отложил его в сторону, уверенный, что всегда сможет вновь вызвать его, когда захочет. И сосредоточился на живом сыне, который был здесь, смягчая боль тоски по жене, которой здесь не было.

— Ты теперь лучше подкрадываешься; получается у тебя превосходно.

— Какое там, если ты узнал, что я здесь. — Магнус вышел на свет костра.

— А, ну, ты забываешь, что я превосходный часовой. — Род подвинулся на бревне. — Садись перекуси. — Он кивнул на висевший над костром котелок с тушёным мясом.

— Спасибо. — Магнус достал из вещмешка Рода миску и положил в неё доверху мяса, а затем вернулся к бревну и присел рядом с отцом, помешал ложкой в миске, затем попробовал еду и одобрительно кивнул.

Позабавленный, Род улыбнулся; он знал свои кулинарные возможности, а в частности их пределы:

— Кто–то научил тебя хорошим манерам.

Гвен, тридцати двух лет, с улыбкой показывает своему мальчику, как держать ложку, пока его новорождённая сестра дремлет в колыбели…

Низкий грудной голос взрослого Магнуса извлёк его из пучины воспоминаний.

— Ты знаешь, я случайно оказался поблизости…

Род пригляделся к огромному темноволосому мужчине, который каким–то образом вырос из того двухфутового блондинистого карапуза, и моргнул.

— Да, как я понимаю, у тебя как раз в этой стороне проживают друзья.

— На самом–то деле, родственники. — Магнус нахмурясь перевёл взгляд на пламя костра. — Да, теперь, когда Корделия вышла замуж, полагаю, они родня.