Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

Алеа прошла через дверь первой, подождала, когда её минует Магнус, а затем повернулась назад, закрыла дверь и задвинула засов. Оградив их покои от всех, кроме них самих, она снова повернулась к своему товарищу по оружию и сказала:

— Ты снова этого добился.

— Чего добился? — повернулся к ней поражённый Магнус.

— Успеха, — пояснила Алеа. — Добился того, о чем тебя просил отец — защитил народ Грамария от трёх различных угроз, и все за считанные дни.

Не переставая улыбаться Магнус покачал головой:

— Ораву бунтовщиков превратил в преданную толпу Ален — хотя возможно к этому имела некоторое отношение поддержка Джефри и его рыцарей и ратников. А способ сохранить жизнь Джорди и помириться с Ансельмом и поддерживающими его возможными мятежниками Диармиду показал папа — а той орде чудовищ противостояли все мои братья с сестрой и их супруги. И даже тогда это папа одолжил тот последний прилив псионической силы, который принёс победу.

— И именно ты привлёк их всех на тот берег реки, отправившись драться с чудовищами в одиночку — ну, со своим живым щитом.

— Так вышло не совсем по моему выбору…

— Сумей ты отправиться без меня, я бы бесилась на тебя всю вечность! Но ты отлично знал, что коль скоро ты бросился дать отпор чудовищам, твоя семья помчится следом спасать тебя.

— Не зпал, — возразил Магнус.

— Не надо мне тут заниматься казуистикой! Знал или подозревал, сводится–то все к одному. Кроме того, именно ты сообщил Джефри о походе крестьянской армии…

— В конечном итоге он бы все равно узнал…

— … именно ты позаботился о том, чтобы Грегори, Алуэтта и Корделия стояли на стене, готовые блокировать эсперов анархистов…

— Их никто б не смог удержать от этого.

— … именно ты вызнал у своей сестры о грозящей Джорди опасности…

— После того как о ней сообщила мне ты.

— … и именно ты рассказал отцу об угрозе Джорди и Ровене.

— Нужно было чем–то занять его, снова пробудить у него интерес к этому миру.

— Обманывай кого другого, если тебе так нужно. — Алеа приблизилась к нему. — Но не пытайся одурачить меня — я видела, как ты проделывал такое на трёх планетах! Ты организовал, подтолкнул, соркестрировал — ты победил!

— Мы все победили.

— Да, особенно народ этой планеты! Ты твёрже чем когда–либо поставил других людей на путь к созданию собственной формы правления.

— Скорее к форме правления, желанной для моего отца, — отозвался со своей извечной сардонической улыбкой Магнус.

— Уже нет, — возразила Алеа. — Ты защитил жителей этой планеты от врагов, которые пытались завоевать их и сбить с пути, но не пытался сам вести их своей дорогой. Ты оставил их вольными самим выбирать собственный путь.

— Да, — согласился Магнус, — и по какому–то случайному совпадению, путь этот оказался тем самым который папа выбрал для них тридцать лет назад.

— Выбрал ли? — усомнилась Алеа. — Или он тоже лишь оставил их вольными выработать собственную систему?

Магнус застыл, расширив глаза. А затем медленно кивнул.

— Наверное, — тихо произнёс он. — Наверное он так и поступил. — А затем снова сардонически улыбнулся. — Но даже и так, он знал, что делал, отлично знал.

Она услышала в его голосе горечь и подойдя ещё ближе, тихо проговорила:

— Он гордится тобой, Магнус. Ты сделал то, что обещал сделать, и ни на йоту больше.

— Да, именно это, не так ли? — Он посмотрел ей в глаза, и сардоническая улыбка превратилась в скорбную. — Хотелось мне того или нет, я показал себя истинным сыном старого агента!

Алуэтта шла по коридору к покоям, которые делила с Грегори, пока они проживали в королевском замке. Когда она положила руку на задвижку, к ней подошёл дворецкий и поклонился с заискивающей улыбкой.

— Миледи?

Алуэтта нахмурилась, её отталкивала угодливость этого слуги.

— Чего тебе, любезный?

— Хочу предупредить. — Слуга выпрямился, и заискивающая улыбка превратилась в насмешливую.

Алуэтта похолодела от страха и гнева.

— С какой стати мне нужно предупреждение? — нахмурилась она.

— С той, что ваш муж не знает правды о вас, — ответил слуга. — Я Дюрер.

Алуэтта озадаченно наморщила лоб, а затем вспомнила, что ещё до того, как она родилась, Дюрер был шефом засланной на Грамарий команды, которой так и не удалось совершить дворцовый переворот, Дюрер увидел узнавание в её расширившихся глазах и тихо рассмеялся.

— Да, когда мои командиры узнали, что Верховный Чародей… ушёл на покой и сделался небоеспособным от горя, то отправили меня в будущее, в это время, закончить то, что я когда–то начал.

— Так значит тебе не известно, что же произошло за тридцать лет с тех пор, как ты отбыл. — Алуэтта сумела скрыть нарастающий гнев.

— О, не бойся, я знаком с историей! — заверил её Дюрер. — Например, мне известно, что ты стала шеф–агентом чересчур молодой и что ты использовала свой пост только для того, чтобы заключить брак с аристократом и повернуть против собственной организации! Скажи–ка, что произойдёт, если твой муж узнает обо всем, чем ты занималась?

Алуэтта почувствовала, как у неё похолодело сердце.

— А он узнает, будь уверена в этом, — продолжал Дюрер все тем же мягким тоном, но тем не менее с насмешливой улыбкой. — Он узнает, что ты спала со всяким, кою тебе приказывали совратить — и со всяким, кто позволял тебе продвинуться в твоей неистовой жажде власти. Узнает о твоих убийствах и подрывных акциях, обо всех, кого ты соблазняла и предавала. Думаешь, он будет все ещё любить тебя после этого?

— Чего ты от меня хочешь? — спросила сквозь одеревеневшие губы Алуэтта.

— Небольшое приглашение, — едва слышно произнёс Дюрер. — Всего лишь семейное гостеприимство. Найди какой–нибудь предлог пригласить все отродье Гэллоугласа и их половины — да, и особенно наследника трона, кронпринца! Найди какой–нибудь предлог собрать их всех в большом зале замка Гэллоуглас. Вот и все, что тебе нужно сделать — ничего большего, чем ты обычно могла.

— И что тогда произойдёт? — каждое слово казалось свинцовым.

— О, это уже не должно тебя волновать! — заверил её Дюрер. — Какая же хозяйка дома думает, принимая гостей, о неприятном? Нет, просто собери своих гостей — а об остальном позабочусь я!

От угрозы в его тоне у Алуэтты пробежали по коже мурашки, но она сразу поняла, что именно надо сделать.

— Когда мне надо выполнить этот план?

— О, спешить некуда, — отмахнулся от такого вопроса Дюрер. — Как только сможешь, вот и все — и когда назначишь дату, то сообщи судомойке Мод. Хватит даже уведомления за двадцать четыре часа до события. — Голос его понизился до угрожающего тона. — Но не жди слишком долго, а не то твой муж все узнает.