Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

— Итого восемьсот пятьдесят, милорды, но не достаточно!

— Тогда я предложу сто пятьдесят золотых! — крикнул Ансельм. — Не забудьте, милорд, вы сказали, что сии деньги пойдут на прокорм голодных!

— И так оно и будет! — поднялся с кресла Диармид. — Я запру их в отдельном денежном сундуке и открою его, как только у людей сквайра Джорди будет нехватка хлеба! — Он повернулся к собравшейся знати. — Благодарю вас, милорды! Да будем мы все проявлять столько же щедрости и заботы о своих ближних, сколь проявили сегодня вы!

Лорды уставились друг на друга; отправляясь сюда, они определённо меньше всего думали о благотворительности.

Диармид повернулся и направился к Джорди, обнажая кинжал.

Раздались гневные крики, но Диармид лишь обошёл Джорди и перерезал его путы. Джорди поднял руки, массируя запястья, и крики стихли. Затем Диармид встряхнул цепь, сдёргивая с крюка, поймал, когда она упала, и вручил Джорди.

— Воспользуйся ею для покупки еды своим крестьянам — а если у них когда снова возникнет нужда, то лучше скажи своему герцогу, чем браться за лук!

Ровена подбежала к мужу и бросилась ему в объятия, а толпа разразилась одобрительными криками.

Посреди этих криков Ансельм подошёл к Роду, держа руку на эфесе меча.

— Если б моего сына убили, лорд–чародей, я бы поднял мятеж — и на сей раз, клянусь, смел бы своего зазнавшегося младшего брата и его надменную королеву!

— Хотя они и прислали к вам судью, у которого хватило ума понять, каким неоценимым достоянием является ваш Джорди? — спросил Род.

— То не Диармид понял сие, а вы доказали ему!

— Ну и ну, спасибо, сэр Ансельм, — медленно произнёс Род.

Ансельм уставился на него, сообразив, что сделал Роду комплимент. А затем оправился и требовательно сказал:

— Возможно в сём есть немалая доля истины — но по слухам вы покинули свой пост и бродите по стране, словно какой–то престарелый странствующий рыцарь! Кто же теперь будет смягчать правосудие короны, если Верховный Чародей покинул свой пост и бродяжничает в своё удовольствие?

— Как кто, ясное дело, мой сын Магнус, — уведомил его Род, — хотя и сомневаюсь, что ему это понадобится.

Ален воплощает все милосердие, в каком когда–либо нуждалась корона. Что бы вы ни думали о своих родственниках, сэр Ансельм, у вашего племянника положительно талант по части здравых суждений.

— Возможно, коль скоро он станет королём, то все так и будет, — допустил призадумавшись Ансельм, — но сие может случиться лет через двадцать, а то и позже. Кто же будет смягчать правосудие королевы до той поры? Она ведь наверняка не станет слушать советов собственного сына!

Род мог бы указать, что Туан всегда был гласом умеренности, который не давал Катарине превратиться в тирана, но он знал — проявленное братом милосердие и занятое им положение вызывали у Ансельма столь сильное негодование, что упоминание о нем лишь заставит его вспыхнуть гневом — и потому сказал вместо этого иное:

— Возможно она и не станет слушать советов собственного сына, сэр Ансельм, но обязательно прислушается к советам моего. Пора нам начать доверять детям, которых мы так упорно старались воспитать мудро и хорошо. Разве вы не доверяете собственному мальчику?

— Да! — горячо подтвердил Ансельм. — Во всей стране нет никого лучше него!

— Но весьма немало столь же хороших, — парировал Род. — Доверьтесь собственному мальчику, сэр Ансельм — но доверьтесь также и моему. В конце концов, Джорди ведь ему доверится.

— Он не казался убеждённым, — сказал Род Диармиду, когда они смотрели вслед уезжающему с сыном и невесткой Ансельму. Будущий дедушка вёл в поводу дамскую верховую лошадь, потому что Джорди и Ровена, по какой–то странной причине, решили ехать вдвоём на одном коне.

— Возможно, но удара он не нанёс, — сказал Диармид и содрогнулся. — Пока вы не поднялись по сей лестнице на помост, я думал, что мятеж разразится прямо здесь и сейчас!

— Одна из наиболее неприятных небольших проблем, связанных с должностью герцога, — посочувствовал юноше Род. — Фактически, ваше высочество, у меня всегда складывалось такое впечатление, что вы терпеть не можете заниматься администрированием!

— Вы же знаете, лорд–чародей, я куда больше предпочитаю проводить время с книгами! — рассмеялся Диармид.

— Да, знаю, — кивнул Род. — Точно так же как Грегори. Но вот Джорди предпочитает быть в имениях, вникать во все и лично убеждаться, что его крестьянам живётся неплохо и все идёт гладко.

— Желал бы я обладать таким даром! — сказал Диармид.

— У него он вероятно от матери. Подумать только, не подыми Ансельм мятеж, то управление герцогством Логайр свалилось бы вместо тебя на Джорди!

— Тем более жалко, что сим занят не он!

— Да, но закон странная штука, — задумчиво произнёс Род. — Да, знаю, прав состояния обычно лишается не только изменник, но также и все его потомки — но может быть сделано исключение, если есть основания считать, что сын будет столь же предан короне, сколь был неверен его отец.

И подождал.

Через несколько секунд Диармид кивнул.

— В ваших словах есть истина, лорд–чародей. Надо будет обсудить сие с матерью.

Однако обсудить эту мысль с Катариной он предоставит Туану — после тридцати лет, в течение которых Туан умерял её резкость, он стал непревзойдённым мастером по этой части. Род улыбнулся. Может, возведение Джорди в герцоги Логайра и не строго соответствовало бы закону, но оно наверняка было бы в интересах всего народа.

В том числе и Диармида.

— Как ты мог допустить такое! — бушевал Дюрер, расхаживая взад–вперёд. — Как ты мог позволить ему остановить эту вспышку! Мы были на пороге больших дел, ты мог бы увидеть, как гражданская война начнётся прямо там, но нет! Тебе понадобилось позволить этому сладкоречивому негодяю отговорить тебя от этого!

— Я делал все, что мог, стараясь подстрекнуть Ансельма Логайра обнажить меч, — возразил агент, — но этот проклятый Гэллоуглас сумел вытащить запал из столь старательно заряжённой мной бомбы!

— Разнести Гэллоугласа! Разнести его на куски! Пытать и четвертовать его! Изжарить его на медленном огне! — бушевал разъярённый Дюрер, а затем вдруг резко остановился, опираясь на стол и хватая воздух раскрытым ртом. — Придётся нам убить его. Вот и все. Придётся — и быть готовым восстать в ту же секунду, как он умрёт!

— Да мы же тридцать лет пытались его убить, — возразил агент.

— Да, но теперь он бродит сам по себе, без кого–либо из своего отродья, готового защитить его! Свяжись с местным агентом, одним из этих рождённых на Грамарии телепатов, которых мы сумели поднять и завербовать! Один из них наверняка должен суметь устроить иллюзию, благодаря которой он угодит в силки! Достаньте телепата! Устройте западню! И когда она захлопнется, убейте его на месте!