Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

— Родня? — непонимающе нахмурился Род, а затем вспомнил про дядю Алена и улыбнулся. — Ну, король возможно и доводится твоей сестре свёкром, но я не уверен, что это делает его брата Ансельма твоим дядей по брачным узам.

— В таком случае, он родственник друга семьи?

— Да, но уверен, он ко мне испытывает чувства совсем не дружеские.

— Потому что ты сыграл ключевую роль в разгроме его мятежа? Или потому, что посоветовал пощадить его?

— По обеим причинам. — Род присмотрелся к сыну повнимательней. — Правда, ты и не направляешься к нему в гости — или возникли неприятности на юге?

— Неприятности возникли на всех концах страны, пап, — вздохнул Магнус, — но всего лишь неясный недовольный ропот — ничего такого, за что я мог бы действительно уцепиться.

Поэтому ему нужно с кем–то поговорить об угрозах короне. Род был странно польщён этим, хотя и немного разочарован тем, что сын разыскал его не просто из желания пообщаться.

С другой стороны, приятно знать, что Магнус явился не с целью проверить, как там дела у его бредящего родителя.

Или все же для того?

— Значит ничего конкретного. Алеа уловила какие–то слухи, не дошедшие до тебя?

— Нет, — нахмурясь повернулся к нему Магнус. — С чего бы ей?

— Мужчины не всегда посвящаются в женские пересуды — или не достаточно интересуются ими, чтобы обращать внимание. — Род взял палку и поворошил угли; тут же затрепетали языки пламени. — И потом также, она как новоприбывшая на Грамарии может заметить какие–то вещи, мимо которых мы с тобой прошли бы даже не взглянув на них.

— Настолько привыкли к ним, что не видим в упор, — задумчиво кивнул Магнус, следуя взглядом за палкой в пламя костра. — Мы постоянно разговариваем, и уверен, она б упомянула, если бы ей что–то показалось странным.

— Тогда она должна каждый вечер упоминать о разных странностях.

— Ну, в общем да, — улыбнулся позабавленный Магнус. — Она не привыкла к эльфам, равно как и к стольким людям с псионическими талантами. И мне–таки приходится успокаивать её по поводу многого, что считается здесь самым обычным делом.

—Уж она–то определённо такой считаться не может.

— Что? Ты имеешь в виду её рост, что отличает её от других? — Магнус нахмурясь повернулся к нему; вот с этой темой он был знаком даже слишком хорошо.

— Нет, я говорю о её восприимчивости и чувствительности. — Род отложил палку и посмотрел на своего мальчика. — Очень умная женщина, сынок.

— Да. Она такая. — Магнус позволил себе чуть улыбнуться.

— Просто бездомная, последовавшая за тобой к тебе на родину?

Магнус рассмеялся.

Род удивлённо моргнул, заслышав этот редкий для Магнуса звук, а затем улыбнулся, думая, что Алеа может быть ещё важнее для Магнуса, чем он думает.

— Наверно бездомная. И определённо беглянка — но едва ли последовала за мной.

— Что сделало её такой пугливой?

— У неё умерли родители, — рассказал Магнус, — а соседи, которых она считала своими друзьями, отвернулись от неё. На её родной планете Мидгард «нормальные» люди реагировали на вызванные инбридингом аномалии, обращая в рабство тех нестандартных, кого могли, и воюя с теми, кого не могли поработить — а она была слишком высокой, чтобы считаться нормальной.

— И поэтому её сделали рабыней? Магнус кивнул.

— Земли её родителей отдали их злейшим врагам, которые после били или секли её за малейшее неподчинение.

— Пытались сломить её дух. Но им не удалось.

— Да, но что было бы, если б она осталась там. Однако в первую же ночь, когда их сынок принялся заигрывать с ней — если можно назвать приставание заигрыванием…

— Поэтому на вторую ночь она не осталась?

— Она сочла, что быстрая смерть лучше жизни, полной побоев и насилия, — сказал Магнус, — и поэтому рискнула сбежать и надеялась скрыться от охотников за рабами. Не побоялась она и стай диких собак и великанов.

— Достаточно ужасающе, — содрогнулся Род.

— Да, но есть и ещё кое–что, — нахмурился Магнус. — Она об этом никогда не рассказывала, но уверен, тут не обошлось без жестокого разочарования — и кто б там ни разбил ей сердце, он сделал это самым жестоким образом.

Род посмотрел на него.

— Но это только догадка?

— Догадка, но симптомы не позволяют мне представить себе что–либо иное — разве только нечто ещё худшее.

— Значит, она рискнула иметь дело с лесными чудовищами вместо чудовищ в человеческом облике. — Род перевёл взгляд на пламя бивачного костра. — По–твоему, ей удалось бы уцелеть самой по себе?

Магнус помолчал с минуту, обдумывая вопрос. Рода удивило, что прежде сын похоже не размышлял на эту тему.

— Неуместный вопрос?

Магнус пожал плечами.

— Она повстречалась со мной прежде, чем столкнулась со стаей диких собак. Мне пришлось делать вид, будто я не обращаю на неё внимания, лишь оставляю еду там, где она могла взять её, она хотела иметь фору для бегства, если я попытаюсь напасть.

Род кивнул.

— В конце концов, она ведь не могла знать, что ты ничем ей не угрожаешь.

— Должно быть, она что–то такое подозревала, — высказал мнение Магнус. — В последующие несколько дней она передвигалась неподалёку от меня, пока не набралась смелости заговорить со мной — и мне пришлось быть очень осторожным и стараться не сказать и не сделать ничего такого, что могло хотя бы показаться угрожающим.

— Но ты был чужаком, слишком высоким, чтобы принадлежать к числу её соплеменников, — догадался Род, — и, как я понимаю, слишком малорослым, чтобы быть великаном?

— Хоть и раз в жизни, да, — улыбнулся Магнус.

— Значит, должна потребоваться очень большая смелость, чтобы вообще довериться тебе.

— Действительно большая смелость, — кивнул Магнус. — Именно это сперва и восхищало меня в ней — храбрость, которую она проявила в решимости самостоятельно столкнуться с опасностями лесных дебрей: дикими зверями, неизвестным, неожиданным…

— Включая тебя, — вставил Род. — Насколько хорошо она способна выжить сама по себе сейчас?

— Очень даже хорошо, — заверил его Магнус. — Она умеет драться, и голыми руками и посохом, и умеет находить в лесу пропитание. А также у неё, как оказалось, имеется некоторый пси–талант — я все ещё не уверен, насколько большой…

— А это означает, что он должно быть не маленький.

— Именно. Она достаточно научилась пользоваться своими способностями, чтобы быть грозной самой по себе — и она достаточно остра на язык для отпугивания любого скота, понимающего человеческую речь.

Род быстро взглянул на сына, выискивая взглядом признаки, что Магнус сам пострадал от остроты этого языка, но лицо задумчиво глядящего на пламя костра молодого человека оставалось спокойным и ничего не выдавало.